Книга о Боге - Кодзиро Сэридзава

— Этот юноша Ито, о котором вы пишете, вымышленное лицо?

— Нет, это реально существующий человек, — отвечал я.

— Вот здорово, тогда дайте нам его адрес.

Таких читателей оказалось порядочно, и в связи с этим у меня возникло опасение, которое должно было бы возникнуть значительно раньше. Мне следовало заранее подумать о том, что всем моим читателям необходима определенная духовная подготовка — ведь им предстояло не просто встретиться с неким человеком по имени Ито, а слушать речи госпожи Родительницы. Одновременно я понял, что допустил некоторые просчеты в своем собственном отношении к Ито: я обращался с ним как с человеком, исполняющим чрезвычайно трудную роль, ведь в моем сознании обычный двадцатитрехлетний юноша и посланец госпожи Родительницы и Бога-Родителя представляли собой единое целое.

Госпожа Родительница часто просила меня:

— Ясиро (юноша Ито) еще совсем дитя, ему не хватает подготовки, на многолюдных сборищах он может растеряться, поэтому я хочу, чтобы ты стал его опекуном, наставлял его и бранил, если надо.

Так вот когда она сказала мне это в четвертый раз, юноша Ито вдруг засобирался уходить, сказал, что ему пора на работу, потом озабоченно добавил:

— Сэнсэй, поговорите со мной как опекун.

Откровенно говоря, я ничего о нем не знал кроме того, что рассказал профессор Кодайра, когда впервые привел его ко мне. Этот юноша не слишком был мне интересен, поэтому я ни о чем его не расспрашивал. Я знал его адрес и номер телефона, поскольку они были указаны в его визитной карточке, но никогда не навещал его и плохо представлял себе, как он живет. По случайно им оброненным словам я знал, что в последнее время госпожа Родительница освободила его от дневной физической работы, что это время он тратит теперь на духовные упражнения, а по вечерам по-прежнему трудится, приходит домой всегда около двенадцати, после чего еще два-три часа занимается, поэтому на сон ему остается всего три-четыре часа, но благодаря заботам Бога он вполне бодр и на здоровье не жалуется.

Поэтому, когда он попросил меня поговорить с ним, я растерялся и начал говорить о том, сколь важной представляется мне его будущая миссия. Стал приводить примеры из прошлого, сказал, что ему с рождения выпала такая же судьба, как Иисусу Христу, который посвятил свою жизнь Богу и человечеству, и что он должен всегда помнить об этом и готовить себя к тому, чтобы выполнить свое важное предназначение, что его долг учиться, что он должен гордиться своей судьбой, ибо за сотни лет только один человек удостаивается чести стать избранником Божьим и Бог снисходит на него ради Спасения Человечества, что он должен жить, свято выполняя свой долг… Ничего другого сказать я ему не мог.

Когда госпожа Родительница обратилась ко мне с просьбой стать юноше Ито опекуном, почаще бранить его и поддерживать своими наставлениями, она особенно подчеркивала, что мои усилия должны быть направлены на совершенствование именно человеческих качеств юноши. Тогда я впервые и услышал от нее слова «постарайся помочь ему стать прекрасным человеком», но не придал им особого значения. Однако, вспомнив об этом теперь, понял, что госпожа Родительница проводила четкую грань между ясиро и молодым человеком двадцати трех лет, а поскольку обучением Ито как ясиро постоянно занимались она сама и Бог-Родитель, то от меня, скорее всего, требовалось, чтобы я, с высоты своего девяностолетнего опыта, способствовал формированию его человеческих качеств…

Осознав это, я понял, как глупо с моей стороны было не видеть человека в этом юноше, но ведь я не знал о нем ровным счетом ничего, и, хотя много раз встречался с ним в моем доме, он оставался для меня просто серьезным юношей, который выглядел чуть старше своего возраста, абсолютно ничего я не знал ни о его семье, ни о том, какое он получил воспитание. И я терялся, не понимая, каким образом я мог бы побольше узнать о нем как о человеке.

Помимо этого я впервые почувствовал большую ответственность и перед читателями, которые звонили мне и говорили: раз юноша Ито не вымышленный персонаж, нельзя ли получить его адрес? То ли они испытывали какие-то жизненные затруднения и хотели послушать речи госпожи Родительницы, то ли ждали, исполнится ли Божественное откровение, о котором идет речь в моей книге? И в том и в другом случае мне не хотелось обманывать их ожидания.

Это ужасно. Если бы я, как Иоанн, был одержим своей верой, я бы не волновался, но ведь я писатель. А потому не мог не ощущать огромной ответственности перед своими читателями.

Одновременно на мне лежала ответственность за юношу Ито. Ведь я был его опекуном и госпожа Родительница лично просила меня за него. Я обязан был воспитать его достойным человеком, таким, каким хотел его видеть Бог-Родитель, и сделать все, чтобы он мог оказывать максимально активную помощь в деле Спасения Мира.

Так ничего для себя и не решив, я уехал на дачу в Каруидзаву.

Накануне, 30 июля, утро выдалось очень бурным, метеорологическая служба объявила о резком ухудшении погоды, предупредив, что следует соблюдать особую осторожность в восточной части района Токай и в районе Канто: к северу двигался сильный тайфун № 9, предполагалось, что к полуночи он достигнет этих районов и там разразится страшный ураган с ливнем, скорость ветра будет достигать 40 метров в секунду.

Я смотрел из окна кабинета на черное небо, думая о том, что нам с дочерью наверняка не удастся выехать завтра в Каруидзаву, какое там, вряд ли мы вообще сможем отправиться туда в ближайшее время. Как раз в эту минуту по радио после трехчасовых новостей передали предупреждение о том, что сегодня ночью по южным районам Канто и Нагано пронесется ураган и пройдут сильные ливневые дожди, не исключена опасность наводнения.

Когда я это услышал, мной овладело шаловливое настроение, мне захотелось испытать судьбу.

Я знал, что такого рода бури — часть Великой Уборки Мира, их направление и все прочее определяется самим Богом-Родителем. С тех пор как я уверовал в Его существование, я вот уже год и десять месяцев действую согласно Его воле, мне ни разу и в голову не пришло ослушаться. Как-то Бог-Родитель сказал мне, что, если я вдруг окажусь в затруднительном положении, мне достаточно просто воззвать к Нему, обратив взор к небу. Поэтому, стоя у окна кабинета, я поднял глаза к затянутому черными тучами небу и возопил про себя:

«Господи Боже, сделай так, чтобы тайфун, который движется к Канто, изменил бы свое направление и повернул к восточным морям. Я очень прошу тебя, дай мне возможность завтра благополучно перебраться на дачу, где, выполняя твое поручение, я буду писать свою третью книгу».

Я трижды повторил эти слова — то ли молитву, то ли просьбу. Мне было весело. В конце концов, я редко обращался к Богу с просьбами, так, может, Он согласится мне помочь? Тут меня позвали к ужину, я спустился в столовую и увидел, что на столе стоят четыре небольших бокала. Дочь шепнула мне, что зять заранее позаботился о том, чтобы охладили бутылку белого вина.

Сев за стол, зять попросил принести вино, откупорил бутылку и, разлив по четырем бокалам, сказал:

— Давайте выпьем на прощанье, ведь завтра вы переезжаете на дачу.

— А тебе можно?

— Сегодня прямо из министерства я отправился в поликлинику на Тораномон, там меня обследовали и сказали, что печень в порядке, так что рюмка-другая вина мне не повредит.

— Прекрасно! Пью за твое здоровье, теперь за него можно не волноваться, — сказал я, поднимая бокал.

Казалось, сказано было всего несколько слов, но настроение у меня заметно поднялось, и мне почему-то очень захотелось завтра поехать на дачу.

— Если не будет тайфуна, я разбужу тебя завтра в четыре утра, и мы сразу же, не завтракая, выедем, так что ложись пораньше, — предупредила меня дочь и ушла к себе в студию.

Я поднялся в спальню, но заснуть не мог, в двенадцать часов включил приемник на малую громкость и прямо в постели стал слушать. Последнее, что я услышал перед тем, как задремать, было: «Скорость тайфуна значительно снизилась, о направлении пока нельзя сказать ничего определенного».

Проснулся я оттого, что внезапно стало светло, и тут же услышал голос дочери:

— Уже четыре. Тайфун неожиданно изменил направление, он переместился над морем на восток. Мы выезжаем, как и планировали, в половине пятого.

Все вещи мы спустили вниз накануне вечером, еще до того, как лечь спать. Помня, что должен сразу же, прямо в домашней одежде, не завтракая, садиться в машину, я, еще не вполне проснувшись, поднялся с постели и, даже не успев порадоваться тому, что тайфун так и не обрушился на берег, тихонько спустился вниз.

В столовой ярко горели лампы, за столом с краю сидела младшая дочь, еще в халате.

— Муж услышал, что вы спускаетесь. Я с вечера приготовила холодный кофе с молоком, может, выпьете?