Замогильные записки Пикквикского клуба - Чарльз Диккенс

Сержантъ Бузфуцъ пріостановился на этомъ мѣстѣ, чтобы видѣть впечатлѣніе, произведенное на присяжныхъ этими шуточками, которыя казались ему чрезвычайно остроумными. Никто, однакожъ, не улыбнулся, кромѣ зеленщика, припомнившаго въ эту минуту, съ какою медленностью самъ онъ, на своей nелѣжкѣ, развозилъ по домамъ различныя произведенія растительнаго царства.

— "Но довольно, милостивые государи, — продолжалъ м-ръ сержантъ Бузфуцъ. — Трудно смѣяться, когда сердце готово разорваться на части отъ напора болѣзненныхъ ощущеній, и невозможно шутить, какъ скоро наглость и безстыдство издѣваются надъ глубочайшими симпатіями нашей природы. Надежды моей кліентки разрушились однажды навсегда, и обычный ходъ ея занятій прерванъ безъ милосердія и пощады. Билетикъ прибитъ снова на окнѣ перваго этажа, но нѣтъ болѣе жильца въ домѣ бѣдной вдовы. Холостые джентльмены снуютъ безпрестанно мимо оконъ и воротъ, но уже никто изъ нихъ не думалъ занять опустѣлую квартиру. Мракъ, пустота и молчаніе водворились въ гостепріимномъ домикѣ на Гозуэлльской улицѣ, смолкъ и заглохъ веселый голосъ рѣзваго дитяти, и уже никто болѣе не принимаетъ радушнаго участія въ его играхъ. Бѣдный мальчикъ сидитъ, задумавшись, по цѣлымъ часамъ и уныло смотритъ на свою плачущую мать. Но Пикквикъ, милостивые государи, Пикквикъ, этотъ безжалостный разрушитель домашняго оазиса въ пустынѣ Гозуэлльской улицы, Пикквикъ, возмутившій кладезь безмятежной тишины и спокойствія въ скромномъ семейномъ быту, Пикквикъ, выступившій сегодня передъ нами со своими безсовѣстными котлетами и нагрѣвальниками, — Пикквикъ, милостивые государи, еще дерзаетъ поднимать свою голову съ необузданною наглостью и безстыдно издѣвается надъ развалинами, произведенными его злодѣйской рукой. Взысканіе законныхъ проторей и убытковъ, милостивые государи, — вотъ единственное наказаніе, которому вы можете подвергнуть этого злодѣя, и вмѣстѣ съ тѣмъ единственное вознагражденіе, ожидаемое моею кліенткой. Въ этомъ собственно и заключается покорнѣйшая просьба, съ которою м-съ Бардль обращается къ просвѣщеннымъ, великодушнымъ, благороднымъ, безпристрастнымъ и сострадательнымъ соотечественникамъ, способнымъ и готовымъ защищать силою закона страждущую невинность".

Заключивъ такимъ образомъ свою прекраснѣйшую рѣчь, м-ръ сержантъ Бузфуцъ сѣлъ на скамью адвокатовъ, и въ ту же минуту вице-президентъ Стерлейхъ пробудился на свой кафедрѣ.

— Позовите Елизавету Клоппинсъ, — сказалъ сержантъ Бузфуцъ, приподнимаясь на своемъ мѣстѣ.

Первый ближайшій докладчикъ (usher) закричалъ: — Елизавету Топпинсъ; другой, стоявшій подальше, потребовалъ Елизавету Джокинсъ; третій бросился со всѣхъ нотъ искать Елизавету Моффинсъ.

Между тѣмъ, при общемъ содѣйствіи м-съ Бардль, м-съ Сандерсъ и господъ Додсона и Фогга, м-съ Клоппинсъ была возведена на верхнюю ступень свидѣтельской ложи, и въ ту же минуту сама м-съ Бардль утвердилась на нижней ступени, держа въ одной рукѣ бѣлый платочекъ, a въ другой — скляночку со спиртомъ, приготовленную для нея на всякій случай. М-съ Сандерсъ стояла съ зонтикомъ въ рукахъ, изъявляя совершеннѣйшую готовность развернуть его надъ головою неутѣшной вдовы.

— М-съ Клоппинсъ, — сказалъ сержантъ Бузфуцъ, — успокойтесь, сударыня.

И лишь только онъ произнесъ эти слова, м-съ Клоппинсъ залилась горючими слезами, обнаруживая притомъ разные возмутительные признаки истерическаго припадка.

— Помните-ли вы, милостивая государыня, — началъ сержантъ Бузфуцъ послѣ другихъ незначительныхъ вопросовъ, — помните-ли вы, что вы были въ коридорѣ y м-съ Бардль въ іюлѣ прошлаго года, въ одно замѣчательное утро, когда м-съ Бардль убирала комнаты своего жильца?

— Помню, милордъ и господа присяжные, очень помню.

— Гостиная м-ра Пикквика находилась въ первомъ этажѣ, если не ошибаюсь?

— Такъ точно, сэръ, въ первомъ этажѣ.

— Что-жъ вы дѣлали въ коридорѣ, сударыня? — спросилъ судья.

— Милордъ и господа присяжные, — сказала м-съ Клоппинсъ съ возрастающимъ волненіемъ, — я не стану обманывать васъ.

— И не должны, сударыня, — сказалъ вице-президентъ.

— М-съ Бардль не знала, что я y нея въ коридорѣ,- продолжала м-съ Клоппинсъ, — Вотъ какъ это случилось, господа. Пошла я на рынокъ покупать для своихь ребятишекъ почекъ и баранины, которую они очень любятъ. Прохожу я мимо домика м-съ Бардль и вижу совсѣмъ неожиданно, что калитка y нея отворена. Отчего бы, думаю себѣ, такъ рано отворена калитка y м-съ Бардль? Подумала да и вошла во дворъ, а со двора въ коридоръ. Вошла, сэръ, и слышу, что въ передней комнатѣ, гдѣ квартировалъ м-ръ Пикквикъ, раздаются громкіе голоса. Я остановилась…

— Для того, конечно, чтобы подслушать, — перебилъ сержантъ Бузфуцъ.

— Прошу извинить, сэръ, — перебила м-съ Клоппинсъ величественнымъ тономъ, — я ненавижу подобныя продѣлки. Голоса были такъ громки, что, можно сказать, насильно пробивались въ мои уши.

— Стало быть, вы не подслушивали, но просто слышали?

— Слышала, сэръ, слышала.

— Очень хорошо. Различили-ли вы голосъ м-ра Пикквика?

— Различила, сэръ, различила.

— О чемъ же говорилъ м-ръ Пикквикъ?

Отвѣчая на этотъ вопросъ, м-съ Клоппинсъ разсказала съ мельчайшими подробностями уже извѣстную нашимъ читателямъ бесѣду м-ра Пикквика съ хозяйкой.

Присяжные задумались, и лица ихъ выразили самыя мрачныя подозрѣнія. Сержантъ Бузфуцъ улыбнулся и сѣлъ. Мрачныя подозрѣнія увеличились еще больше, когда сержантъ Сноббинъ объявилъ, что онъ не намѣренъ подвергать эту свидѣтельницу вторичному допросу, потому что показаніе ея, по признанію самого м-ра Пикквика, въ сущности было справедливо.

Видя къ себѣ милостивое вниманіе вице-президента и присяжныхъ, м-съ Клоппинсъ рѣшилась воспользоваться благопріятнымъ случаемъ, что бы войти въ нѣкоторыя разсужденія о своихъ собственныхъ домашнихъ дѣлахъ, и судьи немедленно услышали, что она, м-съ Клоппинсъ, имѣетъ честь быть матерью восьми прекрасныхъ дѣтей и что на этихъ дняхъ она, съ помощью Божіею, надѣется подарить своего супруга девятымъ младенцемъ. При этихъ интересныхъ подробностяхъ вице-президентъ вспылилъ и сдѣлалъ грозный жестъ, на основаніи котораго обѣ интересныя дамы, м-съ Клоппинсъ и м-съ Сандерсъ, были учтиво выведены изъ присутствія безъ дальнѣйшихъ объясненій. М-ръ Джаксонъ проводилъ ихъ домой.

— Натаніель Винкель! — провозгласилъ м-ръ Скимпинъ.

— Здѣсь! — отозвался слабый и дрожащій голосъ.

И вслѣдъ затѣмъ м-ръ Винкель, отвѣсивъ вице-президенту учтивый поклонъ, поднялся на верхнюю ступень свидѣтельской ложи. Глаза его неподвижно устремились на м-ра Стерлейха.

— Не смотрите на меня, сэръ, — сказалъ вице-президентъ строгимъ тономъ, — вниманіе ваше должно быть обращено на господъ присяжныхъ.

М-ръ Винкель машинально повиновался, обративъ наудачу свои глаза въ ту сторону, гдѣ должны были засѣдать присяжные. Онъ былъ такъ взволнованъ и разстроенъ, что не видѣлъ почти ничего передъ собою.

М-ръ Скимпинъ, весьма интересный юноша лѣтъ сорока двухъ или трехъ, приступилъ къ допросу съ самымъ искреннимъ желаніемъ сбить съ толку свидѣтеля, подозрѣваемаго въ пристрастіи къ противной сторонѣ.

— Ну, сэръ, — сказалъ м-ръ Скимпинъ, — потрудитесь теперь объяснить милорду и присяжнымъ, какъ ваше имя и фамилія.

Предложивъ этотъ вопросъ, м-ръ Скимпинъ склонилъ свою голову на одинъ бокъ и насторожилъ ухо такимъ образомъ, чтобъ не проронить ни одного звука изъ ожидаемаго отвѣта, при чемъ глаза его, обращенные на присяжныхъ, говорили весьма выразительно и ясно, что онъ считаетъ этого свидѣтеля способнымъ ко всякому обману и что, по всей вѣроятности, онъ объявитъ теперь подложное имя.

— Винкель, — отвѣчалъ свидѣтель.

— Какъ ваше имя, сэръ? — гнѣвно спросилъ вице-президентъ.

— Натаніэль, сэръ.

— Даніэль, сэръ; Натаніэль, милордъ.

— Какъ же это? Натаніэль Даніэль, или Даніэль Натаніэль?

— Нѣтъ, милордъ, Натаніэль только.

— Зачѣмъ же вы сказали, сэръ, что ваше имя Даніэль? — спросилъ гнѣвный судья.

— Я не говорилъ, милордъ, — отвѣчалъ бѣдный Винкель.

— Вы сказали, — возразилъ судья, грозно нахмуривъ брови. — Откуда же Даніэль очутился въ моей книгѣ, если вы не произнесли этого имени?

Нечего было отвѣчать на этотъ неотразимый аргументъ.

— М-ръ Винкель забывается немножко, милордъ, — сказалъ м-ръ Скимпинъ, бросивъ многозначительный взглядъ на присяжныхъ. — Законы, надѣюсь, освѣжатъ его память, милостивые государи.

— Совѣтую вамъ быть осторожнѣе, сэръ, — сказалъ вице-президентъ, бросивъ на свидѣтеля мрачный взглядъ.

Несчастный Винкель поклонился и старался по возможности принять спокойный видъ.

— Теперь, м-ръ Винкель, не угодно-ли вамъ быть внимательнѣе къ моимъ вопросамъ, — сказалъ м-ръ Скимпинъ, — рекомендую вамъ, сэръ, для собственной же вашей пользы постоянно держать на умѣ совѣтъ, сдѣланный вамъ милордомъ. Извольте отвѣчать: принадлежите-ли вы, какъ я, впрочемъ, не сомнѣваюсь, къ числу искреннихъ друзей м-ра Пикквика, отвѣтчика по дѣлу вдовы Бардль?