Танцоры на Краю Времени: Хроники Карнелиана [ Чуждое тепло. Пустые земли. Конец всех времен] - Майкл Муркок

— Будет жаль, — сказала она немного позже меланхолическим тоном, — умереть, когда мы только признались друг другу в чувстве.

— Умереть, Амелия?

Что-то вроде мертвого дерева, сделанного из мягкого камня, начало мерцать. На стволе появился экран. На нем изображение мужчины заговорило, но звука не было. Они понаблюдали немного перед тем, как продолжить.

— Умереть? — переспросил он.

— Ну, мы должны смириться с неизбежным, Джерек.

— Как ты произносишь мое имя! Ты не знаешь, Амелия, каким счастливым делаешь меня!

— Нам осталось так мало времени, что отказ от любви к тебе кажется мне бессмысленным.

— У нас в запасе вечность!

— Да, в каком-то смысле. Но всем ясно, что Городу остались считанные минуты.

Будто опровергая ее слова, под ногами началось устойчивое пульсирование. Оно обладало силой и говорило о присутствии энергии, в то же время свечение от окружающих руин приобрело вокруг более здоровый оттенок — ярко-голубого цвета.

— Вот! Город восстанавливается! — воскликнул Джерек.

— Нет, видимость выздоровления всегда предшествует смерти.

— Что это за золотистый цвет там? — он показал на линию от все еще вращающихся цилиндров. — Это похоже на солнечный свет, Амелия!

Они побежали к источнику света. Скоро они могли ясно видеть, что лежит впереди.

— Последняя иллюзия Города, — сказал Джерек.

Они оба с благоговением смотрели на простое, не слишком соответствующее окружению, зрелище. На лужайке, покрытой сочной зеленой травкой, росли прекрасные цветы, летали бабочки, жужжали пчелы и пели птички, сидевшие на невысоком вязе. Песни птиц и свежий запах травы одурманил влюбленных.

Держась за руки, они шагнули в иллюзию.

— Будто память Города воспроизвела последний образ земли в ее прелести, — сказала Амелия. — Что-то вроде памятника.

Они присели на холмик. Руины и призрачный свет были почти незаметны.

Миссис Ундервуд посмотрела вниз, где на траве под деревом была расстелена скатерть в красно-белую клетку, на которой стояли тарелки, кувшины, фрукты, пирог.

— Съедобен ли этот пикник?

— Сейчас, — он наклонился, вздыхая запах тацинтов.

— Не забывай, это скоро все кончится, — напомнила она. — Мы должны поторопиться..

Она положила голову на его колени. Он погладил ее волосы, щеку. Амелия дышала глубоко и ровно с закрытыми глазами, слушая насекомых, наслаждаясь теплом невидимого несуществующего солнца на коже.

— О, Джерек…

— Амелия, — он наклонил голову и нежно поцеловал ее в губы во второй раз с тех пор, как они пришли в Город, it она без колебаний ответила. Его прикосновения к ее обнаженным плечам, бедрам, только заставляли ее прижиматься ближе к нему и целовать его крепче.

— Я словно девушка, — сказала она, спустя некоторое время. — Все так, как должно быть.

Он не понял ее слов, но не стал переспрашивать, а просто сказал:

— Теперь, когда ты зовешь меня по имени, Амелия, мы уже поженились, правда?

Она печально покачала головой.

— Мы никогда не сможем стать супругами.

— Нет?

— Нет, дорогой Джерек. Слишком поздно.

— Я вижу, — он печально потянул за травинку.

— Ты сам знаешь, я не успела развестись. И нас не связывает никакая церемония. На эту тему можно много говорить, но не будем терять драгоценные минуты.

— Эти… эти условности. Они имеют такое значение?

— О, пойми меня правильно, дорогой, я знаю теперь, что эти условности не универсальны, что они не существуют здесь — но не забывай, что я подчинялась им всю жизнь и не могу в душе восстать против них за такое короткое время. Меня и так переполняет чувство вины.

— Вина? Снова?

— Да, дорогой. Если я пойду против моего воспитания, я подозреваю, что сломаюсь полностью. Я не буду Амелией Ундервуд, которую ты знаешь.

— Хотя, если бы было больше времени…

— О, я знаю. В конце концов, я смогла бы преодолеть чувство вины… В этом ужасная ирония судьбы!

— Это ирония, — согласился он.

Джерек встал, помогая ей подняться на ноги.

— Давай посмотрим, что там в меню.

Песня птицы продолжала зазывать, когда они подошли к клетчатой скатерти, но вместе с песней послышался другой звук — пронзительные свистки, знакомые им обоим. Затем, вырвавшись из мрака Города на солнечный свет иллюзии, появились капитан Мабберс, Рокфрут и Латы. Пот градом катился по их телам, напоминавшим ярко-красные ожившие свеклы. Их зрачки бешено вращались в глазах, когда они увидели Джерека и Амелию и сконфуженно остановились, переводя тяжелое дыхание.

— Мибикс? — сказал Рокфрут, узнавая Джерека. — Дрексим флуг руди?

— Вы еще не скрылись от погони? — Амелия не церемонилась с непрошеными гостями. — Здесь негде спрятаться.

— Хрунг круфруди, — капитан Мабберс оглянулся назад, откуда послышалось громыхание сапог, и дюжина одинаково одетых полицейских, уставших не меньше Латов, ворвалась в натуральную иллюзию. Они помедлили, тупо моргая глазами, и стали приближаться к добыче. Капитан Мабберс пискнул отважно: —Феркит! — и повернулся к ним лицом, готовый драться против превосходящих сил.

— О, в самом деле, — воскликнула Амелия Ундервуд. — Констебль, так не годится! — обратилась она к ближайшему полицейскому.

Полисмен ответил внушительно:

— Вы все находитесь под арестом и должны подчиниться.

— Вы собираетесь арестовать нас? — возмутилась миссис Ундервуд.

— Если быть точным, мадам, вы уже давно находитесь под арестом. Такие вот дела, ребята…

Но он заколебался, когда раздались два хлопающих звука, и на пригорке появились Лорд Джеггед Канари и Железная Орхидея.

Лорд Джеггед был великолепен в своей любимой светло-желтой накидке с высоким воротником, обрамляющим черты лица патриция. Он пребывал в радужном настроении. Железная Орхидея в пышном белом платье необычного покроя разделяла настроение своего спутника.

— Наконец-то! — сказал Лорд Джеггед с явным облегчением. — Мы попали сюда где-то с пятидесятой попытки.

— С сорок девятой, неутомимый Джеггед, — уточнила Орхидея. — Я хотела счастья на пятидесятой.

Джерек подбежал к своему другу и матери.

— О, Джеггед! Таинственный, величественный, дорогой Джеггед! Мы так беспокоились о вас! Мама, тебе нет равных, ты восхитительна. Где же вы были?

Джеггед и Железная Орхидея расцеловались с Джереком. Стоя в стороне от них, миссис Ундервуд позволила себе фыркнуть, но все же подошла с неохотой, когда сияющая Орхидея позвала ее.

— Мои дорогие, мы сейчас обрадуем вас! Но что за кислый вид? Что случилось?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});