Мы все умрём. Но это не точно (СИ) - Aris me

Теодор равнодушно пожал плечами:

— Будь. Вопрос в другом, — он расслабленно вытряхнул из лежавшей рядом пачки сигарету и закурил. Серый дымок скользнул по его губам, тонкими узорами растворяясь в воздухе. Тео поднял глаза к потолку, провожая взглядом растворяющееся пёрышко дыма. — Вопрос в том, хочешь ли ты быть со мной?

Гермиона, совсем не ожидавшая от него таких слов, с сомнением поджала губы. Он сейчас пошутил? Это очередная какая-то его уловка, после которой он улыбнётся и скажет, что просто послышалось? Как Нотт мог так говорить, особенно после того, как она намекнула, что ей нравился Малфой?

Но всё недоверие разбилось на мелкие брызги, когда она встретилась с Теодором глазами. Его взгляд. Уверенный, твёрдый, без тени насмешки или улыбки. Он смотрел на неё с интересом, ловя каждую эмоцию. Глаза не серые, как у Драко, но такие же внимательные и серьёзные. Совсем не белые пряди спадали мягкими завитками на лоб и прикрывали уголки бровей. От этого его взгляда пробежали мурашки. Нотт не улыбался? Он серьёзно? Тео действовал на неё словно Веритасерум. Гермиона обречённо вздохнула, осознавая, что ему сейчас ответит. Если им и оставалось жить пару месяцев, то почему нельзя прожить их так, как ей действительно хотелось? Она же не сделает никому плохо, если побудет немного счастливой?

— А что, если я скажу — хочу? — вопрос сорвался с губ прежде, чем Гермиона успела передумать, и ей захотелось в ужасе закрыть глаза ладонями. Она действительно произнесла это? Теодор наверняка сейчас разозлится и выскажет ей, какая она на самом деле низкая, грязная… Но ожидаемого взрыва не последовало.

— Видишь, всё очень просто, — Нотт мягко улыбнулся одними уголками рта, словно другого ответа быть не могло, и вновь затянулся сигаретой.

Гермиона абсолютно не поняла, что в этом простого, но почему-то на душе стало расслабленно и спокойно. Неожиданно на лице Тео расцвела мальчишеская улыбка, такая, будто бы в этой кудрявой голове родилась новая весёлая игра. Она задержала взгляд на его веснушках и робко, нерешительно дёрнула уголками губ. Теодор словно весь состоял из солнечных зайчиков, и ему почему-то хотелось улыбаться в ответ. Его рот тут же расплылся в неприлично широкой ухмылке. Он свёл брови, состроив наигранно-умильную гримассу, и перевёл взгляд куда-то поверх её плеча.

Боже. Гермиону словно окатили ледяной водой из ведра. На кого он там смотрел, догадаться было не трудно. Конечно. Драко стоял сзади и слышал каждое их слово?

Она нехотя повернула голову и тут же напоролась на острый, будто лезвие, взгляд. По спине пробежал холодок, а волоски на руках встали дыбом. Гермиона до побеления костяшек сжала горлышко бутылки и напряглась всем телом. Это было почти так же, как шагнуть из горячей ванны в ледяную прорубь. Если Нотт состоял из солнечных зайчиков, то Драко словно собрали из колючих ледышек. Его светлые волосы, ещё влажные после душа, сейчас по цвету напоминали пепел. Он сидел, будто мрачный рыцарь, положив руки на согнутые колени, а между длинными пальцами была зажата сигарета. Малфой плавно поднёс бумажный фильтр к губам. Оранжевый огонек подсветил острые черты лица. Его взгляд, странный, сосредоточенный, выглядел так, словно он в мыслях прикидывал, кого и каким способом лучше убить.

Медленный вдох. Сизый дым, серые, почти прозрачные глаза. Молчание.

— Долго ещё будешь там сидеть? Иди к нам, — Тео расслабленно похлопал по месту рядом с собой. Казалось, он вообще не замечал напряжения друга.— Мы тут соскучились по твоему брюзжанию.

И, к её удивлению, Драко послушался. Он медленно встал, так же не спеша подошёл и смерил их изучающим взглядом, словно видел впервые. Какой же он был высокий! Как чёрный утёс Азкабана. Такой же мрачный и пугающий. Сидеть вот так, на полу, в ногах у Малфоя ощущалось некомфортно, и Гермионе захотелось вскочить, чтобы взглянуть ему прямо в лицо, но она, будто пригвожденная этим его дурацким взглядом, так и не смогла пошевелиться. Драко же наслаждался моментом. Оттягивал и нагнетал. Его губы растянулись в жёсткой усмешке, он провёл по нижней кончиком языка, словно собираясь сказать что-то неприличное, но вместо этого забрал у Гермионы вино и плавно опустился рядом.

— Наушника мне не достанется? — Малфой тряхнул бутылкой, оценивая остаток, и сделал глубокий, долгий глоток. Гермиона проследила, как на его шее дрогнул кадык, и обхватила себя руками. Такая странная, слишком спокойная реакция вызывала серьёзные опасения. Захотелось спрятаться. В прошлый раз молчание Драко закончилось сломанными пальцами, и вряд ли сейчас это обернется чем-то хорошим…

— Музыку можно слушать и втроём, — Тео включил звук на полную мощность, и комната наполнилась печальной мелодией фортепиано. Судя по расслабленному выражению лица, его в поведении Малфоя ничего не настораживало.

Зато Гермиону встревожил еле заметный, короткий жест Теодора. Он сложил пальцы в странном знаке, на что Драко сдержанно усмехнулся и провёл костяшкой пальца по губам. Медленно от одного края к другому. И обратно. Она растерянно поморгала, переводя взгляд с Малфоя на Нотта. Что это значило? Они опять переговаривались на языке жестов? Гермиона не могла припомнить ничего хотя бы отдаленно знакомого, и с трудом могла представить, в каких ситуациях этот жест мог бы использоваться… Что-то связанное со ртом? Говорить? Молчать?

Внезапно все мысли резко подскочили и оборвались. В одну короткую секунду Тео отхлебнул вина и прижался к её губам, толкнув сладкий алкоголь в рот. Жидкость неряшливо стекла по подбородку, шее, ключицам, неприятно намочив край платья. Гермиона ощутила его язык, скользнувший по её зубам, но вместо того, чтобы оттолкнуть, просто опешила и замерла. Словно испуганный олень посередине дороги, который видит, что из темноты несётся машина и вот-вот размажет его густым фаршем по асфальту… Но вместо того, чтобы просто ускакать, этот олень стоит и жёлтыми, тупыми глазами смотрит на слепящие фары. Гермиона точно так же смотрела на Драко, и ей тоже казалось, что она ослепла.

Серый цвет его глаз превратился в туман. В ушах шумело. Нотт мягко скользнул языком между не слишком уж и плотно сомкнутых губ, вовлекая её в поцелуй. Малфой не двинулся с места, не сказал ни слова, просто поднёс сигарету ко рту, глубоко затянулся и выпустил густое облако сизого дыма. Так многозначительно курить умел только он. С неотвратимой медлительностью, словно палач, выходящий на плаху и неспеша раскладывающий пыточные принадлежности.

И Гермиона разозлилась. Он думал её запугать своим лживым спокойствием и молчанием? Да что этот Хорёк о себе возомнил? Надоело!

Повинуясь какому-то сумасшедшему порыву из смеси ярости и отчаяния она несмело приоткрыла рот и плотнее соприкоснулась с чужими горячими губами. Мягкими, слегка более полными, чем у Драко, и более нежными. Со вкусом табака и ежевичного вина. Алкоголь в её крови вытеснился адреналином. Ей самой захотелось хорошей, громкой ссоры, чтобы выместить на нём всю свою злость и боль. Не спуская глаз с Малфоя, она вобрала в рот нижнюю губу Нотта и прижалась к нему всем телом, запустив пальцы в его шелковистые кудри. Поцелуй с Тео был осторожный, неловкий, Гермиона почти не отвечала на ласку, внимательно следя за мимикой Драко. Которой совсем не проявлялось. Он сидел неподвижный, как камень, и это злило её ещё больше. Ну, давай же, взорвись, закричи!

Малфой тяжело сглотнул. В его глазах мелькнуло что-то такое, напоминающее отблеск серой стали топора на свету. Ей показалось, что он сейчас возьмет поудобнее эту сигарету и потушит окурок в чьём-нибудь глазу, например, Тео. Но секунды шли, а Малфой всё продолжал сидеть, облокотившись спиной на кресло, подчёркнуто-расслабленно курить и останавливать их, видимо, не собирался.

Гермиона несколько раз моргнула, сбрасывая наваждение. Что они натворили? Не дождавшись желаемой реакции, этот её странный импульс так же быстро погас, как и загорелся, и ей резко захотелось бежать. Это всё большая ошибка! Она повернула голову вбок, прерывая поцелуй, и отодвинулась подальше от Тео, с каждой секундой острее осознавая, что именно они сейчас натворили. Гермиона коснулась кончиками пальцев припухших губ и почувствовала, как на шее выступил холодный пот. Чёрт. Это было глупо.