Самая страшная книга 2024 - Дмитрий Александрович Тихонов

сами, – кивнул он на стол.

Я опустил взгляд и замер.

Тарелки минуту назад – я же точно видел, точно помнил, точно знал! – были пустыми, блестя чисто вымытыми боками и виньетками темного золота по краям. А сейчас…

– Запеченный картофель, наполненный винегретом с рижскими шпротами и песто из пряных трав, щи из утки с пряным шукрутом и мочеными яблоками, велюте из цветной капусты с горгонзолой и трюфельным маслом, фермерский петушок в собственном бульоне с паровым рисом басмати, – мерно и спокойно, будто зачитывая невидимый текст меню, произнес хозяин ресторана.

И тут ароматы, которых до этого я не чувствовал, ударили мне в нос, словно лопнул какой-то сдерживавший их пузырь.

И пар от картофеля, и пряные травы, и тонкий аромат трюфельного масла, и терпкая нотка моченых яблок – все это обволокло меня внутри и снаружи, и закачало на волнах предвкушения наслаждения, и понесло вперед, и я сам не заметил, как взял вилку и нож, и отрезал, и поднес ко рту, и откусил, и упал в бездну, имени которой я не знал…

* * *

– Когда вы открываетесь? – вспомнил я уже на пороге. – Что мне писать в заметке?

– Можете не торопиться, – сказал он. – Я еще работаю с кухней. Жду вас завтра.

– Завтра? Зачем? Статья не будет готова, я…

– Завтра у меня будут новые блюда. Я бы хотел, чтобы вы их попробовали.

И дверь закрылась за моей спиной.

* * *

И я пробовал. Я пробовал все, что мне подавали, – каждый вечер.

Я приходил в этот двор, спускался по лестнице, подходил к двери – и она открывалась. Кажется, даже не дожидаясь моего стука или звонка.

…Салат с креветками темпура, грибами шиитаке, заправленный лимонным соусом понзу, спринг-ролл «Хоа Пха» с курицей, креветкой и крабом, свиная грудинка с корицей и бадьяном, гратен из камчатского краба с икрой летучей рыбы и соусом «Тобан Джан»…

Помещение с каждым разом становилось все чище – рассеивался запах плесени, исчезали лохмы паутины, столешница начинала блестеть, словно свежеотполированная.

…Корзетти по-лигурийски с пореем и цуккини, домашние гарганелли с мясом камчатского краба, фуа-гра с мармеладом из груши, семифреддо из белого шоколада и лайма с соусом из маракуйи…

Казалось, что даже сами стены чуть раздвигались, делая зал просторнее, – но то, конечно, была лишь игра света и тени на свежей краске.

– Апельсиновый соус подходит к карпаччо из рыбы, лососю и моллюскам, яблочный – к овощам на гриле, жареному мясу и сырам. Сделан по технологии моденского бальзамико, выдержки сброженного уксуса в маленьких бочках, – спокойно и небрежно рассказывал хозяин будущего ресторана, подталкивая ко мне маленький соусник.

Дверь, ведущая в кухню, была приоткрыта, и там, за ней, мелькали какие-то силуэты, но как ни силился я рассмотреть хотя бы одного повара, это не получалось. Не видел я и официантов: иногда блюда ждали моего прихода, уже отстаиваясь и томясь на столе, но чаще возникали во время беседы, из-за спины, легким движением – и я едва успевал развернуться, лишь для того, чтобы увидеть быструю тень.

– Коньяк на вишне и миндале, ром на кусочках ананаса и ванили, водка на имбире, меду и лимоннике или на черной смородине и мандарине, – возвращал меня к столу в таких случаях ироничный голос хозяина.

Иногда я пытался блеснуть знаниями:

– Кролик, конечно, уже давно перестал был дичью, но с пино нуар сочетается по-прежнему хорошо. Особенно если взять задние лапы, а для соуса использовать не слишком острую горчицу, например дижонскую.

Он кивал, но обязательно добавлял что-то вроде:

– Грибы – не самое сложное для подбора вина блюдо, а в самой нежной подаче в виде суфле смягчают свой лесисто-землистый нрав и отлично сочетаются с не слишком тяжелыми версиями пино нуар.

Это были превосходные вечера, наполненные невероятным наслаждением едой и разговорами, и иногда мне казалось, что мы могли бы подружиться, – но, как только я вставал из-за стола, наваждение дружбы исчезало. Меня снова ждал мир журнальных колонок, горящих дедлайнов, рерайтинга кулинарной книги – а он оставался в своем мире, где были обжаренные кусочки тунца «Блюфин» с огуречной лапшой, редисом и кунжутным соусом, моллюски в желе из зеленого соуса с чесноком и петрушкой и суп эскарго со спаржей, шиитаке и травами.

* * *

– Как у вас это получается? – спросил я на десятый день.

Источая аромат и влажно поблескивая под приглушенным светом плафона, меня ожидали и томились горошек с карамелизированным луком и фенхелем, жареный сибас с базиликом и помидорами – и бараньи ребрышки с пюре из маринованных баклажанов. Я держал вилку на весу, и вонзить ее в это торжество текстур и вкуса казалось ужасающим кощунством. Я осторожно коснулся ею пюре – и замер, не в силах продвинуться дальше.

– Как у вас это получается? – спросил я. – Это же такие разные рецепты… время выдержки, температура… разная посуда, разная технология работы с продуктами… разные условия их хранения… Только не говорите, что ваш повар такой универсал!

– А почему бы мне этого и не сказать?

– Потому что это невозможно! Потому что это все слишком разное! Приготовить на уровне… я не знаю, домохозяйки, которая следует упрощенным журнальным рецептам – да, но не так, не на таком профессиональном, высшем профессиональном уровне! – Я снова увидел его полуулыбку-полуусмешку-полуухмылку и швырнул вилку на скатерть. – Да что я говорю, вы же и сами все это прекрасно понимаете! Вы дурачите меня, да? Это какая-то шутка? Розыгрыш?

– А каковы ваши предположения? Что это все заказано в других, – он подчеркнул слово «другие», – ресторанах и привезено сюда, специально для вас?

– Нет. – Я уже задавался этим вопросом и нашел на него ответ. – Нет, в других ресторанах нет таких блюд. Их никогда не было раньше, и их нет в планах ни сейчас, ни на ближайшие сезоны. Я узнавал.

– Ах, вы узнава-а-а-али… – протянул он с совершенно серьезным лицом. – Да, это ответственный подход к делу.

– Но все-таки скажите мне: в чем секрет? Где ловушка?

– Замороженные полуфабрикаты? – предположил он.

– Нет, – покачал я головой. Как бы я ни хотел, чтобы столь простое решение оказалось верным, я точно знал, что это не так. – Нет, мясо абсолютно свежее, оно никогда не подвергалось заморозке. И в охлаждении полежало совсем недолго.

– Вы хотите сказать, что я самолично зарезал этого барашка утром, чтобы подать его вам сейчас?

Я мрачно взглянул на него.

– Ну что ж, может быть, вы и правы, – продолжил он.

Повисло молчание.

– Кушайте, – сказал он. Это старомодное слово будто ссыпалось с его губ и, шурша,