Ромашка (СИ) - Сергеева Женя

Амира зашипела и в ужасе отпрянула.

— Ты… Ты-ы-ы! Ты не можешь еще быть богиней! Ты — смертная… Смертная! — Кричала в ярости покровительница, брызжа слюной. Рот ее исказился от гнева, аглаза вот-вот готовы были вылезти из глазниц. Бывшая Повелительница Любви настолько забылась в гневе, что ей стало все равно как она выглядит. Ведь, согласно ее планам, свидетели ее позора выжить не должны.

Амира сделала несколько шагов назад, затем еще. Она с ненавистью смотрела на девушку, вливая весь свой яд, всю свою раздирающую ярость в магический заряд, что должен был стать последним для Нилы. Единственным и последним.

Нила чувствовала, как внутри ее двигается и ворочается магия, но как ее выпустить, девушка не представляла. Обычные плетения сразу же разрушались, едва девушка начинала их создавать.

Нила автоматически поставила вокруг себя щит, он оказался гораздо более мощным, чем те, что она использовала раньше. Но девушка знала — он не выдержит и первого удара. Даже очень сильной магичке нечего противопоставить силе и опыту Покровительницы.

Никакой прощальной речи. Прощальных слов или злорадного смеха.

Одухотворенное торжество. Вот, как бы охарактеризовала Нила всю позу и выражение глаз и лица Амиры, когда она, в эффектном жесте, начала поднимать руки перед своим победным ударом.

Но собственная магия Нилу волновала куда больше, причиняя своей мощью и невозможностью развернуться реальную физическую боль,

Амира поднимала руки, замахиваясь. Нила же просто расслабилась, больше не пытаясь контролировать силу или управлять ею.

Отважно взглянув в лицо Амиры, она удивленно расширила глаза.

За плечом Амиры внезапно возник силуэт Вана.

На ступенях храма по-прежнему сидел мужчина, оказавший Амире помощь по раскрытию кокона стазиса. Он делал вид, что ничего не замечает, считая в небе то ли птичек, то ли облака.

И не успела еще Покровительница Любви среагировать на не к месту изменившееся выражение лица Нилы, как сильф сделал короткий замах и вонзил кинжал Амире под лопатку.

И одновременно с этим резким движением, Нила выдохнула, наконец сумев освободить свою магию. Она, не сдерживаемая ничем, вырвалась, ликуя и искрясь. Протанцевала к Амире, загасив все ее магические старания, и обрушилась на женщину, воздавая справедливое наказание за все ее деяния.

Амира осталась жива, кинжал в руках смертного всего лишь ослабил ее. Нила же завершила его работу. Но не убила.

Амира резко и быстро состарилась, превращаясь в убогую, морщинистую каргу, с длинными седыми волосами.

— Что… Что ты сделала?! Да я тебя! — Заверещала неприятно каркающим голосом старуха и попыталась ударить девушку магией, но не смогла выжать из себя ни искорки.

А между тем, магия девушки все летала по поляне, она коснулась Вана и радостно вспыхнула, принимая и обнимая его, от чего у Нилы уже привычно обожгло предплечье. Пронеслась по поляне, излечивая и пробуждая. Коснулась ласково маленьких обгоревших комочков — именно они создали пленку, не давшие Константу погибнуть. И те вспыхивали золотыми искрами и начинали скакать и носиться вокруг вихря, сливаясь с ним.

Последнее, что она сделала перед тем, как слиться с миром и со своей хозяйкой, создала диковатого вида и неправильной формы портал, в который выкинула то, что осталось от красавицы Амиры — старую полубезумную женщину, полностью лишенную магических сил.

И на поляне наступила тишина.

Она обрушилась на всех присутствующих, оглушая. Никто еще и сам не понял, что им удалось совершить и какой ценой.

Никто. Кроме Нилы.

Первый шок прошел и она ощутила ту разорванную связь, что осталась после исчезновения Миая.

Нила казалось, что у нее вырвали саму душу. Оставив внутренности клочьями.

Его легкости и наглости, его ума и юмора, его любви. Всего этого теперь с ней не было. Нила больше не чувствовала сквозь связь его заботу и нежность. Забота. Именно забота о ней толкнула его на то, что случилось. Он почувствовал весь ее ужас и предпочел погибнуть сам, но не дать умереть Вану.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Неужели она не могла сдерживать свои эмоции? Закрыться в конце концов? Тогда погиб бы Ван.

Покровители…

Нила отдала бы много, чтобы почувствовать хотя бы раздражение Миая, его гнев или злость, или ревность.

Но даже это ей стало недоступно.

Ничего.

Нила, опустив руки, медленно брела к тому месту, где оборвалась в прыжке жизнь прекрасного и благородного барса.

Ничего.

Нила рухнула на колени и только теперь, увидев пепел, дала волю слезам. Действительно пепел.

Все, что осталось от любимого мужчины, от мужчины, с которым она желала провести свою жизнь.

Идя сюда, к храму, она не рассчитывала спасти свою жизнь и даже где-то в глубине души была готова на жертву. Но потерять кого-то из своих мужчин. Нет… Она не представила бы себе этого даже в самом страшном кошмаре.

Случившееся же оказалось гораздо страшнее любого кошмара.

Нет даже тела…

Тела. которое можно прижать к себе, оплакивая и прощаясь.

Нила не выдержала и закричала.

Она выла, запуская скрюченные пальцы в землю, сквозь крупицы черно-серого пепла.

Кричала, выплескивая все свое горе, что никак не хотело утихать.

Не замечая, какие мучения испытывают остальные мужья, что уже начали приходить в себя.

Вся семья, все шесть существ, связанные магией и чувствами, воплощали собой нескончаемую душевную боль. Настоящее горе, что могут испытать лишь по настоящему любящие и дорожащие друг другом люди, оборотни, эльфы… Не важно.

И только Дельфина и Ткахт оставались в более-менее вменяемом состоянии. Дельфина не скрываясь, плакала, закусив губу и не решаясь подойти к подруге. Она не представляла, как можно помочь такому горю. Погибни Ткахт, то и ее жизнь потеряла бы всякий смысл.

Ткахт, обнимая любимую, мрачно играл желваками, но даже в его глазах блестели слезы.

— Кхм… — Дельфина с Ткахтом резко обернулись, подобравшись и готовые отразить нападение.

Позади них стоял тот самый маг, что притворялся Розаро. Приспешник Амиры.

Не смотря на враждебность пары, поза его была полна достоинства, а лицо спокойно.

— Мне кажется, — начал он, — надо девушку усыпить. Вы ведь целитель? — Обратился он к Ткахту.

— Зачем ее усыплять? — Вскинулась Дельфина, но мэтр внимательно взглянул на Нилу и согласно кивнул.

— Присмотри за ним, — попросил он Дельфину и, подойдя к Ниле, положил уже не кричащей, но раскачивающейся из стороны в сторону и рыдающей девушке, ладонь на голову.

Прошло совсем немного времени и Нила затихла.

Упасть ей не дал Мэтр, подхватив на руки. Девушка спала глубоким сном. Но черты ее лица так и не расслабились, а губы то и дело кривились, словно от плача.

Полуорк задумчиво взглянул на незнакомца.

— Кажется, я Вас знаю. — Наконец произнес он, не зная как поступить. Ему надо бы осмотреть остальных участников сражения. Но оставлять спящую Нилу и рассеянную Дельфину один на один с этим человеком ему не хотелось.

— Первый Советник его величества Гарута Третьего.

Дельфина нескромно присвистнула:

— Высоко же забралась эта полу умная… Не представляю, что было бы, если бы она получила желаемое.

— Думаю, — горько усмехнулся первый советник, — нам всем было бы одинаково плохо. Потому что выжить она не дала бы никому. Я не враг, — добавил он после паузы, обращаясь к Соовиту. — И не причиню вреда девушкам.

Орк взглянул на него исподлобья, но понял, что особого выхода у него и нет, разве что связать этого мага по рукам и ногам.

— Могу поклясться, чем скажете, — продолжил свою речь Первый Советник, видя метания Соовита.

— Поклянитесь Равновесием! — Потребовала Дельфина, ничуть не доверяя магу, не смотря на то, что ему, по всей видимости, доверял сам Гарут.

— Клянусь Равновесием. — Поклялся Первый советник, даже не пытаясь скрыть в голосе удивление. Что за Равновесие?

— Ладно… — Полуорк хотел подойти ближе к храму, чтобы положить Нилу на его ступени, но был остановлен Ваном. Он не выглядел так плохо, как мужья Нилы, хоть и был растрепан и взъерошен, совершенно не походя на привычного холодного и лощеного сильфа.