Особенности эльфийской психологии (авторская версия) - Татьяна Патрикова

– Потому что он уже не мужчина её клана, он её мужчина, – вдруг говорит Иля, и я, скосив глаза, вижу, что она тоже смотрит на Машку. Спрашивает у него. – Хочешь руками Андрея отвадить от себя Марфинуса?

– Нет, – Машка качает головой и отвечает подозрительно серьезно и взросло для своего легкого нрава. – Хочу, чтобы хотя бы они попробовали жить… – и говорит слово, за которое так часто извиняется Андрей, потому что все время забывает, что мы не люди. – По-человечески.

Иля склоняет голову на бок и какое-то время молчит. Потом уточняет, с подозрительной надеждой в голосе.

– Думаешь, с его помощью у них может получиться?

– Но у нас же получилось, – вставляет свое слово Алый. Иля смотрит на него, только сейчас вспомнив, что все еще сжимает локоть светлого. Разжимает пальцы и медленно кивает.

– Ну так что, – уточняет Рутберг, – По койкам?

– А я за командорами.

– Ты, это, – неугомонный Том, как всегда находит, что сказать. – Поаккуратнее там. Мало ли, чем они заняты!

Осознав, на что он намекает, закатываю глаза к потолку. Снимаю заглушку и открываю портал прямо с того места, на котором стою. Машу им всем ручкой и оказываюсь в казармах коммандос. Возле меня тут же оказываются двое дежурных. Один светлый, другой темный. Сейчас они уже не сидят каждый в своем углу. Кресла и столы сдвинуты, и оба смотрят по ноутбуку запись футбольного матча. Чей ноут – Барсика или Мурки, гадать не приходиться. Командоры выбрали для своих иномирных игрушек разную цветовую гамму. У Мурки темно-синий, у Барсика – красный. Причем слова Андрея про то, что красненькие в их мире обычно девушки выбирают, светлого командора не отвратили от выбранной модели. В этом весь Тарэль. Упрямый и гордый, как все светлые. Дежурные пользуют именно красный.

– Что-то случилось? – спрашивает меня темный, которого Андрей прозвал Филькой. В подробности вдаваться не хочу, и без того слишком долго возился со студентами, а ведь Андрей там один с этой девчонкой. Пора возвращаться.

– У Андрея проблемы. Мне нужны командоры, – лаконично говорю я и уточняю. – На чьей они сегодня половине?

– Нашей, – говорит светлый, и показывает на нужную мне лестницу.

Благодарно киваю и поднимаюсь по ней, чувствуя на себе беспокойные взгляды бойцов. Спустя несколько ступенек до меня доносится голос Фильки:

– Если будет нужна помощь, только скажи!

– Андрею, он имеет в виду, – встревает светлый, а я, обернувшись, вижу, как они переглядываются.

И сам не замечаю, как начинаю непроизвольно улыбаться. Вот вам и доказательство того, что наш психолог настоящий волшебник. Сделать такое со всеми нами без помощи магии и меча, просто словом и личным примером, – это дар, и еще какой.

Андрей

Ир возвращается подозрительно быстро. Мы с Никой даже поесть не успеваем, они с командорами застают нас на кухне. По сердитым и неудовлетворенным лицам Барсика и Мурки я совершенно неожиданно для себя понимаю, что Ир не просто вытащил их из постели, а прервал. О! Глаза, наверное, делаются квадратными, когда я это осознаю. Недаром же Барсик мне ухмыляется, поймав на себе этот мой взгляд. И становится к окну, как-то подозрительно покладисто позволяя Мурке разговаривать с мерцающей.

Мне приходиться уступить темному стул, чтобы он не возвышался над сжавшейся от испуга девчонкой, как скала.

– Значит, вы хотели с минимальными потерями уничтожить Камни Истинного Зрения? – спрашивает темный командор тоном заправского дознавателя. Я возмущенно шиплю в его сторону:

– Мурка! – но меня одергивает Ир. Мы стоим с ним рядом, спиной к шкафам и мойке. Мерцающий хватает меня за руку чуть выше локтя и притягивает к себе. Шепчет в ухо.

– Не мешай, – видит, что я не доволен таким обращением со своей гостьей, и тут же добавляет, глядя в глаза. – Пока.

Я сдаюсь. Ника кидает в нашу с ним сторону осторожный взгляд и снова смотрит на Мурку. На этот раз с вызовом. Отвечает.

– Совсем без потерь. Их и не было.

– Не считая того, что вы собирались подставить Карла, – вмешивается Ир, к нам тут же оборачивается от окна Барсик. Выгибает красную бровь.

Ир быстро пересказывает им с Муркой наши логические выкладки, а я смотрю на Нику. Пока их не было, она рассказала, что всегда мечтала учиться в университете, причем именно нашем. Но с ранней юности ей все говорили, что это невозможно. Она задалась целью во чтобы то ни стало уничтожить несправедливость по отношению к их расе и тем, другим, кто тоже входил в список запрещенных. Единомышленники нашлись быстро. Теперь эта юная, даже по меркам мерцающих, как я понял, особа, была одной из идейных вдохновителей их движения. Но, чтобы отучить сильных и деятельных деток от идеи жестко революционного решения проблемы и уговорить не вдаваться в откровенный террор, на мой взгляд, самым действенным было бы преподать ей наглядный урок толерантности. Поэтому, пока они рассуждали между собой, я подбирал слова. Ника уже в открытую спорила с командорами и Иром и ничего, похоже, не боялась. Смелая решительная девочка. Подумав об этом, я вспомнил о другой, рыженькой, легкой, которую я целовал сегодня в парке. Но потряс головой и отогнал воспоминания о ней. Все в прошлом. Ирина в прошлом. Не стоит об этом забывать.

– Ир, когда ты планируешь защищаться?

– Что? – растерялся мерцающий, увлеченный спором совсем на другу тему.

– Просто, я думаю, тебе уже можно было бы не примазываться к колокольчикам. Разве теперь так уж принципиально, сумеешь ли ты прятаться до защиты или нет?

– Уже нет, – помедлив, ответил мне Ир, и тут же уточнил. – Но я не понимаю, к чему ты клонишь.

– Давай возьмем её на место Иры, – и я кивнул на притихшую Нику. – Сразу несколько плюсов. Во-первых, под присмотром. Во-вторых, сможет убедиться, что мирный путь может быть куда эффективнее насильственного. В-третьих, у тебя высвободится уйма времени, и ты сможешь быстрее закончить. Почему нужно, чтобы быстрее?

– Потому что на общей волне твоя диссертации прозвучала бы очень в тему, – неожиданно поддержал меня Барсик, первым осознавший, к чему я клоню.

Ир прищурился, глядя на меня.

– Что, не терпится спровадить меня в преподавательское крыло?

Я закатил глаза к потолку и, схватив мерцающего, успевшего отойти в сторону Ники, за руку, притянул к себе. Не знаю, зачем сделал это. Просто порыв. А, может, снова чутье это неосознанное шепнуло.

– Про отселение я ничего не говорил, – заметил я, склонившись к его лицу.

Он смотрел на меня своими желтыми кошачьими глазами, почти сразу вернувшись в истинную форму из своего светлого мерцания, как только появился на пороге моей кухни в обществе командоров.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});