Крик Новорождённых - Джеймс Барклай

— Нам нужен бой, чтобы все забыли об этом, — предложил Даваров.

— Ничто нас так не объединяет, как вид цардитов, — поддержал его Шакаров.

— На самом деле? — спросил Роберто, нащупав корни своих опасений. — А может, он напомнит тем, кто все еще мечтает о независимой Атреске, что сейчас они могут сделать шаг к ней, повернувшись против нас?

— А как нам это узнать? — спросил Дахнишев. — Здесь больше семи тысяч уроженцев Атрески.

— Да. И я не хотел бы, чтобы четверть из них перешла на сторону цардитов при очередном столкновении. Вот что не дает покоя эсторийскому солдату, Горан. Могут ли они доверять манипуле, рядом с которой стоят?

Шакаров смотрел в пол.

— Ты хочешь сказать, что четверть наших людей — предатели? — негромко спросил он.

— Мне действительно надо отвечать на этот вопрос, Горан?

Шакаров поднял голову.

— Тогда сколько их может оказаться, по-твоему?

— Не знаю! — огрызнулся Роберто. — Этими мужчинами и женщинами командуете вы с Даваровым. Это вы мне скажите. Солдаты, которых я видел здесь сегодня, — не мятежники, сражающиеся с верными эсторийцами. Это люди, чьи страсти и страхи победили их разум, к несчастью для всех нас. Но мы не можем не считаться с тем, что в их числе наверняка были недовольные легионеры, и что именно они могли нанести первый удар. Скажите мне, если я ошибаюсь.

Молчание стало весьма красноречивым ответом.

— И что теперь? — спросил Даваров.

— Мы идем на юг. Но мы идем туда, пытаясь найти ответы на два вопроса. Есть ли у нас армия, которая будет сражаться единодушно, плечом к плечу? А если нет, то как нам вернуть ее к этому состоянию? Потому что если на эти вопросы не найдется ответа до тех пор, пока мы не столкнемся со значительными силами Царда, мы все можем погибнуть. Вопросы есть?

В палатке воцарилось молчание.

— Что ж, приятных всем снов.

* * *

Но выспаться никому не довелось. Крики и оскорбления звучали всю оставшуюся ночь. Роберто отказался от попыток заснуть за четыре часа до рассвета и приказал поднимать лагерь и готовиться к маршу. За столь короткое время так много изменилось! Победоносная армия, сплотившаяся во время эпидемии, докатилась до такого состояния.

— Нужны годы на то, чтобы создать боевой дух армии, и всего день, чтобы его разрушить, — с горечью проговорила Элиз Кастенас.

Она ехала вместе с Роберто, который решил возглавить колонну. Эсторийские разведчики двигались впереди после того, как шесть всадников-атресцев не вернулись. Отряд фуражиров из Пятнадцатой алы, Божьих Стрел, тоже не прибыл вовремя. Дурное настроение Роберто усилилось.

— Это доказывает, что мы потерпели поражение в самый решающий момент, — сказал он. — Не могу поверить, что приходится размещать манипулы триариев между ссорящимися гастатами Восьмого легиона и Двадцать первой алы. Где я допустил ошибку?

— Ты не допускал ошибок, Роберто, — возразила Элиз. — Предательство Атрески никоим образом нельзя приписать тебе.

— Но я должен был предвидеть, какие проблемы оно вызовет. Принять более решительные меры.

— Наша армия построена на независимости командного состава. Это работало в течение пяти лет, и мы не испытали ничего, даже близкого к поражению. Но слом правления Конкорда в Атреске вскрыл старую вражду. — Она посмотрела прямо ему в глаза. — Не сомневайся в себе. Здесь никто в тебе не сомневается.

Роберто кивнул. Он понимал, что Кастенас права, но не мог избавиться от ощущения, что сейчас Бог его испытывает. Путь к званию генерала для Роберто Дел Аглиоса был гладким. Его армия функционировала почти без проблем. Дел Аглиос знал, что в немалой части это его заслуга, и победы одерживались благодаря ему. Но сейчас перед ним стояла проблема, оказавшаяся намного серьезнее всех противников, с которыми он встречался.

— Я не сомневаюсь в себе, — ответил Роберто. — Но я серьезно разочарован тем, что крупнейшая проблема, с которой я столкнулся, не вооружена мечом. Вместо этого она подкралась ко мне сзади, надев форму Конкорда. — Он вздохнул. — Я могу не дать им убивать друг друга, но не в моих силах прекратить их разговоры. Это как зараза, Элиз. Недовольство стало ощутимым. Скажи, ты обдумала тот вопрос, который я задал вчера ночью?

— Я больше ни о чем другом не думала.

— И сейчас как все, по-твоему, выглядит?

Элиз обернулась, чтобы убедиться в том, что их никто не слышит. Она указала вдаль, на видневшийся впереди подъем. С обеих сторон поднимались крутые склоны холмов, которые тянулись на восток до Турсанского озерного края, а на запад — до равнин Атрески.

— Если мы встретим противника по ту сторону этой гряды, то нас ждет серьезная неприятность. Цардитская армия равной численности вполне способна нас разбить. Мы все говорили с нашими осведомителями, и нет сомнений в том, что доверие между легионом и алами исчезло. На уровне гастатов — несомненно, и это распространяется выше по цепочке старшинства. В кавалерии дела обстоят не так плохо. Но мы перестали быть эффективной армией. Не думаю, чтобы атресские гастаты повернули против нас, но умирать за Конкорд сегодня они не станут.

Роберто снял шлем с зеленым плюмажем и запустил руку в волосы.

— Тогда мы вообще не армия, а колонна граждан. И как, по-твоему, мы могли бы вновь завоевать их доверие?

Он уже знал ответ, но хотел услышать его еще от кого-то.

— Мы не можем это сделать, — прошептала Элиз. — Мы идем мимо их страны, а родные этих людей находятся там, защищая свою жизнь и свое будущее. Они не могут понять, почему вы не приказали им противостоять вторжению. Они не могут видеть ситуацию в целом. Пусть мы сражаемся за Конкорд, но они всегда сражались за то, чтобы не пустить цардитов в Атреску. В этом и состоит слабость системы ал.

— И ты не считаешь, что проблема смягчится, когда мы подойдем к Гестерну?

— Она обострится, — отозвалась Элиз. И через силу улыбнулась. — Почему ты задаешь мне эти вопросы? Ты и так это знаешь. Мы пойдем через юг Атрески. У нас уже сейчас достаточно дезертиров. Роберто…

— Знаю! Знаю.

Мучительный груз разочарования рос. Дел Аглиос повернулся в седле и посмотрел на движущуюся колонну, в слабых лучах рассвета растянувшуюся на мили по равнинной местности. Небо было застлано пеленой пыли, и любому становилось понятно, что тут движется армия.

— Скольких мы сохраним, по-твоему?

— Очень многие любят тебя как своего генерала. Даваров и Шакаров — прекрасные командиры. В конце концов, на весах будет их желание сражаться под твоим командованием против желания защитить своих близких. А для некоторых — желание увидеть Атреску освобожденной от Конкорда.

— Так что, это проверка на популярность?

— Я рада, что ты шутишь.

— С трудом, — откликнулся Роберто. — Юрану придется ответить за многое.

— И он ответит.

Роберто выпрямился в седле: решение было принято.

— Собери командующий состав. Когда начнут разбивать лагерь, я хочу, чтобы все были рядом со мной. Надо, чтобы это прошло правильно, иначе сегодня у нас снова будет кровопролитие.

— Что ты предлагаешь?

Роберто посмотрел ей в глаза и почувствовал, что мрачный гнев вот-вот овладеет им.

— Каждому уроженцу Атрески будет предоставлен выбор. Остаться верным клятве, которую он принес, присоединившись к легионам, или трусливо бежать в свои дома. И те, кто выберет последнее, будут лишены оружия и выставлены из лагеря. Мы пройдем за ними до границы Атрески и там их оставим. И я надеюсь, что все до одного мужчины и женщины, которые дезертируют, умрут еще до наступления дуса. — Он посмотрел на уходящую вперед дорогу. — Мне надо выиграть войну, и я не потерплю, чтобы преступники носили форму моей семьи.

ГЛАВА 54

848-й Божественный цикл, 18-й день от вершины соластро, 15-й год истинного Восхождения

Павел Нунан и Дина Келл командовали сборным легионом, который получил название Месть Гестериса. Легионом без артиллерии, с разномастным оружием и отремонтированными доспехами, сопровождаемым лишь двумя сотнями кавалеристов. Но в душах солдат горел огонь — ярость, которую двое командующих охотно поддерживали и разжигали.

Нунан шагал с пехотой, составленной из атресских Диких Копий и Акульих Зубов, Громов Тундарры, Госландского Копья и Огнедышащих Драконов, а также Медвежьих Когтей, Ураганов Эсторра и Эсторийской Молнии. Они составляли основную массу тех, кто собрался на равнине Тарит. Их насчитывалось чуть меньше трех тысяч. Позади разведчиков двигались посыльные и вестовые. С теми, кто не мог сражаться, на старом месте стоянки остались добровольцы. Для сантиментов места не было. Раненые не рассчитывали, что их спасут, а уходившие не обещали вернуться.

Генерал Гестерис подошел к бродам Цинтарита с восемнадцатью легионами. Все они были представлены в этом крошечном отряде, составлявшем менее пяти процентов от мощной и когда-то победоносной армии. Они не представляли себе, чего именно смогут добиться, но после встречи с Роберто Дел Аглиосом пришло время двигаться вперед.