Крик Новорождённых - Джеймс Барклай

Слева строй рассеялся и сломался. Среди них оказались цардиты. Лучников убили на месте, не дав им возможности сделать очередной выстрел. Джорганеш попятился. Цардиты последовали за ним. Смуглые вытянутые лица воинов-степняков обратились к генералу. Лица кареглазых и черноволосых мужчин хранили невозмутимое спокойствие, выражая холодную решимость сломить Конкорд. Клинок ударил справа. Джорганешу удалось отчасти сместить удар, но его доспех прогнулся и сдавил генерала. Он резко выдвинул щит вперед, ударив в лицо одного из противников. Нос цардита сломался, носовая кость вошла в мозг и убила его.

Рев слышался отовсюду. Генерала окружал ураган. Он с трудом мог различить в этой мгле солдат Конкорда, продолжающих бой. Он слышал, как они кричат, сражаются и гибнут. Цардиты продолжали спускаться по склонам теснины. Глаза генерала заливала кровь, ноздри забивала вонь врагов. Джорганеш рубил налево, направо и вперед, беспрестанно двигая щитом и выискивая людей, которые могли бы встать рядом.

Мимо проскакали всадники. Цардиты упали как подкошенные, целой полосой.

— Держать позицию! — прокричал он в мимолетное затишье.

Но гастаты не были готовы к такому. Они рванулись в пространство, которое расчистила им кавалерия, полагая, что за спинами всадников безопаснее. Они разбили строй, погнавшись за цардитами, и их начали убивать, одного за другим.

Джорганеш зычно заорал, требуя порядка. Напор был чудовищным. В прорыв ринулись цардиты. Однако из-за его спины все еще летели стрелы, поражая врагов. Джорганеш сшибся клинком с цардитом, заставив его отступить. Противник споткнулся о корень и упал. Генерал нанес удар, попав ему прямо в шею.

Еще один клинок двигался в его сторону. Он пригнулся и поднял щит, отклоняя удар. За его спиной тоже кипел бой. Джорганеш посмотрел через плечо. Уже недолго. Генерал яростно взревел. Его гладиус поднялся над головой и вонзился глубоко в шею врага. Джорганеш извлек клинок, сделал шаг назад и двинул щит влево, сбив с ног еще одного цардита. Он с силой наступил на врага, двинувшись на третьего противника. Чей-то клинок ударил по его щиту, отбросив назад.

Джорганеш скользнул взглядом по своему строю. Они проиграли. Цардиты заполнили дно теснины. Он увидел, как зашатался и упал штандарт, услышал торжествующий крик цардитов. Гастаты беспорядочно бежали. Принципии образовали тесный круг и отчаянно сражались. Триарии встали строем в пять человек, но на них наваливалась жуткая масса цардитов. Кавалерия скакала вдоль флангов, пытаясь оттеснить врага, но с каждым проходом ее численность уменьшалась.

Джорганеш призвал гастатов сплотиться вокруг него. Его знаменосец по-прежнему стоял рядом с ним, но больше никого не было. Солдаты пытались к нему пробиться. Он закрывался щитом и, не отводя клинок далеко, отбивал направленные на него удары. Цардиты его заметили. Их сенторы требовали крови военачальника. Под ногами генерала земля стала скользкой и ненадежной из-за трупов его солдат. То же самое должно происходить вдоль всех трех миль колонны Конкорда. Им необходимо перестроиться. Необходимо держаться!

— К триариям! — крикнул Джорганеш всем, кто мог его услышать.

Вокруг него сражались примерно двадцать гастатов. Этим солдатам будут оказаны почести — если они выживут. Они остались в строю, когда их товарищи обратились в бегство. Генерал ударил щитом в спину цардита, который только что уложил пехотинца. Он вонзил меч ему в загривок и пробежал по его упавшему телу к своему строю. Слева и справа гастаты рубили, кололи и били щитами. Однако цардиты были повсюду. Они с силой налетали на небольшой отряд под штандартом, отчаянно пытаясь уничтожить его и генерала.

Джорганеш молился о силе и стойкости. Клинок, непонятно откуда взявшийся, разрубил верх его щита и впился ему в руку. Он захрипел от боли и слабо ударил сломанным щитом, ощутив, как тот соприкоснулся с плотью. Цардит ворвался в просвет между генералом и каким-то триарием. Прямо перед глазами Джорганеша теснился лес клинков и тел.

Генерал услышал, как впереди кто-то выкрикивает его имя. Парнфорст. Живой. Значит, надежда еще оставалась. Джорганеш ринулся вперед. Его клинок впился в поясницу очередного цардита. Он выставил перед собой остаток щита и побежал, призывая гастатов не отставать. Вдруг слева от него какой-то юноша получил удар в живот и, падая, врезался в генерала. А справа его телохранителю перебили ноги.

— Генерал Джорганеш!

Лицо Парнфорста было близко, так близко! Джорганеш почувствовал необычайную боль в бедре, и его правая нога подломилась. Он упал на колени, в падении нанося очередной рубящий удар. Цардит не успел выставить перед собой клинок. Что-то ударило генерала по макушке и бросило вперед. Он упал на щит и попытался перекатиться на спину.

— Джорганеш!

Крики стали тише. Над ним было небо, вокруг — тела, тела и тела. Джорганеш увидел, как штандарт Золотых Львов сломался и упал. Он слышал торжествующие крики врагов. И видел только спины своих немногочисленных солдат, ведущих круговую оборону. Генерал хотел им крикнуть, чтобы они бежали. Доставили известие в Гестерн. Он хотел приподняться, но что-то пришпилило его к месту. Джорганеш ощутил головокружение и отчаянно пытался не дать своему сознанию погаснуть.

— Джорганеш…

Возможно, никто не звал его. Или, возможно, это Парнфорста уводили прочь — таким далеким был зов. Джорганеш закашлялся и почувствовал соленый привкус во рту. Кто-то стоял над ним. Цардит. Один из бесчисленного множества. Он помолился за жизнь Адвоката и попросил Бога о милосердии.

Боль. Недолгая боль.

ГЛАВА 52

848-й Божественный цикл, 11-й день от вершины соластро, 15-й год истинного Восхождения

Прошло уже тридцать дней, а чувство потери не притупилось. Свет жизни погас на двадцать пятый день от рождения соластро и не возвратился. Конечно, люди продолжали жить. Но все изменилось — и внутренне, и внешне. Благословенные стали проклятыми.

Эстер Наравни открыла ставни навстречу новому дню неуверенности и тревоги. Так пусто кругом. Нет смеха и радости. Нет всего, что когда-то составляло суть Вестфаллена. Теперь он стал просто провинциальным городком, полным серых и хмурых лиц. Винят ли они Восхождение? Возможно. Однако открыто этого никто не показывал.

Эстер отвернулась от окна и вышла из своей комнаты в гулкую пустоту виллы. Ей все еще казалось, будто в самых дальних уголках слышится эхо голосов юных Восходящих. Она ждала, что голос Ардола Кессиана разнесется в библиотеке или столовой. Или поднимется вверх над шумом фонтанов. Но на самом деле Эстер слышала только шлепки собственных сандалий по камню. Странно, что все Ступени больше не могли определять местонахождение друг друга. Раньше это казалось таким естественным, но смерть Кессиана разорвала узы, которые связывали их всех, и они потерялись в общем пространстве.

Ничто больше не радовало сердце Эстер. Даже голоса пяти малышей, которые вполне могут оказаться следующей прядью истинного Восхождения. Им было уже почти семь лет, и они хорошо развивались. Их обучением занимался Андреас, и потому они не ощущали потерю Кессиана так остро, как те, которых сейчас нет с ней. А нынешние младенцы уже не узнают улыбки Ардола, не ощутят его надежной силы. Такая трагедия! Возможно, когда они подрастут, о Кессиане уже смогут говорить с теплой любовью, а не с горечью утраты в сердце.

Эстер собралась с силами и направилась в Вестфаллен, чтобы совершить ежедневное паломничество к Дому Масок. Этот ритуал давал ей силы пережить очередной день, ощущая на плечах тяжелый груз, который теперь лег на нее как на Мать Восхождения. Путь был недлинный, но он всегда возрождал ее печаль и заставлял вспомнить о нерешенных вопросах.

Звуки пил и молотков и крики людей разносились по окраинам города. Куда ни глянь, везде под бдительным присмотром Васселиса и Аркова шло строительство. Строилось все исключительно уродливо, хотя сейчас эстетика мало занимала Эстер. Происходящие события заставляли ее сомневаться в том, во что она верила всю жизнь.

Теперь за чертой города пять сторожевых башен надзирали за всеми подступами к Вестфаллену по суше. Они торчали над землей, словно грозящие пальцы, их сконструировали прочно, функционально и безобразно. В каждом в случае необходимости можно установить баллисту и разместить двадцать лучников, так сказал Арков. Если бы только на этом все закончилось! Но видимо, угроза была столь сильна, что Васселис приказал окружить Вестфаллен барьером из дерева и камня.

Строительство укрепленной стены шло полным ходом. Ее строили от северного берега залива, с того места, где тропа по скалам поднималась к фруктовому саду. Высотой в двадцать футов, из толстых и тяжелых деревянных досок, специально обработанных для огнестойкости, стена связывала между собой каменные башни, на которых установят баллисты или катапульты. Они сами создавали себе тюрьму, и каждый день при виде ее Эстер трясла головой, не чувствуя себя способной примириться. Неужели на свете столько ненависти, что они оказались в такой беде?