На службе Отечеству - Александр Алтунин

— Почему? — поинтересовался майор Румянцев.

— В двенадцать фрицы уходят в тыл обедать и на позициях остаются лишь дежурные. Об этом нас предупреждали предшественники — разведчики двести шестидесятой дивизии, да мы и сами вчера убедились. Даже личное оружие не берут с собой.

— Каковы нахалы! — покачал головой подполковник Абашев.

— Уверены, что их не потревожат, — подытожил полковник Даниловский. Вот и ведут себя беспечно. — И уже задумчиво, сдвинув кустистые брови к переносице: — Знаете, какая в голову мне пришла мысль! Противник наверняка нас не будет ждать еще и потому, что за последнее время привык к нашему "классическому" наступлению: утро — артподготовка — атака. Немец, он по своей природе педант, хотя и извлекает для себя уроки, но, чуть что, подсознательно скатывается к своим принципам. Вот мы его и тряхнем не по сложившимся канонам. Доложу сейчас о своем решении комкору, да и командарму нужно донести, несколько раз справлялся. Недоволен генерал-лейтенант, считает, что на месте топчемся.

Федор Семенович Даниловский откашлялся, глянул на капитана Забазнова:

— Вам с Красовским спасибо, не забудьте поблагодарить Левина, да и его подчиненных, за сметку и дельное предложение. Можете идти.

Забазнов вышел. Командир дивизии посмотрел на часы и обратился к начальнику штаба Абашеву:

— Значит, в двенадцать. Готовьте распоряжение. Начнет Красовский, но и Заяц пусть выдвинется и будет наготове. А может, им одновременно атаковать? Подумайте, Федор Федорович.

— Хорошо, подумаем.

Было решено противника атаковать двумя полками. Основной удар наносил 828-й полк майора Красовского, в первом эшелоне которого действовали батальоны капитанов Левина и Головко, батальон капитана Иваницкого — во втором. Всем троим офицерам спустя трое суток было присвоено воинское звание "майор".

В полку Красовского мне довелось быть за полчаса до наступления. Спокойно, не торопясь, Николай Викторович отдавал последние распоряжения:

— Батальон капитана Иваницкого десантом на приданных нам танках и самоходно-артиллерийских установках прорывается в тыл противника с задачей подавить артиллерийские и минометные батареи врага. Они вот здесь. Красовский красным карандашом обвел огневые позиции батарей противника на испещренной вдоль и поперек цветными карандашами карте, продолжил: — Мы в это время в первых траншеях будем доколачивать противника.

В его голосе было столько уверенности в успехе, что никто из окружающих не сомневался: именно так и будет протекать бой. И она, эта уверенность, передалась бойцам. Они пребывали в том состоянии духа, в котором находится человек накануне свершения важного жизненного дела. Я заглянул в землянку к разведчикам. Бойцы осматривали оружие, курили. Один из них начал было вытаскивать из вещмешка свежее белье, но его тут же остановили:

— Ты что, помирать собрался? Погоди. Дел еще много впереди, успеешь.

Было видно, что все — от командира до солдата — живут предстоящей задачей, верят в то, что выполнят ее. Заместитель командира но политической части майор Салтыков, передавая со мной политдонесение, сказал:

— Передай начальнику политотдела: задача будет выполнена.

В двенадцать часов полк поднялся в атаку. Наше появление перед противником действительно было для него неожиданностью. Вражеские наблюдатели и дежурные пулеметчики в первой траншее бросили оружие и побежали, охранение врага было снято несколькими минутами раньше.

Призраками возникли бойцы Лавина и Головко перед второй траншеей врага. Гитлеровцы принимали пищу, и вначале не обратили внимания на вынырнувшую из тумана цепь, а когда разобрались, то в панике заметались по траншее, кинулись назад. Одни тут же попадали под пулеметные и автоматные очереди, корчились в предсмертных судорогах на припорошенной снегом земле, другие мчались в спасительный тыл. Бойцы и командиры гнали фашистов, расстреливали в упор, кололи штыком, били прикладом.

Русский человек страшен в гневе и необорим. Порой и росточком не вышел, и силенок немного, а идет напролом, крушит все на своем пути. В этом и проявляется сила духа, что испокон веков была заложена в нем. Она, эта сила духа, родила героев битв на Чудском озере, Куликовом поле, под Полтавой, на Бородинском поле и в ходе многих других сражений. Помогла нам одолеть фашистские полчища под Москвой, Сталинградом, Курском, на Днепре. Помогала нам теперь и на этом безымянном плацдарме, у реки Сож.

Постепенно бой на плацдарме принимал очаговый характер, батальоны и роты уничтожали противника в его узлах сопротивления. Но было в этих, на первый взгляд казавшихся разрозненными, действиях и общее — движение вперед, от траншеи к траншее, от позиции к позиции, в глубь обороны противника. Слышались голоса орудий разного калибра: глухо ухали сорокапятки, резче — противотанковые пушки, или, как их уже окрестили, "зверобои", и надрывисто, с каким-то аханьем подавали голоса гаубицы. Где-то в глубине обороны противника, сотрясая окрестности, раскатились взрывы снарядов РС: приданный нам дивизион "катюш" обрушил залп на выдвигающиеся резервы фашистов.

В штаб дивизии начали поступать данные о результатах боя. 889-й стрелковый полк майора Зайца за неполных два часа вышел на позиции полковых резервов врага. Красовцы продвинулись еще дальше. 3-й батальон полка, вырвавшись вперед на танках и САУ, продолжал уничтожать живую силу и огневые средства в тылах противника. Взвод младшего лейтенанта Пономаренко захватил на позиции противника пять исправных шестиствольных минометов с полным комплектом боеприпасев. Отличились и другие подразделения, многие офицеры, сержанты и солдаты. Комсорг 1-го стрелкового батальона старший сержант Петр Вертей поднял в атаку прижатую пулеметным огнем противника роту. Рядовой этого же батальона Григорий Притыченко, увлекая за собой товарищей в атаку, уничтожил гранатой вражеский пулемет.

Командир дивизии, начальник штаба торопили полки.

— Не давай противнику опомниться, — требовал от майора Зайца полковник Даниловский. — Огрызается — дави его, дави, пока, не пришел в себя.

— Это хорошо, что командир немецкой дивизии оставил в своем блиндаже парадный мундир с регалиями и сковородку с горячей яичницей, — довольно рокотал в трубку подполковник Абашев. — А вот что он сам ускользнул — жаль. Думаю, что ты не собираешься полдничать фашистским харчем, Красовский? Твоя задача — вперед и вперед. Главное для нас — Костюковка, железная дорога, понял меня?

Часов в шестнадцать выглянуло солнце. Туман начал редеть. Вначале проступили очертания кустов можжевельника и редких берез, затем обозначились траншеи с пулеметными гнездами, окопы, позиции легких минометов, зачернела оставленная врагом техника. Танки, бронетранспортеры, штурмовые орудия, зенитные установки на позициях, тягачи, уткнувшиеся тупыми носами в землю, — все это было хаотически разбросано но фронту и в глубину немецкой обороны. И все это было почти цело — так стремительно бежали фашисты. Вот что значит внезапность! Оборона врага, которую несколько суток кряду безуспешно штурмовали части корпуса, была преодолена малой кровью.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});