Красная Страна - Джо Аберкромби

Дружелюбный кивнул в сторону форта.

— А северянин?

— Нахуй северянина, — прошипел Коска. — Облить здание маслом и сжечь. Они украли наше золото! Они украли мои мечты, понимаешь? — Он хмуро посмотрел на имперскую дорогу, следы фургона исчезали в темноте. — Я не буду снова разочарован.

Лорсен подавил искушение повторить утверждение Коски о том, что судьба не всегда добра. Вместо этого, пока наемники карабкались друг по другу в своих приготовлениях к отъезду, он стоял, глядя на забытое тело Контуса, лежащее изломанное перед фортом.

— Какая потеря, — пробормотал он. Во всех возможных смыслах. Но инквизитор Лорсен всегда был практичным человеком. Человеком, который не уклоняется от трудностей и тяжелой работы. Он собрал свои разочарования, затолкал их в тот маленький пакет вместе со своими сомнениями и направил мысли на то, что можно спасти.

— Ты за это поплатишься, Коска, — пробормотал он в спину генерал-капитану. — Ты поплатишься.

Быстро в Никуда

Каждый болт, подшипник, доска и крепление в этом монстре среди фургонов стучал, звенел или скрипел в безумной какофонии, столь оглушительной, что Темпл с трудом мог слышать свои вопли ужаса. Сиденье било его в зад, подбрасывало, как груду дешевого тряпья, заставляло стучать зубы. Ветви деревьев хлестали из темноты, вцепляясь в бока фургона, бичуя его по лицу. Одна сбила шляпу Шай, и теперь ее волосы трепались вокруг ее широко раскрытых глаз, сфокусированных на дороге; ее губы отогнулись от зубов, она крыла лошадей самыми забористыми ругательствами.

Темпл боялся представить вес дерева, металла и, сверх того, золота, который сейчас несся с горы. Теперь фургон в любой момент, определенно подвергаемый испытанию за пределами человеческого инженерного искусства, мог разорвать себя на части, захватив заодно и их. Но ужас был постоянным элементом жизни Темпла, и что еще он сейчас мог поделать, кроме как цепляться за эту скачущую машину смерти; мышцы горели от кончиков пальцев до подмышек; желудок крутило от выпивки и страха. Он не знал, что ужасней, закрытые глаза или открытые.

— Тормози! — крикнула Шай ему.

— А хули ты думаешь, я…

Она потащила назад рычаг тормоза, сапоги уперлись в подножку, плечи в спинку сидения, жилы на шее напряглись от усилий. Ободья взвизгнули, как мертвецы в аду, искры посыпались с обеих сторон, как фейерверки на день рождения императора. Шай тащила поводья другой рукой, и весь мир начал поворачиваться, потом крениться, два огромных колеса взлетели вместе с землей.

Время замедлилось. Темпл орал. Шай орала. Фургон орал. Деревья по бокам поворота бешено летели к ним, смерть была среди них. Затем колеса ударились о землю, и Темпл почти перелетел через подножку под молотящие копыта лошадей, прикусив язык и задыхаясь от хрипа, и его отбросило обратно на сиденье.

Шай отпустила тормоз и дернула поводья.

— Возможно этот поворот забрали слегка быстровато! — крикнула она ему в ухо.

Черта между ужасом и ликованием всегда была чудесна, и Темпл внезапно обнаружил, что пересек ее. Он ударил воздух и завыл:

— Пошел нахуй, Кооскааааа! — в ночь, пока его дыхание не иссякло, и не стало трудно дышать.

— Полегчало? — спросила Шай.

— Я жив! Я свободен! Я богат! — Точно, Бог есть. Благосклонный, понимающий, добрый дедушка Бог, снисходительно улыбающийся, глядящий на него, даже сейчас. «Рано или поздно приходится что-то сделать, или никогда ничего не добьешься», — сказал Коска. Темпл думал, это ли имел в виду старик. Вряд ли. Он схватил Шай, сжал в объятьях и крикнул на ухо: — Получилось!

— Уверен? — проворчала она, снова дергая поводья.

— Разве все не закончилось?

— Легкая часть.

— Э?

— Они так просто это не оставят, так ведь? — крикнула она сквозь стремительный ветер, когда лошади ускоряли шаг. — Не деньги! Не оскорбление!

— Они пойдут за нами, — пробормотал он.

— В этом был весь смысл нашего плана!

Темпл осторожно встал, чтобы посмотреть назад, желая, чтоб он был менее пьяным. Ничего, кроме снега и грязи, распыляемых позади стучащих колес, и деревьев по обеим сторонам, исчезающих в темноте.

— У них же нет лошадей? — Его голос в конце превратился в надеющееся легкое хныканье.

— Свит задержал их, но они все равно поедут! А эта штука не быстрая!

Темпл еще раз посмотрел назад, желая, чтоб он был пьян сильнее. Черта между ликованием и ужасом была прекрасна, и он быстро пересекал ее обратно.

— Может нам стоит остановить фургон? Взять двух лошадей! Бросить деньги! Большую часть по крайней мере…

— Нам нужно дать Ламбу и Савиану время, забыл?

— О, да. Это. — Проблема с отважным самопожертвованием была в части самопожертвования. Оно просто никогда не было ему присуще. Следующий толчок принес прилив обжигающей рвоты к горлу Темпла, он попытался проглотить ее, задохнулся, разбрызнул и почувствовал с дрожью, как она обжигает, выходя через его нос. Он посмотрел на небо — звезды уже исчезли, оно стало из черного железно-серым, и наступил рассвет.

— Воааа! — Очередной изгиб неожиданно появился из мрака, и Шай снова потянула визжащие тормоза. Темпл слышал, как груз скользит и звенит позади, когда фургон накренился на бок, всем своим весом желая обрушиться вниз с горы.

Когда они с грохотом выпрямились, раздался жуткий треск, и Шай зашаталась на своем сидении, одну ее ногу подбросило, она закричала оттого что ее начало выбрасывать из фургона. Рука Темпла схватила ее за пояс и втащила обратно; конец лука, перекинутого через ее плечо, чуть не выбил ему глаз, и она упала рядом с ним, хлопая поводьями.

Она держала что-то. Рычаг тормоза. И определенно больше не приделанный.

— Видимо, вот и всё!

— Что нам делать?

Она бросила деревяшку через плечо, и та укатилась на дорогу за ними.

— Не останавливаться?

Фургон вылетел из деревьев на плато. Первые проблески рассвета лились с востока; яркий край солнца показался над холмами, начиная превращать грязно-серое небо в полинявшее голубое, полоски облаков в слегка розовые, и заставляя блестеть твердый снег, укрывавший местность.

Шай усердно работала поводьями и снова прикрикнула на лошадей, что Темплу казалось слегка нечестным, пока он не вспомнил, насколько крики действовали на него лучше, чем ободрения. Их головы опускались, гривы взлетали, и фургон набирал все большую скорость, колеса крутились быстрее на ровном участке, и еще быстрее; заснеженный кустарник пролетал мимо, ветер бил Темпла в лицо, щипал за щеки и стремился в его замерзший нос.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});