У каждого свой путь - Любовь Рябикина

Она глухо спросила, уставившись на больничные шлепанцы:

— Хотите, чтобы я его нашла и уничтожила?

Бредин кивнул:

— Понимаю, что задание очень сложное, но ты знаешь Горева в лицо лучше всех. Как бы он не маскировался, узнаешь. Но дело не только в уничтожении инструктора… — Генерал помолчал немного и продолжил — Мы более заинтересованы в уничтожении лагеря обучаемых боевиков. Сам Горев дело десятое. Таких лагерей, по нашим данным, в Чечне более полусотни, но этот самый опасный — в нем готовят из русских предателей амиров, смертников-камикадзе. Накачивают наркотиками и отправляют. Их не много, но вполне достаточно, чтобы натворить дел. Поняла, чем это грозит?

Марина решительно ответила:

— Согласна, но с условием — иду одна! Хотя бы приблизительный район поиска обозначен?

— Я собирался послать с тобой группу и мне совсем не нравится, что ты снова настаиваешь на одиночном поиске. Пойми, это Чечня, а не Афганистан. Здесь тейповая система! Стоит попасться на глаза и весь тейп уже знает. Соглашайся на группу прикрытия.

— Евгений Владиславович, пока я здесь лежала, наслушалась о тейпах. И все же настаиваю на своем решении!

Генерал тяжело вздохнул, вытер пот со лба:

— Выслушай меня, прежде, чем настаивать…

Они говорили долго. Бредин рассказал ей о сложившейся к 1 марта ситуации на Северном Кавказе…

После взятия Грозного федеральными войсками боевики и не подумали сложить оружие. Напротив, они создали узлы обороны на Аргунском, Шалинском и Гудермесском направлениях. Шалинскую группировку возглавил Аслан Масхадов, профессиональный военный, артиллерист. Пока российские войска наводили относительный порядок в Грозном, на этих направлениях велись интенсивные инженерные работы по созданию новых рубежей обороны. На созданных базах имелись склады с оружием, боеприпасами, медикаментами и продовольствием. Дудаевцы готовились к борьбе основательно.

Множество крупных рек, господствующие высоты, заранее занятые боевиками, многочисленные каналы — это не позволяло федеральным войскам подобраться к противнику скрытно и внезапно ударить. Москва требовала взять захваченные боевиками населенные пункты и выбить их в предгорье. На срочно собранном совещании был разработан план по освобождению Аргуна, Гудермеса, Шали, Герменчука и селения Новые Атаги.

Операцию решили проводить «ступенями». Вначале решили создать ударные группировки, затем блокировать населенные пункты и не дать боевикам с других направлений прорваться к ним. Ну, а уж потом начать разоружать бандитов. Но вначале по опорным пунктам и базам дудаевских бандитов ударила артиллерия, с воздуха наносили бомбово-штурмовые удары самолеты и вертолеты.

Боевики упорно сопротивлялись. Каждое капитальное каменное строение в селах было превращено ими в опорные пункты. В общем, действовали так же, как и в Грозном. Генштаб требовал при освобождении населенных пунктов стараться не допустить разрушений жилых домов, школ и других объектов. Артиллерия по этой причине вела огонь только по выявленным целям на подступах. В самих пунктах действовали штурмовые отряды, внутренние войска и спецназ…

Генерал-полковник, немного помолчав, добавил:

— Вот из-за чего я хочу, чтоб ты шла в группе. Боевики мечутся повсюду: кто-то новое укрытие ищет, а кто-то пытается прорваться к осажденным пунктам. Вот такие дела, Марина… Да, вот еще что! Тут есть у нас один деятель, полковник связи. Представляешь, что придумал? Кодировку команд, сигналов, особые позывные и даже ввел четкие правила радиообмена. Сейчас войска не так “слепы и глухи”, как в Грозном. Возьми мужиков из отряда Огарева. Они сами с тобой идти рвутся. Радист среди них опытный есть, уже знакомый с новой системой сигналов.

Степанова прикинула свои шансы выбраться в одиночку и честно сказала:

— При таком раскладе сил придется взять группу. Только пусть они ко мне тоже прислушиваются. Ваша взяла, товарищ генерал-полковник!

— Ну вот и ладненько! Прислушиваться будут! Весь спецназ знает об Искандере!

Он собрался уходить, но Марина решительно вцепилась в рукав:

— Э-э-э, нет, товарищ генерал! Сначала прикажите этому эскулапу меня выписать! А то он снова начнет мне лекцию читать про травмы черепа. Я наслушалась этой чепухи всласть! И еще, я узнавала, форма здесь только большого размера, а у меня и запасная и основная в клочья изодраны да врачами расстрижена. Сапог нет. Где автомат, рюкзак и винтовка, никто не в курсе. Я же сознание тогда потеряла и ничего не помню.

Евгений Владиславович откровенно рассмеялся:

— Степанова, вооружение твое у полковника Огарева в целости и сохранности. Сам видел висевший на шесте рюкзак. Притащили они его вместе с тобой. Форму я тебе привез с Московского склада и сапоги тоже. Насчет врача… Позови его сюда, а сама постой за дверью. Тебе слушать не обязательно!

Маринка деланно обиделась и чуть скривилась:

— Как это — не обязательно? Речь обо мне пойдет…

Генерал хмыкнул и улыбнулся:

— Это мне стоит понимать так — “я, товарищ генерал, все равно подслушаю”. Точно или я не прав?

Женщина кивнула и рассмеялась:

— Точно! Пойду позову Сергея Михайловича…

На половине разговора с хирургом, генерал на цыпочках, очень быстро, подошел к двери и распахнул ее. Степанова не успела подняться от замочной скважины, застыв с открытым ртом и теперь снизу вверх смотрела на генерала, склонив голову на плечо. Главврач откровенно вытаращил глаза, а Бредин, шутливо схватив “шпиона” за ухо, втащил женщину в комнату:

— Ну, раз уж ты все слышишь, сиди здесь! — Повернулся к изумленному доктору и улыбнулся: — Да не удивляйтесь вы нашим шуточным отношениям! Я с самого начала знал, что она под дверью. Не сможет разведчик устоять, если речь о нем идет. Обязательно подслушает. Мы с Мариной знакомы больше десяти лет. Она и в афганскую кампанию под моим руководством воевала.

Главврач спросил, глядя в лицо Степановой:

— Значит, она Ясон?

Генерал сразу посерьезнел. Переглянулся с Мариной:

— Откуда вы знаете?

— Один из раненых по секрету сказал, да я не поверил. Я в ташкентском госпитале работал и раненых с Афгана не один десяток прооперировал. Значит, парень прав оказался…

Бредин строго спросил:

— Этот парень еще здесь?

— Пролежит не один месяц. Вертолетчик. Обгорел сильно. Марина неоднократно его кормила, он ее узнал. Кстати, майор взял с меня слово молчать. И сказал я вам это только потому, что вы непосредственный начальник. Так что вашу подчиненную еще помнят.

Генерал попросил:

— Не могли бы вы проводить меня к этому раненому?

— Пожалуйста. Только вот халат оденьте, а то ваши звезды у раненых шок могут вызвать. Кое-кто вскочить попытается…

Евгений Владиславович натянул принесенный медсестрой халат. В сопровождении Марины и хирурга, направился в палату. Крупный мужчина лежал весь перебинтованный до самых глаз. Только глаза да рот были не забинтованы и темными щелями выделялись на белых бинтах. Главврач повернулся:

— Вот он. Майор Кугель.

Марина долго копалась в памяти, фамилия была совершенно не знакомой. Раненый смотрел на нее сквозь прорези. Потом прошептал:

— Да не вспоминайте, не узнаете. Вы спали, когда полковник внес вас в наш вертолет. Я помог ему подняться с вами на руках и видел в прорези маски губы и закрытые глаза. Мы летели в Кабул. Я командиром МИ-24 был в Афгане. И сразу вас узнал, когда вы первый раз наклонились. Где ваш муж?

Марина побледнела и еле вздохнула:

— Он умер от сердечного приступа…

Отвернулась, чтобы смахнуть слезы. Воспоминание о полковнике Горчакове было болезненным. Майор прошептал:

— Простите…

Женщина обернулась, вымученно улыбнувшись. Осторожно погладила его по забинтованному лбу. Бредин наклонился и попросил:

— Вы больше никому не говорите о Марине. Теперь ей здесь воевать. Поправляйтесь, майор и возвращайтесь в строй.

Он моргнул глазами на проступавшие из-под халата звезды на погонах:

— Есть возвращаться в строй, товарищ генерал-полковник!

Выписка на Марину была готова через пару минут. Доктор и генерал вышли из кабинета и она быстро переоделась в пятнистую полевушку. Натянула сверху бушлат и шапку из овчины. Вышла в коридор:

— В форме, но без автомата, раздетой себя чувствую.

Генерал задумчиво глядел на нее. Медленно произнес:

— Война в тебя въелась, Марина! Пора бы тебе завязывать с боевыми действиями… Ты же красивая женщина… Мать двоих детей…

Она попрощалась с военврачом и только тут сквозь ткань халата разглядела три звездочки. Смущенно ахнула:

— Что же вы меня сразу не оборвали, когда я “права начинала качать”? Звание у вас позволяло.