Бумажный тигр (II. - "Форма") (СИ) - Соловьев Константин Сергеевич

Роттердрах мягко провел по мутному стеклу пальцем, словно лаская свое не рожденное дитя. Потом взял другую банку, в глубинах которой покачивалось что-то больше похожее на глубоководную плотоядную рыбину — зубы-иглы, горящие холодной желтой злостью глаза, выпавшие из требухи переплетенные щупальца…

— Он обманул меня, — произнес Роттердрах глухо, вглядываясь в содержимое своих стеклянных сокровищ, — Даровал мне тело монстра и позволил самолично уничтожить душу. Сгноить ее в этой оболочке, отравив собственными страхами и надеждами. Он забавлялся, наблюдая за тем, как я пожираю сам себя, превращаясь в чудовище из числа тех, что прежде боялся. Но кое-чего Он не знал, а может, не предвидел… Измываясь надо мной, Левиафан впервые совершил ошибку, за которую вынужден будет расплачиваться. Я боялся Его — это верно. Я ненавидел Его — с той первой минуты, как ступил на берег Нового Бангора. Но именно этой бесконечной пыткой древняя тварь родила во мне новое чувство, которое отныне ведет меня, и это чувство уже не соткано страхом. Я больше не боюсь Левиафана. Я не желаю бежать от Него — в каком бы обличье ни пришлось это делать. Я желаю Его уничтожить.

Роттердрах сдавил банки своими узловатыми алыми пальцами. Захрустело стекло, на пол плеснуло консервирующим раствором. Но Роттердрах продолжал сжимать кулаки, не обращая внимания на хлюпанье и выдавливающиеся между пальцами рыхлые комки розово-серой плоти.

— И знаете, что, мистер Уильям? Впервые у меня для этого есть не только желание. Впервые у меня есть подходящее оружие.

— Какое оружие? — слабым голосом спросил Уилл.

Чудовище усмехнулось ему в ответ.

— Вы.

* * *

— Я никогда не сделаюсь оружием в чьей бы то ни было руке, — с достоинством возразил Уилл, — Понимаю, вы ведете свою войну с островом. Как и мистер Лайвстоун. Не мне судить, кто ее развязал и кто больше преступлений совершил, однако смею заверить — ни одному из вас не удастся втянуть меня в нее. Я исследователь и быть оружием не желаю. Какие бы идеи, побуждения и мысли не двигали тем, кто его сжимает.

— Не желаете? — нарочито удивился Роттердрах, — Вот как? Позвольте спросить, а желает ли отлитая в форму свинцовая пуля утонуть в чьих-то внутренностях? Желает ли она сокрушить кости и превратить утробу незнакомого ей человека в подобие пробитого барабана? Едва ли. Однако она делает это, просто потому, что природой ей предназначено такое свойство — быть пулей. Впрочем, понимаю, вашей благородной натуре претит быть оружием, мистер Уильям. Пусть это вас не беспокоит. Вы будете пулей, которая сразит не невиновного и не дичь на охоте. Вы пронзите чудовище — самое страшное из всех, что когда-либо существовали. Вы станете убийцей дьявола, мистер Уильям.

— Я не намерен никого убивать, — твердо ответил Уилл, — И я уж точно не стану частью вашего плана. По той простой причине, что у нас с Новым Бангором заключен своего рода пакт о ненападении. Он не в силах причинить мне вред, а я — ему.

Роттердрах расхохотался. Насколько мог судить Лэйд, совершенно искренне.

— Пакт? Вы это всерьез? Дьявол не заключает пактов, мистер Уильям. Это не в его природе! Если Он не сожрал вас или не изувечил, поверьте, это случилось не потому, что ему вздумалось заключить с вами дипломатическое соглашение.

Его смех смутил Уилла, но не сбил с толку. Он даже нашел в себе силы, чтобы небрежно поправить рукава. Лэйд знал, какой ценой далась ему эта показная небрежность.

— Тем не менее, это так. Он не убил меня, хотя мог. Более того, он трижды отводил угрожающую мне опасность. Включая вас.

— Включая меня, — с непонятным удовольствием повторил Роттердрах, — И вы, конечно, возомнили это милостью с его стороны? Его подношением вам, смиренному философу, тщащемуся постичь природу человеческих страстей и суть Нового Бангора? Мистер Уильям, я провел в Новом Бангоре много лет и видел много вещей, столь странных, сколь и невозможных. Но вы… Вы не исследователь, как бы ни хотели себя в этом уверить. Вы просто агнец.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Этот удар пробил невидимую защиту Уилла. Лэйд видел, как он дрогнул. Не так, как вздрагивает идущий полный ходом дредноут, получив чудовищный удар вражеским снарядом в лобовую броню. Скорее, как солдат, успевший ощутить слабый толчок в грудь и теперь изумленно разглядывающий алые разводы, едва видимые на форменном красном сукне.

— Я…

— Агнец. Жертвенный ягненок. Тихое и кроткое существо, которое так импонирует вашей христианской натуре. Одомашненная тупая скотина, созданная для того, чтобы приносить человеку шерсть и мясо, которая не слышит хрипа забиваемых сородичей сквозь треск мясницкого топора. Иногда мне даже интересно, кто мог сотворить вас, столь… блаженного и наивного. Сотворить — и отправить в мир, для которого вы не созданы и который медленно убиваете.

Агнец, подумал Лэйд. Вот это слово, которое вечно крутилось в голове, но никак не могло родиться, а теперь родилось, безболезненно и просто, с подачи алого палача, одержимого убийством божества. Кроткий безмятежный агнец, чистый взгляд которого видит те вещи, которые не замечаем мы, но в то же время не видит очевидного. Теперь ясно, отчего мы с тобой с самого начала образовали столь странное и противоестественное сочетание — Тигр и Агнец… Воистину, может ли существовать более причудливая пара?

— Вы думаете, Новый Бангор благословил вас? — прохрипел Роттердрах, роняя на пол шипящие хлопья слюны, — Наделил своей защитой и опекой, польщенный вашим желанием проникнуть в его суть? Как бы не так! Он ненавидит вас. Ненавидит так, как может ненавидеть сам дьявол. Была бы его воля, он растерзал бы вас на тысячи кусочков и каждый этот кусочек был бы обречен испытывать все муки ада!

— Вы… лжете.

— Вы — часть чужого мира, которая уничтожает его изнутри. Вы — раковая опухоль Нового Бангора, мистер Уильям. Вы причиняете ему невероятные мучения одним только тем, что находитесь внутри него. О, я это чувствую, уж поверьте. Начал чувствовать с самого начала, месяц назад. Я сохранил рассудок человека, но моя кровеносная и нервная система давно и безнадежно срослась с Новым Бангором, оттого я чувствую то, что чувствует он, пусть и не могу облечь это в понятные человеку ощущения. Он растерзал бы вас, имея такую возможность, однако — как зла бывает ирония! — вы единственное существо здесь, над которым он не имеет власти. Вы точно благородный газ[218], с которым он не в силах прореагировать. И это бесит его. По-настоящему бесит. Сводит с ума.

— Вздор!

— Ни одно существо, обитающее в Новом Бангоре, не в силах причинить вам вреда, — признал демон, ощерившись, — Но верно и обратное, вы тоже не в силах этого сделать. Желаете доказательство? Не люблю трюки напоказ, но некоторые из них могут быть эффектны. Держите. Держите!

Он протянул Уиллу предмет, который показался Лэйду знакомым, а мгновенье спустя — мучительно знакомым. Довольно небольшой предмет из тусклого металла, лаконичный и завершенный в своей форме. Пятизарядный револьвер системы Томаса, собственность мистера Лэйда Лайвстоуна с Хейвуд-стрит.

Уилл отшатнулся было, но грубый окрик Роттердраха парализовал его, как точно рассчитанный удар хлыстом парализует перепуганного ягненка.

— Я не… хочу.

— Занятная игрушка, я уже зарядил ее, — Роттердрах покрутил револьвер в пальцах, достаточно сильных, чтоб раздавить револьвер всмятку, — Возможно, мне даже приходилось где-то ее видеть, но я не помню, где. Знакомый будто бы запах… Ах, проклятая память… Ну, держите! Смелее, мистер Уильям! Ах да, вы же полагаете, что вам непозволительно быть оружием? Как это цинично звучит от человека, медленно убивающего тысячи Его подданных … Что ж, уверен, что знаю способ придать вам нужную мотивацию. И мистер Лайвстоун нам поможет.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Он оказался возле кровати слишком быстро, но даже будь его шаги медленнее, едва ли Лэйд нашелся бы, как к этому подготовиться. Единственное, что он в силах был сделать — это закрыть глаза.