Лихорадка теней - Карен Монинг

Он кружит вокруг меня, осматривая сверху донизу.

Я смотрю на него, затаив дыхание. Иерихон Бэрронс, обнаженный нарезает вокруг меня круги, поглядывая, как будто ему не терпится, съест меня живьем — в хорошем смысле, а не так как его сын. Когда я смотрю на него, мои эмоции зашкаливают, поражая меня, и я понимаю, что никогда не оттаю оттого, что произошло со мной тогда на той скале, когда я думала, что он мертв. Я отбросила слишком многое, чтобы выжить. Когда я поняла, что он жив, произошло слишком много всего, я была зла на него, потому что он ничего мне не говорил, и я запихала этот грязный ком подальше, отказываясь увидеть его. Последние месяцы я жила, не позволяя ничему из того, что происходило на самом деле, коснуться меня. Отказывалась принимать ту женщину, которой я стала, отрицая даже, что стала ею.

Теперь я оттаивала. Теперь я стояла и смотрела на него и понимала, почему я никогда не оборачивалась.

Я бы разрушила мир для него.

И я не могла смотреть правде в глаза. Не могла признать, что это обо мне.

Я хочу замедлить этот момент. Однажды я оказалась в постели с ним внутри меня, но я была При-йя, и это произошло так быстро и бессознательно, что все произошло раньше, чем началось. Теперь я хочу, чтобы это происходило медленно. Я хочу прожить каждую секунду как будто в последний раз. Я приняла это. Это невероятное чувство.

— Подожди.

Его поведение мгновенно меняется, глаза заволакивает темно-красной дымкой.

— Я ждал недостаточно долго? — его грудь вздымается. Его руки меняются, изгибаясь. Дыхание становится тяжелым и учащенным.

В мерцающем свете, его кожа начинает темнеть.

Я смотрю на него. Вот так просто — из страсти в ярость. Я думаю, что он может накинуться на меня, подминая под себя срывая мою одежду в падении, и ворваться в меня еще до того, как мы коснемся пола.

— Я никогда не возьму это так, — его глаза сужаются. Темно-красные пятна на белках покрывают мелкой сеткой лопнувших кровеносных сосудов. Внезапно его глаза становятся черными на красном, совсем без белого. — Но не скажу, что не думал об этом.

Я делаю глубокий вдох.

— Ты здесь. В моей спальне. И ты ни черта не понимаешь, что это значит для меня. Если женщина приходит в это место — она умирает. Если ее не убиваю я — это делают мои люди.

— Здесь была хоть одна женщина?

— Однажды.

— Она сама сюда пришла? Или ты ее привел?

— Я привел ее.

— И?

— Я занимался с ней любовью.

Я дернулась, поворачиваясь вместе с ним и пристально глядя в его глаза. То, что он говорил о другой женщине, подстегнуло мое желание отдаться ему, сорвать с себя одежду, броситься на него и всадить его в себя, еще до того, как мы коснемся пола. Стереть ее из его головы. Меня он хочет трахнуть. А с ней он занимался любовью.

Он пристально наблюдает за мной. И увиденное ему, кажется нравится.

— И?

— После я убил ее.

Он сказал это без эмоций, но в его глазах я вижу большее. Он ненавидит себя за то, что убил ее. Он думал, что не было выбора. Он уступил моменту желания, иметь кого-то в своей постели в своем доме, в его мире. Он хотел почувствовать себя… нормальным, пусть и всего на одну ночь. И она поплатилась за это своей жизнью.

— Я не герой Мак. Никогда им не был. И никогда не буду. Давай все сразу проясним: я и не антигерой также, и оставь ожидания в раскрытии моего тайного потенциала. Нет ничего, от чего меня нужно спасать.

Как бы то ни было, я все ровно его хочу.

Это все, что он хотел знать.

Я в нетерпении выдыхаю и откидываю волосы со своего лица. — Ты собираешься заговорить меня до смерти, или все-таки трахнешь меня, Иерихон Бэрронс?

— Повтори. Последнюю часть.

Я повторила.

— Они будут пытаться тебя убить.

— Как хорошо, что меня трудно убить. — Но интересовало меня только одно: — А ты будешь?

— Никогда. Я тот — кто всегда будет заботиться о тебе. Всегда будет трахать и приводить тебя в чувства, когда тебе это будет необходимо. Я тот — кто никогда не позволит тебе умереть.

Я стянула через голову свою рубашку и скинула обувь. — Чего еще желать женщине? — Я сорвала с себя джинсы и запнулась ногой, пытаясь выйти из трусиков. Я споткнулась.

Он находился уже на мне прежде, чем я долетела до пола.

* * *

С того самого дня, как я увидела Иерихона Бэрронса, я хотела его. Я хотела, чтобы он делал со мной такие вещи, от которых розовая и недалекая МакКайла Лейн, была бы потрясена и в ужасе и… ну, ладно, и в крайнем восторге от одной только мысли об этом.

Я не сознавалась в этом даже себе. Как павлин может жаждать льва?

Я представила себя как одного из причудливых, горделивых самцов, со своим бестолковым оперением. Я ходила кругами, с напыщенным видом, украдкой бросая косые взгляды на короля джунглей и отрицая свои чувства к нему. Я сравнила свой хвост с его смертоносными когтями и поняла, что если лев и должен был лечь вместе с павлином, то только на гнезде из окровавленных перьев.

Но это не остудило моего желания к нему.

Наоборот — заставило меня отрастить когти.

Пока я падала под ним на пол, я думала вот она я — теперь: павлин без перьев и с когтями. Мой прекрасный хвост отвалился от одного испытания за другим. Я смотрюсь в зеркало и не имею понятия, кто я. Да и пофиг. Может, и гриву отращу.

Облегчение переполняет меня, когда его тело врезается в мое. Бэрронс двигается, как внезапный порыв шквального ветра. Он не только на мне, но и вбивается в меня мощными толчками прежде, чем мы касаемся пола.

О, Боже! Да! Наконец-то! Головой резко ударяюсь о деревянный пол, но я едва это чувствую. Моя шея выгибается, голова откинута назад, мои ноги широко раздвинуты. Лодыжки на его плечах и нет никаких противоречий. Есть только нужда и отклик на нее от вбивающегося в меня — гладкого и твердого, как камень зверя, напряженного и покрытого человеческой кожей.

Я смотрю на него, находящегося в полузвериной форме, с выпирающими клыками. Глаза Бэрронса. Но взгляд не его. Это делает меня совершенно дикой. С ним я могу быть, кем захочу. Никаких запретов. Я чувствую, как он становится еще тверже и больше во мне.

— Ты можешь вытворять и такое? — Задыхаюсь я. Зверь был больше человека.

Он смеется и это определенно не человеческий звук.

Я стонаю, скулю и извиваюсь. Это невероятно. Он заполняет меня, скользя в меня настолько глубоко и восхитительно, доставая до таких мест, где ни касался еще не один мужчина. О Бо-о-же! Я кончаю. Я взрываюсь на части. И слышу рык.

Это я. Я смеюсь и продолжаю содрогаться в оргазме. Мне кажется, что я кричала. Я пускаю в ход свои когти и он, содрогнувшись во мне, стремительно ускоряется. Он издает этот горловой звук, от которого мне сносит крышу. Я обожаю этот звук.