Нечто в лодке по ту сторону озера... - Максим Перфильев

Я сделал паузу. Потом тяжело сглотнул и продолжил:

— Я понимаю — Влада не вернуть, его все равно нет, и это ужасно. Но если тебе станет от этого немного легче — попробуй воспринять еще такой момент: Влад изменился и последние три недели он жил, будучи другим человеком… И он умер, будучи другим человеком, — я внимательно посмотрел на Свету и резюмировал, — Ты можешь гордиться им. Он молодец… Правда.

Затем наступила еще одна долгая мучительная пауза.

Довольно опасно было говорить что-то такое человеку в подобном состоянии, я знал, что это могло вызвать только раздражение. А могло и утешить. Я решил рискнуть. И, кажется, Света восприняла эти слова правильно.

После паузы Света спросила:

— Ты думаешь Влад сейчас на небесах?

— Я не знаю этого. Этого здесь никто не знает. Но, возможно, что Бог действительно просто забрал его, — ответил я, — Просто забрал и все, решив, что так будет лучше.

"Ага, — подумал я про себя, — Стандартная реакция, как способ самоутешения. Возможно, просто, чтобы привести к гармонии свой внутренний мир и разрешить внутреннее противоречие со своей религией".

Я не переставал верить в Бога. Просто я старался рассматривать все возможные варианты объяснений. Так или иначе, Бог все равно оставался Богом и делал то, что хотел и поступал так, как считал нужным. Он словно говорил всем людям, как будто вырисовывая на Небесах слова неоспоримой и несокрушимой истины: "Я буду делать то, что Я захочу". Он был словно писатель, словно автор какой-то книги, крупного романа, и Он говорил: "Я буду писать то, что Я захочу. И буду делать это так, как сочту правильным. Если кому-то не нравится — он может не читать и идти своим путем… который однажды все равно приведет в ад. Но Я автор этой книги. Эту книгу Я пишу. Это Мой сюжет. Это Мой мир. И Я здесь Хозяин." Забавность всего этого заключалась еще в том, что это был еще и интерактив, и каждый из нас писал эту книгу вместе с Ним. Но при этом — жизнь и смерть все равно оставались за гранью человеческих усилий. Это очевидно. И если Бога нет — глупо на Него злиться. А если Он есть — а фигали, с этим все равно ничего не поделаешь. Еще я знал, как мыслят неверующие люди. Кажется, в этом тоже есть какая-то система закономерностей. Стандарт мышления — кем-то созданная схема.

Мы со Светой посидели еще какое-то время и поговорили.

Потом Света сама сказала, что она устала и ей пора отдохнуть, намекнув на то, что я могу идти. Мне было немного страшно оставлять ее одну. Но она сказала, что и сама одна не останется, а пойдет к подруге. Я сказал, что обязательно позвоню ей, чтобы убедиться, что с ней все в порядке и она действительно у подруги. И пускай она не смеет выключать телефон, для меня это будет сигналом к тому, чтобы вернуться за ней. Мне необходимо было в любом случае проконтролировать ее состояние и дальнейшее поведение. На всякий случай я выпросил телефон этой ее подруги.

Мы обняли друг друга, и я почувствовал, как она прижалась ко мне своими грудями. Затем я ушел, цинично рассуждая про себя о том, что Света явно выпадала из списка девушек, с которыми я мог бы переспать в ближайшее время. Даже в такие говеные минуты я не переставал думать о сексе.

32.

Я не знал куда и к кому я еще мог пойти, поэтому я пошел к Валере в его клуб-кафе, в котором он работал у своего брата.

Мне казалось, что после разговора с ним, мне станет легче, и я, по крайней мере, буду чувствовать себя не один во всем этом гребанном противостоянии света и тьмы, которое уже начинало восприниматься мной либо как какая-то иллюзия, либо как нечто совершенно бессмысленное… Может, это действительно была просто моя иллюзия… Хотя… Много фактов и событий в жизни заставляли меня пока повременить с переустановкой своего мировосприятия.

У Валеры был большой опыт, и сейчас, видимо, только его слова имели для меня какой-то вес. Все остальные люди, которые меня окружали, как я понимал, были в этих вещах слабее меня, поэтому им сложно было мне помочь.

Когда я пришел в клуб и подошел к барной стойке, я подозвал одного из сотрудников заведения, то ли кассира, то ли бармена, и спросил:

— Валера на месте?

Я обратил внимание на какого-то молодого человека, около тридцати лет в джинсах и пиджаке, под которым виднелась рубашка с расстегнутой верхней пуговицей. С деловым и уставшим видом он разговаривал с кем-то и как будто украдкой следил за всем, что происходило в этом кафе.

— Игорь, — позвал сотрудник, к которому я обратился, этого молодого человека, — Тут Валеру спрашивают.

Молодой человек подошел ко мне и, кивнув головой, поинтересовался:

— Что вы хотели?

— Я Валеру хотел увидеть. Я его знакомый, — ответил я, — Можно?

Молодой человек оглядел меня.

— Он в больнице лежит, — произнес он.

— В больнице? — удивился я, — Что с ним?

— Пару дней назад на скорой увезли. Ему плохо стало, — услышал я неудовлетворивший меня ответ.

— А что произошло-то? — переспросил я в недоумении.

Молодой человек задумчиво посмотрел на меня.

— Ты Костя? Константин? — спросил он.

— Да, — ответил я как-то растерянно.

— Я Игорь — его брат, — молодой человек протянул мне руку.

Я пожал руку.

— Пойдем поговорим, — произнес Игорь и указал на самый дальний темный угол в зале кафе.

Я выпустил его из-за барной стойки и, пропустив вперед, пошел за ним следом.

— Садись, — сказал Игорь, подходя со мной к столу, — Что-нибудь выпьешь?

Я сел и задумался, не зная пока, что ответить.

— Может, колы со льдом? — снова спросил Игорь, доставая пачку сигарет с зажигалкой и закуривая.

— Можно, — ответил я.

— Владимир, принеси колы со льдом, — сказал Игорь какому-то официанту, проходившему мимо. Затем, затянувшись сигаретой и выпустив в сторону дым, он обратился ко мне, — Валеру увезли на скорой. Ему стало очень хреново. Привезли, сделали анализы, пару каких-то обследований. Анализы оказались какими-то очень плохими. Даже, там, не понятно, что было. Провели операцию… Ничего не нашли… На следующий день все анализы пришли в норму… Щас он лежит в палате, отдыхает.

Я вошел в состояние какого небольшого шока.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});