Нечто в лодке по ту сторону озера... - Максим Перфильев

Я отмечал про себя, что интернет и, в частности, соц. сети и форумы с чатами могут стать чрезвычайно удобным и эффективным инструментом в пропаганде каких-то идей. Но сейчас я себе такой задачи не ставил. Можно было просто пропихивать какие-то мысли на тех же форумах, общаться с людьми и влиять на них. Но этим кто-то должен заниматься. Форумные троли стебаются над теми, кто общается в интернете, и знают как управлять поведением человека, но у них свои цели. Меня же сейчас больше беспокоило нечто другое.

Я не особо сильно переживал за поведение Катерины и нашу ссору. То есть конечно, мне было обидно и неприятно. Столько вкладывать сил, стольким жертвовать, париться за что-то — а в результате работа чуть ли не на минус. Понятно, что это вызывало у меня некоторые негативные эмоции. Но сейчас другие вещи были более актуальны для меня, во-первых я просто устал… ну, устал это как бы еще очень так мягко сказано… во-вторых, меня сейчас еще заботила немного другая вещь — тупо, очень тупо — удовлетворение моих сексуальных потребностей. К тому же, мне казалось, что мы все равно помиримся, и Катя сама проявит в этом инициативу. Какое-то такое внутренне ощущение было. Да и опыт подсказывал. Иногда нужно позволить человеку уйти, чтобы он сам потом вернулся к тебе. Правда кое-что я бы в своем диалоге с ней все-таки желал бы переделать. Логично было предположить, что Катю раздражали те вещи, которые мы ей, в частности я, говорили и проповедовали. Так же ее раздражала наша вера, несмотря на то, что она уже привыкла к ней и мы приучили ее к нашей религии. Но я спокойно относился к ее раздражению и каким-то выплескам эмоций, как ответной реакции на все наши идеи. Это было закономерно, и я к этому привык. Возможно, она копила все это долгое время, теперь нашла повод высказать. Ничего, посидит, подумает, поймет, что зря высказала, побежит мириться и исправлять ситуацию, только сделает это, естественно, со своим понтом и так, чтобы это не выглядело как извинения. Потому что так же было очевидно и то, что, кроме раздражения, что-то еще в нас и привлекало Катю. Мы давали ей то, в чем она нуждалась — дружбу и элементарные человеческие отношения и понимание. И что очень важно — мы давали ей наше мужское внимание — что для нее было крайне необходимо. К тому же музыка интересовала ее. Мы восполняли некоторые ее потребности. А человек невероятно слаб и крайне уязвим именно в те моменты, когда какие-то его потребности не удовлетворены. На этом всегда играло правительство — оно брало какую-то основную потребность у людей, или ваще создавало у народа потребность искусственно, если было нужно, затем ограничивало возможность ее удовлетворения, а потом начинало манипулировать массами, травя по малу. Сатана действовал точно так же. Да что там — Сам Бог так действовал, это была Его фишка. Дай человеку то, в чем он нуждается — и он будет служить тебе. И Катерина уже не могла так просто уйти от нас — прежде всего в своем разуме. Все то, что мы для нее сделали, и что ее привлекало в нас — держало ее. Мы скрепили ее с собой определенными связями. Теперь их нужно было разрывать. В общем, я не думал, что она так просто решится полностью взять и разорвать эти связи. Но даже если и решится и уйдет — плевать, в этом был свой плюс, мне хоть станет немного полегче, чтобы не нести этот груз, и наконец-то самому уйти на долгий глубокий отдых. И я надеялся, что демоны, власть которых я свергал, так же наконец-то оставят меня в покое.

31.

Спустя несколько дней после ссоры с Катериной и всей этой нервотрепки, когда я только начал, наконец, по нормальному выздоравливать после болезни и более-менее приходить в себя, возвращаясь к относительно привычному ритму жизни, мне позвонила Света. Ее было плохо понятно по телефону. Она говорила медленно, но очень сбивчиво, запинаясь и периодически переходя на плач. Я не сразу понял, что произошло, и потом уже по дороге к ней с ужасом продолжал осознавать то, что она сказала мне по сотовому.

— Ты можешь сейчас придти?

— Ну… возможно… А что случилось опять?

— Приходи пожалуйста… если можешь…

— Ну, ладно… а в чем дело-то?

— Ну ты… можешь придти… сейчас?

— Хорошо… А что произошло? Ты чо такая? Что у тебя с голосом?

— Влад…

— Что с ним опять такое?

— Он погиб…

Мы сидели со Светой на кухне за тем самым столом, за которым когда-то сидели с Владом. На столе сейчас стояло блюдце с семечками и ваза с какими-то фруктами.

Тяжесть и невероятная горечь вперемешку с шоковым состоянием и чувством какого-то недоосознания случившегося — расползлось это все здесь своей плотной всепроникающей массой по всей этой кухне, и, кажется, еще долго не собиралось рассасываться.

Влада насмерть сбила машина, когда он вышел на какую-то дорогу. Он пробыл в сознании еще немного времени, и потом умер, даже не дождавшись приезда скорой.

Вот и все. Вот все и закончилось. Именно вот так вот. И больше не было уже никаких планов, никаких университетов, никаких мыслей о том, чтобы найти девушку и жениться, никаких стремлений начать новую жизнь. Просто смерть и все. И больше ничего уже не было. Просто все обрубилось и закончилось в один миг. Вся жизнь и история человека. Именно вот так.

Мы сидели на кухне со Светой. Она уже успела со слезами рассказать мне все подробности и даже затронула тему организации похорон, и кажется, больше уже ничего не могла сказать мне. Даже слез уже кажется не осталось. И мы просто тихо сидели молча на этой кухне, вспоминая наши разговоры с Владом на ней, всякие затирания о смысле жизни, о правде и справедливости, вспоминая мысли и слова Влада, вспоминая распространяющийся по всей кухне дым от его сигарет и его вечно потрепанный небритый и нечесаный вид.

Я с трудом мог представить себе, что этого человека больше нет в моей жизни.

— Слушай, Костя, — наконец, тяжело и устало произнесла Света, — В последнее время Влад сильно изменился… Он изменился после того, как у нас побывал этот мужчина… с каким-то парнем — которых ты пригласил… Когда вы разговаривали с ним…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});