Могло быть и так, или Эльфы тоже люди - Андрей Трегубов

— Я уж думал, ты эти раритеты в металлолом сдал, — проговорил он.

Под открывшейся со звуком «дреньк» крышкой оказалось несколько волос.

— Мог бы уже пакетиками для таких вещей закупиться… — попенял Кир. — И что?

— Что видишь? — надменно вопросил Грим.

Библиотекарь хитро прищурился.

— Волос. Девичий, рыжий. Всё, — с издёвкой улыбнулся Сокол. Выдержал испепеляющий взгляд. — Любопытно… Что же ты хочешь узнать такого, что не можешь узнать сам и что нельзя знать остальным в замке?

— Да всё я хочу знать! — зарычал Грим, сжимая в руке банку, как бумажную. — Кто она, где сейчас и почему проходит сквозь мою сигналку, как к себе домой!

— От бессилия бесишься, что ли? Сам не можешь пробиться?.. Тогда освободи мне проезд… — улыбку Сокол так и не смог убрать, как ни старался.

Прошло минут сорок с того момента, как Сокол закрылся в подсобке. Грим сгонял в припаркованную за библиотекой машину, принёс из бардачка свеженький «Плейбой» и пристроился в промятом кресле недалеко от входной двери.

— А рыженькие, всё-таки, реально хороши… — едва слышно пробормотал он.

Ещё через некоторое время в тишине зала послышалась мелодия из советского сериала о Шерлоке Холмсе. Источником звука был оставленный на столе телефон Сокола.

— Брать или не брать — вот в чём вопрос… — Задумчиво продекламировал Грим, даже не думая, впрочем, вставать.

Однако звонивший, похоже, отключаться не собирался. Мелодия мешала удовольствию от журнала, как навязчивая муха, оборвалась резко, потом завелась снова через пару секунд. Терпение у колдуна кончилось, он бросил журнал на стопку книг и потянулся к телефону. «Котёнок_Гав», — гласил определитель, и Грим нехорошо усмехнулся. Нажал приём.

И тут же был оглушён требованием:

— Привет, Птиц, мне срочно нужно найти место, где живёт Агапка! Устроишь?

Глубоко вздохнув, чтобы не наорать в ответ, сказал:

— Девушка, извините, он занят сейчас, но скоро вернётся, могу я ему что-то передать?

Он старался: сделал бархатный баритон, дал немного хрипотцы.

Девушка смутилась, но заинтересовалась:

— Эээ… не думаю. Я перезвоню сама, — голос стал мягким, кошачьим, чуть ли не с урчанием.

Она заигрывала, и Грима это взбесило: он ненавидел, когда женщины таким образом пытались и извиниться, и выклянчить скидку, услугу, подарок или информацию. Впрочем, он же сам её вынудил…

Поэтому всё тем же бархатом продолжил:

— Хорошо… Тогда передайте привет Шину, — и со злорадным удовольствием нажал отбой. Сейчас его ухмылку лучше было не видеть…

С чувством удовлетворения от выполненного плана унижения людей за день он снова раскинулся в кресле с журналом. Хельга звонила ещё раз, теперь уже без наигранного интереса спросила:

— Кир, ты?

— Нет.

И сама дала отбой.

Когда ноги на подоконнике и попа в продавленном кресле затекли, Грим бросил журнал и решил поддаться никотиновой зависимости, но в дверях столкнулся с тем, о ком вовсе забыл.

Натали удивилась, обрадовалась, испугалась, подвисла, потом снова обрадовалась, и всё это молча и по очереди. Грим расслабился, мигом сделался элегантным и податливым, медленно поднял руку и положил ладонь на стену над левым плечом девушки. Натали покраснела и смущённо глупо рассмеялась. А Грим улыбнулся, приблизил лицо к её волосам и удовлетворённо вздохнул. У Натали подкосились ноги и запылали уши. Сердце пропустило удар, и в груди стало глухо и больно. Она перестала хихикать, но ещё улыбалась, ожидая уже чего угодно, лишь бы это продолжалось… Грим скосил глаза, осмотрел результат, едва коснулся пылающего уха девушки кончиком носа, мягко сжал её плечи тёплыми ладонями… И отодвинул в сторону, шаркнул по отодранному краю линолеума и пулей вылетел на улицу. Дверь скрипнула.

Натали всё ещё нервно смеялась, когда услышала звук мотора отъезжающей машины, пару раз судорожно вздохнула, стерев улыбку. Сжала зубы и кулаки, попыталась задавить эмоции. Она прекрасно осознавала, что она для Грима — всего лишь камешек на дороге.

Она пошла искать Кирилла. Своего Кирилла.

Сокол выехал из подсобки почти сразу, поприветствовал Натали, спросил, что случилось, традиционно не получил ответа и притворился, что не заметил её слёз. Задумчиво взглянул на оставленную Гримом порнографию, пробурчал:

— …Я плейбоем накроюПечальную песню о Блоковской даме…

— и взял журнал. Под ним оказался Набоков. Сокол хмыкнул и убрал журнал в стол.

Рабочий день начался с неловкого натужного молчания, и даже парочка посетителей спешила быстрее выбрать книги и уйти. С отчётом о проделанной работе Сокол Гриму не дозвонился и размышлял о девушке, с духами которой только что познакомился. Один из них был в обличье волка. Маленького, рыжего, дурашливого и очень милого волчонка. Или даже какого-то похожего хищника, Сокол в них не очень разбирался.

Тишину разбил новый звонок Хельги, которая как-то без надежды спросила:

— Кир, ты?

— Нет, это Ната!.. Кто ж ещё, я, конечно…

Девушка подозрительно замялась, потом опомнилась и затребовала:

— Птиц, мне надо узнать, где живёт Агапка. Точнее, где её дом. Она может жить там, а может и не там…

— Да ты издеваешься, — мирно пожурил её Сокол. — Я только людей ищу. Вот когда научусь хотя бы пульт от телевизора находить — обращайся за вещами и домами.

Повисла пауза, за тишиной которой Кирилл слышал мысленное Хельгино: «Ну, Пти-иц, ну, пожа-алуйста»… Сама она никогда не опустилась бы до того, чтобы канючить.

— Не знаю, как тебе понравится моя затея, — продолжил он, — но сейчас один… человек исследует какую-то полузаброшенную избушку. Это может оказаться Агапкина, а может чужая. Я могу велеть Нафане найти этого человека, и он проведёт вас… Рискнёшь?..

Теперь в тишине повисли незаданные вопросы Хельги, она обдумывала услышанное, понимая, что большего Кир не скажет. Но доверилась ему.

Его вопрос она оставила без ответа, а сама участливо поинтересовалась:

— С тобой всё в порядке? Я звонила до этого, мне отвечал какой-то парень… Сказал, что ты занят. Я уже решила, если сейчас не дозвонюсь — побежим тебя спасать. Вдруг дроу знают, где ты…

— Вообще-то, они давно знают, где я, и даже однажды наведывались в единичном экземпляре. Шарахался от меня, как от огня. Так что больше, думаю, не придут. А парень был. Хочу извиниться, если он тебе нахамил или что…

— Он знает Шина! — если тревога за Сокола у неё прошла, то за любимого всё возрастала.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});