Знаменитые писатели Запада. 55 портретов - Юрий Безелянский

Поэт Владимир Корнилов: «Хемингуэя читал не переставая лет двадцать с гаком. Оказал огромное влияние. Долгое время считал его не только лучшим писателем, но и учителем жизни. Последние лет восемь несколько поостыл. Посмертная вещь „Острова“ дико не понравилась».

Деталь в духе тех старых советских времен: в 1954 году пресса даже не сообщила, что Хемингуэю присудили Нобелевскую премию. Через 4 года Нобелевскую премию получил Борис Пастернак. Началась вакханалия и травля поэта. Среди поддержавших Пастернака на Западе был и Хемингуэй. «Я подарю ему дом, — сказал он в одном интервью, — и сделаю все, чтобы облегчить ему привыкание к жизни на Западе. Я хочу создать ему такую атмосферу, которая необходима для продолжения его творчества… Я знаю, насколько глубоко в его сердце укоренилась Россия. Для такого гения, как Пастернак, решение покинуть родину трагично. Но если он все же приедет к нам, мы не должны его разочаровывать. Я сделаю все, что в моих скромных силах, чтобы сохранить для мира этот творческий дух. Думаю о Пастернаке ежедневно».

В 1959 году многострадальный двухтомник Хемингуэя все-таки вышел в СССР. За ним люди стояли в очереди ночью. Хэм снова с нами! Юрий Казаков признавался: «Мы гордились им так, будто он был наш, русский писатель. Мысль о том, что Хемингуэй живет, охотится, плавает, пишет по тысяче прекрасных слов в день, радовала нас, как радует мысль о существовании где-то близкого, родного человека» («Физкультура и спорт», 8–1961).

А судьба «Колокола» оставалась тяжелой: роман подготовили к печати, но пламенная Долорес Ибаррури, руководитель Испанской компартии, встала на дыбы, и набор был рассыпан. «По ком звонит колокол» вышел в свет полностью, без купюр — так называемым закрытым изданием, — в 1965 году. Его выдавали под расписку тем людям, у которых был «допуск». И только еще через 3 года — в 1968-м, — в третьем томе Собрания сочинений Хемингуэя роман стал доступен для простых смертных читателей. И тем не менее «По ком звонит колокол» не попал в 200-томную «Библиотеку всемирной литературы». Шлейф «опасного писателя» тащился за Хемингуэем.

Как писала Раиса Орлова: «…Начиная сознавать, что мы были в плену лживой, бесчеловечной идеологии, что мы долго были обманутыми и обманывали сами, мы судорожно искали иной системы верований, необходимо включающей нравственные начала. В пору этого острого, мучительного кризиса многие из нас и открывали роман Хемингуэя — не самый ли русский иностранный роман XX века?..» («Вопросы литературы», 6–1989).

Что касается отечественных властителей дум, то многим из них хотелось бы писать, как Хемингуэй, свободно и без оглядки, но… власть этой вольности не дозволяла, и Борис Пастернак признавался с горечью:

Мне думается, не прикрашивайМы самих безобидных мыслей,Писали б, с позволенья вашего,И мы, как Хемингуэй и Пристли.

Юрий Трифонов вспоминал, что когда он учился в Литинституте, то его директор Федор Гладков (автор знаменитого советского романа «Цемент») громыхал на семинарах: «Я вам покажу, как подражать этому пресловутому Хемингуэю!»

Да, судьба Хемингуэя в Советском Союзе была непростой, об этом красноречиво говорят заголовки публикаций о писателе. 30-е годы: «Трупный запах», «Трагедия одиночества», «Замкнутый мир», «Трагедия пацифизма», «Сила в пустоте», «Проповедь одичания и империалистического разбоя» и т. д., в этом же разнузданном духе.

60-е годы тональность резко меняется: «Наперекор отчаянию и смерти», «Нашедший дорогу к сердцам», «Неизменная совесть», «Человека нельзя победить», «Короткая, прекрасная жизнь»…

И это все об одном и том же человеке.

Развенчание кумира

Крылатое латинское выражение Sic transit gloria mundi — «Так проходит мирская слава». И с этим ничего не поделаешь.

Хемингуэй умер, а книги его продолжали выходить. К 100-летию со дня его рождения — в 1995 году вышел в свет роман, составленный на основе его зарисовок, сохранившихся у родственников. «Истина утреннего света» — история последнего путешествия писателя по Африке, его страсти к охоте и красивым женщинам. В связи с его выходом писательница Джоан Дидион поместила на страницах журнала «Нью-Йоркер» эссе, назвав подобную практику «сие тематическим изготовлением рыночной продукции… ведущей к затемнению работ, опубликованных при жизни писателя».

Публикование неопубликованного, незавершенных и неотделанных вещей — предприятие рискованное, наносящее урон имиджу писателя, если это совпадает с тем, что имя писателя выходит из моды и к тому все же его творчество подвергается ревизии.

Столетие Хемингуэя стало в этом смысле показательным. С одной стороны, гром фанфар, особенно постаралась организация Oak Park’s Ernest Hemingway Foundation, которая провела юбилейное торжество с достойным размахом: тут и конференции, и выступления многочисленных писателей, и реставрация дома-музея Хемингуэя, и выпуск красочных буклетов и плакатов, фильм «Здравствуй, Хемингуэй», и фестиваль двойников Папы Хэма, и любимые блюда писателя, изготовленные лучшими ресторанами Чикаго, и много чего еще.

А с другой стороны, многочисленные нападки, развенчание кумира. Испанская газета «Мундо» выступила с сенсационными разоблачениями. «Эрнест Хемингуэй шпионил для ФБР на Кубе» и в другой публикации — «Лауреат Нобелевской премии доносил о деятельности испанской фаланги во время Второй мировой войны». Обвинения серьезные. Не только писатель, но и разведчик? Американская контрразведка рассекретила некоторые документы аккурат к столетию Хемингуэя, по котором выходит, что Хэм выполнял на Кубе секретную миссию и, помимо службы на ФБР, создал свою сеть осведомителей и проявил себя великим конспиратором. То ли играл, то ли создавал всерьез вокруг себя некий плутовской роман.

Лавина критики неожиданно накрыла уже мертвого писателя. Кто он — гений, герой или враль? Хемингуэю припомнили все. И то, что он рекламировал объемистую трилогию о Второй мировой войне, но так ее и не написал. И то, что в военных кампаниях слишком бравировал личной отвагой, при этом вспыли слова британского журналиста Сирила Рэя: «Хемингуэй шныряет кругом, потрясая своим револьвером. Как же он охоч до дешевой популярности!»

В книге Чарльза Уайтинга Хемингуэй назван «туристом в каске», который почти всю войну просидел в барах фешенебельных отелей «Дорчестер» и «Риц» в Лондоне и Париже. А Майкл Рейнолдз, автор пятитомной биографии Хемингуэя, написал: «Возможно, он и помог „Свободной Франции“ угробить пару немцев, но едва ли стоит верить утверждениям Хемингуэя о том, что он лично убил 26 фашистов. Тем паче что впоследствии, рассказывая о двоих военных подвигах, он довел число врагов, истребленных им в пяти войнах, уже до 126».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});