Уорхол - Мишель Нюридсани

не используя в настоящем портфолио эту идею».

Только в 1978 году Уорхол создал серию крупноформатных картин, вне всякого сомнения переоцененную, – Oxidations, игриво названную его же помощниками «Картины, написанные мочой». Только по этому названию можно рассуждать о желании немного пошутить над абстрактным экспрессионизмом Поллока, в арсенале художественных приемов которого имеется дриппинг[651] – стекание краски с кисти на холст. Задумав испробовать этот дриппинг в собственной практике, Уорхол, не изменяя себе, использовал не совсем обычные «кисти».

Уорхол вспоминал, что во время показа Oxidations, состоявшегося в галерее у Гагосяна, «очаровательные» женщины «немного преклонного возраста» расспрашивали его, как он писал эти картины. «У меня не хватило мужества сказать им, как это происходило на самом деле, потому что они ходили с таким умным видом, задрав носы, а вокруг было столько народу…»

«Для Уорхола Oxidations служили просто фоновыми узорами, позволяющими связать hight and low[652], культурный элитаризм и пошлость самого низкого пошиба», – писала Розалинда Краусс в журнале Национального музея современного искусства в 1993 году. Возможно, но «просто» – это слишком сильно сказано.

Противоположные импульсы – это рабочее пространство этих полотен. Имея вид абстрактного искусства, они одновременно предъявляют зрителю фигуративное содержание, что полностью соотносится с их названием, в точности повторяя случай с серией «Тени», выполненной немногим ранее. Уорхол придерживается очень простого метода: полотно картины покрывается смесью акриловых красок и сульфата меди, после чего, пока такая «грунтовка» не высохла, кто-нибудь справляет поверх нее малую нужду. Струя мочи оставляет на картине зеленые следы в виде длинного узора, который у некоторых зрителей, в чьих высказываниях невозможно не услышать изрядную долю насмешки, ассоциируется с некой лирической абстракцией.

На «Фабрике» это стало игрой, и как обычно посетителям, известным и не очень, предлагалось внести свою лепту в искусство: «Боб Макбрайд[653] опи́сал для меня одну из картин серии Pisses, – забавлялся Уорхол в своем “Дневнике” 6 сентября 1978 года. – Он постоянно вертел головой, чтобы увидеть, как менялся цвет».

2 октября 1978 года: «Даг Кристмас[654]хочет показать серию Pisses в Париже после того, как мы побываем в Дании, так что мне нужно пить побольше воды, чтобы успеть сделать еще несколько таких картин. Я сейчас могу делать по две в день, и Фред сказал, что нужно их составить по две вместе бок о бок, потому что так интереснее».

Следуя тем же самым, абстрактным, направлением, Уорхол использовал и другие необычные материалы для изготовления картин, о чем известно гораздо меньше: шоколадное фондю, шоколадная крошка, клубничное варенье и сперма, возможно вдохновившись примером Эда Рушея, который уже с 1969 года пускал в ход всевозможные экстракты из фруктов и сперму.

Успех всего этого был умеренным. Даже Дали нашел идею Уорхола с рисованием мочой старым трюком: «Это уже было в “Теореме”», – сказал он ему. «Действительно, – записал Уорхол в “Дневнике”. – Я и так это знал».

Желание насмешничать, которое просматривается в бо́льшей части работ Уорхола, а особенно в серии Oxidation, снова появляется спустя шесть лет в «Тестах Роршаха». Это ташизм[655] в стиле Мориса Луиса[656] или Хе-лен Франкенталер. Их картины были вдохновлены особым методом психодиагностики, разработанным швейцарским психологом Германом Роршахом.

Уорхол придерживался очень простой техники. Он раскладывал холст на полу, на одну его половину наносил какой-нибудь абстрактный рисунок, выливая черную акриловую краску прямо из банки, после чего складывал полотно пополам, получая в итоге после расправления полотна в начальное состояние симметричное изображение.

По свидетельству его близких знакомых, Уорхол не знал, что тесты Роршаха состоят из десяти одних и тех же иллюстраций, сопровожденных таблицей с числовыми баллами. По их сумме оценивается состояние пациента после того, как он даст свою интерпретацию увиденным кляксам-пятнам на предложенных карточках.

«Я считал, что нужно идти в больницу или в какое-то другое подобное учреждение, где каждому пациенту предлагается сделать свои кляксы, которые будут использованы как тесты Роршаха, – признался он Роберту Никасу в интервью в октябре 1986 года для Art Magazine. – Если бы я знал, что существует единая, не подлежащая изменениям серия!»

Не стоит забывать (во всяком случае, Уорхол об этом никогда не забывал), что в 1966 году, когда его друга Гельдцалера назначили куратором и организатором экспозиции от США на венецианском биеннале и Уорхол ждал приглашения к участию в таком престижном международном форуме, этот преуспевающий сотрудник нью-йоркского музея «Метрополитен» проигнорировал его кандидатуру и выбрал, к его огромному удивлению, Хелен Франкенталер.

Дискотека свободной торговли

В мае 1977 года, находясь в Париже на презентации своей книги «Моя философия от А до Б», которая вышла в издательстве Flammarion, Уорхол посетил экспозицию Kienholtz, затем – «Париж – Нью-Йорк», а также постоянную коллекцию в Центре Помпиду. «Это заняло два часа, и Боб уже готов был улизнуть, – писал Уорхол в “Дневнике”, – но я преисполнился энергии и хотел только одного: броситься домой, чтобы начать рисовать и прекратить делать салонные портреты». Что он и сделал.

Я утверждал, вразрез с мнениями большинства его биографов, что Уорхол всегда оставался художником, даже в период 1950-х годов, называемый «коммерческим»; даже в худшие моменты 1970-х и 1980-х годов, когда опьянение светским образом жизни было настолько велико, что вытеснило все другие занятия и увлечения. Он все равно был художником с высоким уровнем требовательности, бескомпромиссным, прямолинейным и несгибаемым. Но в 1979 году Энди выполнял огромное количество портретов, то время для него вообще было наиболее продуктивным. Однако он не ушел с головой в рисование портретов знаменитостей. Он выходил в свет, охотился за клиентами, посещал места, где собираются сливки общества и великие мира сего. «Там был Киссинджер[657], самозабвенно приветствовал толпу, можно подумать, он – Папа (…). Он пожал мне руку, – с нескрываемой гордостью сообщил он, и тут же с обычной своей ухмылкой: – Хотя, впрочем, он пожимал руки всем подряд…»

«Я получил приглашение на катер Малкольма Форбса[658] через мистера Маркоса. Я действительно хочу получить заказ на его портрет, пока там ничего не произошло…»

«Если я принял большой крест Изабеллы Католической из рук Франко, значит Советская Россия уже не наградит меня Ленинской премией, а я бы от нее не отказался. Я не откажусь, если и Мао Цзэдун также пришлет мне орден».

Как-то на одном приеме иранцы обратились к нему с просьбой: когда он будет рисовать шаха, пусть на портрете «слегка коснется» черной тушью ресниц и красной помадой губ. «Не вызывающе, но