Охота на Лань. История одной одержимости (СИ) - Линдт Нина

Джованна шла по деревянному покрытию, рассеянно слушая ободряющие слова Рауля. Они сошли на песок, пошли к толпе навстречу.

И вдруг ей показалось, будто кто-то выкрикнул ее имя. Туфелька утонула в песке, она оперлась о капитана и снова услышала:

– Джованна?!

«Мне чудится, – подумала она. – Никто не знает, как меня зовут. Кроме, разве что, острова».

И она окинула взглядом уходящий вдаль горный склон.

– Джованна! – вдруг четко раздалось среди общего гула поздравлений и приветствий. Перед глазами двигалась толпа, махали букетами цветов ярко одетые люди. Ей показалось.

– Джованна! – вопль повторился. И потом прерывистое, отдавшее в ее сердце острой болью: – Сестренка!

Сердце остановилось. Дыхание прервалось. Джованна пыталась схватить ртом воздух, но не могла.

Она сходит с ума. Это голос Валентина. Теперь она слышала его среди голосов толпы, это причиняло страшное страдание. Зачем остров так жесток к ней?

– Пропустите! – раздался незнакомый женский голос.

Джованна увидела, как толпа разомкнулась, пропуская вперед мужчину. Он был бледен, словно увидел призрака. Спустя мгновение она почувствовала, как кровь отхлынула и от ее лица, а в голове вдруг стало звонко и тихо.

Его приоткрытые полные губы хватали воздух, словно он хотел что-то сказать, но не смел. Внимательные карие глаза смотрели на нее так жадно, как и она пила его глазами, словно все эти годы испытывала страшную жажду и вот наконец увидела живительный источник. Страшный вопль раздался посреди радостных возгласов, и только спустя мгновение Джованна поняла, что кричит она сама. Она бросилась вперед, подол длинного платья и песок замедляли ее бег, словно во сне. На полпути она рухнула на колени, потому что сил больше не было.

Валентин подлетел к ней неуклюже, уронил трость, упал рядом, порывисто схватил и прижал к себе.

– Джованна…. Джованна…

Он мог произносить только это. Она же, придавленная весом лет, прожитых без него, слепо тыкалась в него, как котенок, прижимая к себе, содрогаясь от рыданий. Только услышав его запах, различив его, прижавшись к нему так сильно, что остальной мир перестал существовать, Джованна поняла, что наконец-то нашла дом.

Оба дрожали от потрясения. Вокруг сделалось тихо, но им ни до кого не было дела. Валентин взял ее лицо в ладони, вглядывался в нее, словно пытался прочесть ее историю в глубокой зелени глаз. А она, с каждой минутой все больше веря, что он реален, в свою очередь пыталась прочитать его.

– Сестрица… Джованна…

– Валентин… я ведь не сплю… Валентин…

– Джованна? – вопрос прозвучал над ними, и они одновременно подняли глаза на бледного и растерянного Рауля.

– Друг мой, – счастливо улыбнулся Валентин, – ты все-таки нашел ее!

Рауль посмотрел на Джованну.

– Франческа…

– Прости меня, Рауль. Я не думала, что когда-нибудь кто-нибудь назовет меня настоящим именем. Я хотела забыть свою жизнь. Я действительно Джованна. Прости. Джованна Альба, сестра Валентина. Но… – и тут она нахмурилась, – вы-то откуда друг друга знаете?

Рауль вдруг отступил на шаг.

– Джованна… я думал… – Валентин поглядел на растерянную Джованну, потом на Рауля. – Рауль?

Тот посмотрел на Джованну без всякой нежности, словно был другим человеком, а не тем, кто обнимал ее этим утром.

– Меня зовут Рауль Торнабуони, – сухо произнес он. – Я тот самый жених, от которого ты сбежала с другом семьи, опозорив свое имя и мое заодно. Тот самый, кто пытался удержать Валентина от самоубийства, пока ты… пока ты… жила и радовалась жизни!

Тут он развернулся и ушел прочь. Джованна не могла ничего ответить. Еще один замкнутый круг. И уклонившаяся от брака невеста попала к жениху.

– Все было не так… не так…

Когда Валентин снова обнял и прижал к себе, шепча слова утешения, она не чувствовала ни рук, ни ног.

– Ты все расскажешь мне, а я тебе. И мы поймем, и он поймет…

Но если она сама не понимала, думала Джованна, прижимаясь к крепкому плечу брата, то как поймет Рауль?

Сил двигаться не было. Они боялись отпустить друг друга и так и остались сидеть на песке. Джованна смотрела и не могла насмотреться. Вцепившись в Валентина, она отчаянно пыталась понять, как такое возможно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Мы поговорим, мы обо всем поговорим, – губы Валентина целовали ее, и эти забытые, такие родные прикосновения к бровям, щекам, носу причиняли боль.

– Я хотела умереть без тебя, я не знала… не знала…

– Всё… всё… – он утешал ее и вытирал слезы себе и ей.

– Вам нужно встать, – раздался женский голос. – Пойдемте домой. Нельзя так… сидеть на виду у всех.

Джованна нехотя отвела глаза от лица брата и встретилась взглядом с красивой, высокой девушкой. Она была одета в дорогое праздничное платье, черные кудрявые волосы проглядывали сквозь сетку, унизанную жемчугом. Ее губы поджались, темные глаза недовольно сверкнули.

– Ты права, Кат, ты права… помогите-ка мне встать.

К удивлению Джованны, Валентин не смог встать самостоятельно, и девушка, прервавшая их, быстро схватила его трость и поднырнула под его руку. Джованне ничего не оставалось, как помочь ей.

– Хорошо, – Валентин отряхнулся, улыбнулся и обвил рукой за талию Джованну. – Сестрица, это моя жена, Катарина Торнабуони, она кузина Рауля.

– Та самая? – вырвалось у Джованны.

– Та самая, – кивнул Валентин.

Джованна подошла к Катарине.

– Я очень рада познакомиться с тобой, Катарина, – она хотела обнять ее, но та ловко отстранилась.

– Пойдемте в дом.

– Катарина, душа моя, иди вперед, нам с Джованной все-таки нужно побыть вдвоем.

Испепелив взглядом Джованну, Катарина быстрым шагом пошла по набережной.

– Я ей не очень приглянулась, – улыбнулась Джованна.

– Она поражена твоим появлением, как и Рауль – тем, кто ты на самом деле. И мы.

Валентин остановился и снова пригладил рукой лицо Джованны.

– Я поверить не могу, что ты настоящая. Из плоти и крови. Сестрица!

Он зарыдал, крепко прижав ее к себе.

– Все эти годы без тебя – это было все равно, что жить с разорванной надвое душой. Ты снилась мне, я слышал временами твой голос. Сколько раз ты предупреждала меня об опасности! И я думал, ты стала ангелом, который хранит меня.

– А я слышала твой голос, Валентин, – захлебываясь слезами, говорила Джованна, вдыхая его родной запах. – Но скажи мне, что с твоей ногой?

– Это долгая история. Первую травму я получил, когда меня стянули с той стены, помнишь? – Валентин повел ее дальше по городу. – Меня избили. Кажется, переломали ребра. А потом вывезли на телеге вместе с каторжниками. Граф делла Мирандола кому-то приплатил, меня отправили на галеры, когда поняли, что я не собираюсь умирать. Там меня нашел Рауль. Он разнес в щепки галеру, забрав оттуда всех каторжных. Часть отпустил, часть оставил в команде. Меня выходил. И мы хотели вернуться во Флоренцию, но тут пришло известие, что наши с тобой братья расторгли помолвку, потому что ты сбежала. Я умолял Рауля поехать за тобой. Я не верил, что ты по доброй воле и по любви вышла замуж. Но когда Рауль нехотя согласился, пришло известие о твоей смерти.

Джованна рассказала, что на самом деле происходило тогда, Валентин снова остановился и крепко обнял ее.

– Я ведь был на твоей могиле, – Валентин провел рукой по лицу, словно желая стереть это воспоминание. – Господь Всемогущий, я желал умереть там же, просочиться сквозь землю и лечь возле тебя. У меня было изломано тело и разорвана душа. Я так хотел умереть.

Он взял ее лицо в руки, всмотрелся в ее потемневшие от его боли глаза и с трудом улыбнулся.

– Провидение спасло нас. Рауль спас меня, а Марко спас тебя. Рауль оторвал меня тогда от могильного камня, увез обратно к морю. Посадил на корабль. Он говорил, что я должен жить за нас обоих.

– Почему ты не вернулся к братьям?

– Было бы слишком больно. Без тебя тот дом невозможен. Я выбрал то, что предлагал мне Рауль: жизнь, полную риска и опасности. С надеждой, что если я умру, то как и ты бы хотела: в бою. И такой она была – моя жизнь, пока я не встретил Кат. Мы исплавали моря и океаны, пережили бури и штормы, сражались и торговали, мои травмы и переломы давали знать о себе все чаще. Не так-то просто жить приключениями. Да и ты об этом знаешь не хуже меня.