Охота на Лань. История одной одержимости (СИ) - Линдт Нина

Джованна улыбнулась, ее взгляд нашел капитана, Рауль повернулся к ней и довольно кивнул.

Вечером Джованна вышла из каюты, поднялась на палубу и восхищенно огляделась: повсюду горели факелы, пахло чем-то аппетитным, с одной стороны были положены матрасы и подушки. Амар отвел ее туда, и она примостилась с краю, не решаясь подвинуться чуть дальше.

– Вам стоит сесть удобнее и облокотиться на подушки, – голос капитана словно вынырнул из темноты, но Джованна уже не отпрыгивала испуганно в сторону. Напротив. Его голос расслаблял.

Он помог ей сесть удобнее.

– Неловко, – тихо сказала она, пряча под юбкой изящные ступни.

– На Востоке так часто сидят: посмотрите на Амара, Франческа, он-то чувствует себя в своей тарелке.

– Конечно, – Джованна оглянулась на индуса, сидящего прямо на палубе со скрещенными ногами. – Но я все же предпочла бы кресло.

– Джей! – крикнул капитан.

Рыжий матрос в веснушках подскочил к нему.

– Принеси кресло из моей каюты.

– Не стоит, – Джованне стало неловко.

– Я хочу, чтобы вам было удобно, моя госпожа, – тихо сказал капитан, и дрожь пробежала по ее телу. Не страх был ей причиной, а странное, томительное удовольствие. В другое время она назвала бы его желанием. Джованна покосилась на капитана. Но сейчас…

Джей принес кресло, поставил рядом с лежанкой, Амар положил в него подушки, чтобы было удобнее. Джованна села.

Матросы потихоньку собирались на палубе. Наконец боцман рявкнул:

– Не зевать на руле! – видимо, оставляя дежурного.

И капитан велел начинать.

Еда была простой, но очень вкусной, однако больше всего Джованне понравилось горячее вино со специями: его подали как раз вовремя, когда прохладный ветер начинал ее беспокоить, но теперь тепло разливалось внутри. Наверно, впервые после Флоренции Джованна согрелась.

К щекам прилил румянец, но было уже темно, а свет от факелов маскировал его, но не скрывал радостного блеска в глазах. Матросы шутили, рассказывали истории, сидя на палубе в кругу. Капитан то и дело подначивал кого-нибудь рассказать шутку, Джованна смеялась, особенно когда с губ мужчин нечаянно срывались ругательства. Знали бы они, что она ругалась похлеще…

Но девушка лишь улыбалась.

От смеха, улыбок сердце оттаивало. Нет, не все на земле – зло и боль. Есть еще радость и смех…

– Эй, ирландец, – прогромыхал вдруг боцман. – Что-то не слышно твоей скрипки!

Джей вскочил и скрылся в трюме, а потом вернулся оттуда с маленькой скрипкой.

И стоило ему заиграть, как душа Джованны пустилась в пляс.

И вдруг стало совершенно ясно: ее боль осталась позади, в водах Средиземного моря. Впереди огромное черное пространство, небо, усыпанное звездами наверху, ветер в парусах… И есть морское братство, которое сейчас ощущается всеми, кто слушает заводную мелодию скрипки.

Мужчины пустились в пляс, Джованна хлопала в ладоши, смеясь и радуясь вместе с остальными. Боцман вдруг подскочил к ней, она и опомниться не успела, как закружилась с ним в веселом танце, шлейф длинных волос еле поспевал за ней. Потом ее перехватил Сандро, они чуть не упали. Хохот кругом и радость от музыки переполняли ее сердце нежностью и счастьем.

Вот она кружится в танце, покрасневшая, легкая, хрупкая… Хлопает в ладоши, подпрыгивает, поднимает вверх тонкие руки, откидывает голову и смеется от души. Она сама словно мелодия от скрипки – бестелесная, прекрасная, воздушная…

Рауль смотрел на нее, подперев подбородок рукой, и улыбался. Вино в его кружке давно остыло. Ему оно было совершенно не нужно. А вот Франческа…

Она была все нужнее. Ее быстрые, легкие движения возбуждали в нем желание. Она снова стала собой, той Франческой, что он знал раньше. Или, может, даже новой… Рауль с волнением следил, как мужские руки ложатся на ее талию, как она улыбается, как смеется. Он не ревновал – он был рад, что она пробуждается к жизни.

Девушка кружилась, и ему казалось, будто сказочная птица приземлилась к ним на палубу, заколдовав их всех.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Капитану хотелось всю ночь наблюдать за ними, но вот танцы закончились. Настал момент посвящения.

Он встал.

– Каждый раз, когда мы входим в океан, мы совершаем обряд крещения водами океана тех, кто плывет с нами впервые. У нас трое таких новичков, выходите.

Три матроса, толкаясь и подшучивая друг над другом, вышли вперед.

– Вам предстоит, – улыбаясь, продолжил капитан, – начать новую жизнь, открыть для себя новый мир далеко за пределами того, что вы знали раньше.

Помощник выбросил за борт ведро на веревке. Послышался плеск, и он вытянул полное ведро на палубу.

Рауль подошел к Сандро и забрал ведро.

– Ты первый, – указал он на курчавого матроса, тот кивнул и отошел, куда велел капитан. Мгновение, замах – и каскад воды обрушился на матроса. Тот помотал головой, отфыркиваясь.

– Холодная! – остальные новички сжались.

Ведро снова улетело за борт, а мокрого матроса горячо приветствовали его товарищи.

Капитан слегка кивнул головой следующему мужчине.

– Ух! – успел только выкрикнуть тот, когда вода окатила его с ног до головы.

Сандро вытащил третье ведро.

Третий матрос встал сам, до команды капитана. Ему уже не терпелось выпить горячительного, которым угощали мокрых матросов остальные.

– Отныне вы крещены океаном!

Кто-то засвистел, захлопали в ладоши, ирландец снова хотел заиграть на скрипке, но тут раздался женский голос.

– А как же я, капитан? Я тоже впервые нахожусь в водах океана.

Рауль обернулся. Франческа стояла, озаренная теплым светом огней факелов, матросы притихли.

– Франческа… я не уверен… – он хотел сказать, что ее здоровье слишком хрупкое, чтобы рисковать, но увидел не бледную и болезненную девушку, а ту, в которой горел огонь, которая сама была им, медью в волосах, румянцем на щеках, золотыми нитями в платье сверкали в ней языки пламени.

Сандро молча бросил ведро за борт, Франческа благодарно взглянула на него, прошла и встала там, где до нее стояли три матроса.

Рауль принял ведро из рук Сандро и повернулся к ней.

Франческа взволнованно дышала, ожидая, когда он выплеснет на нее воду.

Рауль медленно подошел, поймал удивление в зеленых глазах и поднял руки с ведром над ее головой.

– Я крещу тебя водами океана, водами бесконечной свободы, – и вылил на нее воду. На него тоже попало, но ему не хотелось терять ни секунды из этого зрелища. Девушка охнула, убрала намокшие пряди с лица и засмеялась, но при этом ее подбородок задрожал от холода. Амар тут же возник рядом, набрасывая плащ на мокрые плечи.

– Спасибо, капитан! – счастливо улыбнулась она.

За здоровье посвященных выпили, а потом капитан велел расходиться: он боялся, что Франческа простудится.

Когда тушили факелы, боцман подошел к нему и пожал руку.

– Вы совершили чудо, капитан.

– Нет, – улыбнулся Рауль, – чудо совершила она.

Голова слегка кружилась от хмеля, но Джованна была уверена, что не пьяна: холодная вода достаточно хорошо отрезвила ее. Но не погасила жар во всем теле. Она стояла в темноте, затаив дыхание, чуть дрожа в мокрой одежде.

Капитан вошел, зажег свечу, сбросил мокрый камзол, стянул через голову рубашку. А потом почувствовал чье-то присутствие за спиной и хищно развернулся, готовый отразить нападение. Но, увидев Франческу, опешил. Он хотел спросить, что она здесь делает, но слова застряли в горле. Она сбросила плащ и шагнула к нему. Ее пухлые, соблазнительные губы слегка приоткрылись, и через мгновение холодная мокрая ткань ее платья прижалась к его груди.

Она задумчиво погладила ладонями его шею, плечи, спустилась на грудь. Сердце Рауля выпрыгивало из груди, желание заливало сознание жаркой и густой волной, но он боялся обнять ее.