АНАЛОГИЧНЫЙ МИР – 2 - Зубачева Татьяна

— Мы уж боялись, что тебя к белякам загонят.

— Нет, их ещё во дворе держат.

Они злорадно заржали. Вошли ещё четверо. Всё, все койки заняты, остальные, видно, в другую камеру попали. Отсутствие простынь и одеял никого не смутило, вернее, многие этого просто не заметили. Отдельная кровать, матрац и подушка… если не верх комфорта, то очень близко к нему. Лечь, вытянуться…

— Ещё пожрать бы дали, так совсем красота!

— А про сортировку забыл?

— А ни хрена! Пока не шлёпнули, жить надо.

— Это да, это ты правильно.

— Пожрать бы…

— Постучи и попроси.

— Во! Сразу дадут!

— Так не ему одному. Нам тоже достанется.

— Ложись, Мартин, ты ж в машине не спал, — сказал Эркин.

Мартин устало кивнул. Посмотрел на часы.

— Долго ехали.

— И где мы? — поинтересовался Эркин.

— Не знаю, — Мартин тяжело лёг на койку и повторил: — Не знаю. Не могу сообразить. Сигареты забрали, чёрт.

Эркин снял куртку, лёг и укрылся ею. Разуваться не стал: днём в любой момент дёрнуть могут, пока не велели спать.

— Меченый, ты в отруб?

— Что не доем, то досплю, — ответил Эркин, закрывая глаза.

Кто-то засмеялся, но большинство тоже стало укладываться, кое-кто уже похрапывал. Эркин повернулся набок, натягивая на плечи куртку…

…— Угрюмый, — шёпот Зибо выдёргивает его из сна.

— Чего тебе?

— Слышишь?

Он сонно поднимает голову. Вроде крики какие-то. Но далеко.

— Ну и что?

Он уже понял — что. Пупсика застукали с Угольком. Доигрались. И надзиратели готовят на завтра… веселье. Трамвай. Их поставят во дворе, всех, по росту. Чтоб все видели. И чтоб надзирателям всех было видно. На балкон выйдут хозяева. Пупсика и Уголька заставят раздеться, привяжут и начнётся. И всем смотреть, и попробуй глаза закрыть — сразу в пузырчатку, а вякнешь чего — сам рядом ляжешь. Зибо всхлипывает. Ему-то чего? Сами виноваты, голову потеряли…

…Эркин заставил себя открыть глаза. Разноголосый храп, постанывание, сонное бормотание и разговоры трепачей сливались в ровный негромкий гул. Эркин посмотрел на соседнюю койку. Мартин лежит на спине, руки под головой, но глаза открыты, смотрят, не отрываясь, в потолок. Эркин сразу занял верхние койке себе и Мартину рядом. Наверху хорошо: не под ногами у всех, и чтоб тебя сонного ударить, придётся лезть вверх, успеешь проснуться. Неподвижный взгляд Мартина не понравился Эркину.

— Мартин, спишь? — шёпотом позвал он.

— Нет, — тихо ответил Мартин. Громче, чем положено в камере, но за общим гулом сойдёт. — Не могу… Глаза закрою… и вижу… опять всё.

Эркин медленно кивнул. Он тоже заставил себя проснуться, чтобы не увидеть того, что было потом. Знал, что на месте Пупсика увидит Женю. И тогда точно закричит. Распределитель — не Палас, конечно, но кричащих во сне нигде не любят.

Лязгнула дверь, и весь шум как ножом отрезало.

— На оправку. Выходи по одному.

Это все знали. И сразу двинулись к выходу, оставляя куртки и шапки на койках.

— Руки назад. Вперёд марш.

Это тоже знакомо. Жалко, стены глухие, не видно, кто в соседних камерах, ну да тут ничего не поделаешь. У русских свои правила. Наличие в туалете не только унитазов, но и раковин так всех обрадовало, что Мартин удивился. Но ему тут же объяснили, что в распределителях раковин не было, ни попить, ни лицо обмыть, а здесь-то… красота! Живём!

Эркин с наслаждением умылся, потом скинул рубашку и обтёрся до пояса.

— Меченый, охренел? Застудишься!

— А ни хрена! — Эркин прямо на мокрое тело натянул рубашку. — Она тёплая.

Удачно он тогда утром надел свою тёмную, ещё из имения, рубашку. В ней и не мёрзнешь, и не потеешь сильно. Как и в джинсе. Тогда, зимой, он даже после общих ночёвок у костра забирался подальше в заросли, раздевался, обтирался снегом, надевал рубашку, куртку и шёл дальше. И ничего, ни хрена он не застудился.

— Всё. Выходи.

Их привели обратно в камеру. Спать уже не ложились. И как в воду глядели. Стукнуло окошко.

— Подходи по одному.

Миска с кашей, два ломтя тёмного хлеба и кружка с чем-то тёмным и даже слегка дымящимся. Кто-то в коридоре наливал, раскладывал и подавал в окошко. Руки были светлые. Неужто беляк? Ну, ни хрена себе! Но думать об этом некогда и незачем. Ели быстро — что заглотал, то и твоё — рассевшись на нижних койках, кто с кем, кому доверял, понятно. Огрызок попробовал трепыхнуться, но ему сразу с трёх сторон дали по шее, что-то неразборчиво рыкнул Арч, привстали, выглядывая шибко хитрого, Эркин и Губач — и вопрос со жратвой был решён окончательно и бесповоротно. Лопай своё, а в чужую миску не заглядывай.

Грязную — только по названию, кто хлебом, а кто и языком вычищал миски — посуду через окошечко в двери отдали и, сыто отдуваясь, разбрелись по камере. Сегодня точно ни Оврага, ни Пустыря не будет. Все сортировки с утра бывают. Но у русских всё не по-людски.

Лязгнула дверь, и рявкнуло:

— Арч, Аист, Алан. На выход.

Трое названых медленно подошли к двери.

— Куртку… брать, масса? — осторожно спросил Арч.

И вдруг незлой и достаточно громкий, так что все услышали, ответ:

— На допрос с вещами не вызывают.

Дверь захлопнулась, и все бросились к Мартину. Так сортировка или что?

— На допросах и отсортируют, — объяснил Мартин.

— Ага, — сообразил Эркин. — Не щупают, а спрашивают.

Мартин невольно улыбнулся и кивнул. Снова лязгнула дверь.

— Эркин Мороз. На выход.

Сцепив за спиной руки, Эркин шагнул через порог в коридор, не оглянувшись, успев только поймать в спину голос Мартина:

— Удачи тебе.

Шли долго. Непривычно — шаги за спиной, а дубинкой не тычут, только голосом командуют. Переходы, лестницы, повороты… Эркин ничего не запоминал. Незачем. Обратно ведь тоже надзиратель отведёт, или в другую, или ещё куда… Совсем другой коридор. Двери деревянные с табличками. Как в комендатуре.

— Заходи.

Стол напротив двери. За столом русский, молодой, вряд ли старше него самого, в форме, показывает на столик посередине комнаты.

— Садись сюда.

Эркин осторожно сел. Стол и стул вместе. Сидишь как в клетке. Быстро не вскочишь, не увернёшься, но и из-под тебя не вышибут. Руки за спиной держать неудобно, и он их осторожно положил ладонями вниз на стол. Окрика нет, значит, можно.

— Я лейтенант Орлов. Буду вести твоё дело, — русский улыбается открыто, без затаённой издёвки, и Эркин, на всякий случай осторожно, пробует улыбнуться в ответ. — Сначала мне надо записать полные сведения о тебе. Назови своё полное имя.

Полное — это с отчеством? Наверное, так.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});