Ошибка (СИ) - Эдельвайс Алекс

Винтерхальтер смотрел немного скептически, что, впрочем, было вполне ожидаемо.

— Ну так в итоге — кто она, таким образом?

— О, Вечность, — Эйи недовольно мотнул головой, — отстань от меня уже.

На этих словах он резко повернулся спиной и пошёл дальше по тропинке.

«Ну, ничего вразумительного я, собственно, не ожидал».

Но, смотря правде в глаза, в глубине души Лоренс всё-таки понимал, что то, что ему сказали, возможно, достойно внимания.

Заночевать решили в ближайшем поселке — было уже довольно поздно, ехать обратно не было сил. Благо, множество жителей сдает комнаты в своих домах.

Перед сном, сидя на кровати, Лоренс разглядывал фотографию. Он всю жизнь чувствовал себя таким оторванным от остальных; даже тут, казалось, среди себе подобных, он будто какой-то не такой. Не говоря уж об этом… как бы его назвать.

Фотография изображала лицо на фоне деревьев: бледная кожа, чёрные волосы средней длины, слегка торчащие; глаза большие, зелёные; острый, как у птицы, нос; тонкие губы. Выражение лица какое-то страдальческое: человек пытался улыбнуться, но у него получилась ухмылка. Помнится, тогда он напомнил Винтерхальтеру то ли музыканта, то ли маньяка. На заднем плане — поломанные деревья; пара куцых кустов с начинающими пробиваться листочками.

Да, это было уже очень давно; да, Лоренс осознавал, что ведёт себя, как какой-то подросток; но, когда они общались, он чувствовал немножечко меньше собственной отчуждённости, и это, по правде, было удивительно.

Он ведь так и не приехал в Москву тогда, потому что приезжать уже было незачем.

Внезапный шорох отвлёк его. Он быстро поднял глаза и убрал фото с глаз. В дверном проёме стоял Эйи.

Лоренс посмотрел на того вопрошающе; никакого ответа — только улыбается. Затем Эйи быстро подошёл ближе.

— Это из-за того, что ты сейчас убрал, у тебя неприятные ассоциации с именем «Ларри», да? — он усмехнулся.

Лоренс всё никак не мог понять причин такого вопроса. Не успел он опомниться, как фотография магическим образом перекочевала из его руки в руку Эйи. Какое-то время тот разглядывал её, с никогда не появлявшейся ранее мерзкой ухмылкой. Затем просто взял и разорвал на две части.

Лоренс не знал, почему не свернул ему шею в этот момент. Это был его первый порыв; ярость просто захлёстывала его. Но по какой-то странной причине он сидел, широко раскрыв глаза, и только и смог выдавить из себя:

— З… з… зачем?!

Эйи подошел ещё ближе, заглянув тому прямо в глаза.

— Да потому, что не нужна тебе больше эта грёбаная фотография.

[1] (голл.) пока, до свидания

[2] (голл.) Благодарю.

[3] в риторике — перечисление похожих речевых конструкций, в котором происходит нарастание эмоций. Градация может быть как положительной, так и отрицательной.

[4] Тяжёлая огнемётная система (ТОС) — одна из систем вооружения, предназначена для вывода из строя легкобронированной техники, поджига, разрушения зданий и сооружений, а также уничтожения живой силы противника, расположенной на открытой местности и в фортификационных сооружениях. Уничтожение происходит полем высокой температуры и избыточным давлением, которое создаётся при массированном применении неуправляемых реактивных снарядов в термобарическом и дымозажигательном снаряжениях.

Максимальная дальность стрельбы «Солнцепёка» — до 6000 м, площадь поражения — до 40 000 кв. м

[5] в индуизме — зачатки наклонностей и импульсов из прошлого жизненного опыта и предыдущих рождений, которые должны развиться в этой или в следующих реинкарнациях. Самскара представляет собой привычку или влияние прошлого на настоящее, проявляющееся как рефлекс, автоматизм, а также шаблон состояния.

Часть 2, глава 2

Глава 2

«I learn to live with the loss

I see God in violence

I see truth in suffering»

Fit For An Autopsy «Flatlining»

«Freedom, true freedom

To know where to seek

Is to see we're the gateway to our mystery

Our freedom

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

All we ever need is freedom

The wisdom we gain will abate all the pain so we can rise

To greater heights»

Epica «The Wolves Within»

Лоренс как сидел с круглыми глазами, так и остался сидеть. Казалось, в его голове происходит очень напряжённая работа — и очень быстрая, как в особенно критические моменты человеческой жизни. Эйи это видел; он стоял, продолжая смотреть Винтерхальтеру в глаза (в том числе за тем, чтобы отслеживать реакцию и малейшие колебания сознания).

Необходимый эффект был произведён; но внезапно Эйи понял, что не подумал, что делать дальше. Момент, безусловно, стоил того, но, если наслаждаться им слишком долго, может произойти что-нибудь непредвиденное — Эйи никогда не нравилось, если вещи шли не по плану.

«Он может выкинуть что-нибудь… Что-нибудь, чего я не выдержу».

Поэтому он быстро сделал едва заметное движение рукой, после которого Лоренс медленно упал на кровать, провалившись в сон.

«Будет тебе время обдумать это всё».

Проснулся Эйи поздно — солнце уже светило вовсю. После пробуждения он сел на кровати, тупо смотря перед собой: обычно он сразу принимался расчёсывать волосы, чем занимался на протяжении, наверное, получаса; в этот раз расчёски не было. По дому слышались размеренные шаги. Очевидно, Лоренс проснулся куда раньше и теперь, судя по звукам, немного нервничал.

Эйи глубоко вздохнул, оделся и вышел из комнаты.

— Извини, что заставил тебя ждать. Я устал вчера. Всё в порядке? Чего ты мельтешишь?

Винтерхальтер остановился и поднял на него растерянный взгляд.

— Да вот, я думал, сначала, мне сон приснился… Странный. Потом вижу — фотографии и правда нет…

— Да забудь ты уже об этой фотографии! Да, ничего тебе не приснилось — я и правда тот самый придурок, и даже более того… — на этих словах Эйи внимательно посмотрел на Лоренса.

— Да, знаете… Я много чего вспомнил тогда… Очень много, хотя это больше походит на бред, но у меня за всю жизнь не было ещё подобных ощущений, а поэтому я смею предполагать, что… это не совсем бред, так ведь?

— Да, это всё правда, ты только успокойся, пожалуйста, а то твой блеск в глазах меня нервирует.

— Но почему, — успокоиться он, всё-таки, не мог, — почему тогда Вы так себя… ведёте?

— Как это — ТАК, Ларри? — последнее слово он произнёс металлически, с лёгкой ухмылкой. Лоренс как-то обречённо склонил голову.

— Теперь, я полагаю, — продолжил Эйи, — Вы не будете против такого имени.

Повисла тишина. Немного погодя Лоренс спросил:

— Но как Вы умерли тогда?

— О, если честно, будешь смеяться. Когда мы с тобой в последний раз болтали, я лежал у железной дороги после неудачной попытки самоубийства. Валялся я там ещё очень долго, всю следующую ночь, наверное; было, знаешь ли, довольно неплохо; а потом я подумал, можно ли расслабить всё тело разом. До этого у меня всегда оставались напряжёнными шея и голова, а тут у меня, представь себе, получилось; ощущения были необычные — сначала какие-то разноцветные смешивающиеся краски перед глазами, потом чувство, будто куда-то падаешь, а потом, собственно, всё. Гораздо быстрее и проще, чем мне казалось. Ну, хотя, сейчас-то я понимаю, — он усмехнулся, — что мне просто была оказана услуга. Но тем не менее.

Лоренс задумчиво смотрел на Эйи. Пользуясь моментом тишины, Эйи сказал:

— Мы задержались. Думаю, пора возвращаться.

***

Вскоре после того, как они вернулись, Эйи разыскал главу организации. Теперь уже его глаза блестели. Она слегка усмехнулась, окинув его взглядом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Можно Вас на пару слов? — спросил он.

— Ну так уж прям на пару…

— Да, именно, — в голосе послышались какие-то железные нотки.

— Ну, слушаю.

— Я просто хотел разъяснить один момент. По поводу социализации.

— Пожалуйста.

— Я не нуждаюсь в ней. Просто хочу, чтоб Вы себе уяснили уже — я предан Вам, и моя жизнь состоит в работе на Вас, ни в чём больше. Поэтому я буду делать это до последней капли крови, пока не сдохну, как собака, но сдохну уже наконец…