Война внутри - Алексей Иващенко

– Повезло – интересная теория.

– Это верно. Если будет не лень, можете на досуге почитать теорию Норберта Байера. Тоже очень интересная теория, но, к сожалению, не получившая подтверждения. – Кацман, задумываясь на секунду, усмехается. – Хорошо. Это хорошо.

А затем, словно включившись, вопросительно оборачивается к Уолтеру:

– Так, а что у вас с задачкой? А, молодой человек?

– Дайте ещё немного времени. Тут осталось нарисовать лишь три проекции – и всё.

– Вы, главное, игрек-проекцию нарисуйте. Её, родимую. А остальное не так важно.

Сергей косит глазом и видит, что игрек-проекции у Уолтера как раз и не хватает. Старик корпит над ней, но, видно, не может сделать окончательный выбор.

– А вы, как у вас с задачами? – Кацман вопросительно, с интересом смотрит на Сергея.

– Да вроде нормально.

– Это хорошо, сможете решить во-о-от такое?

Парень тянет «о», скидывая на терминал Сергея очередную геометрическую головоломку. Он готов вновь переключиться на Уолтера, когда Сергей спокойным голосом сообщает, подсознательно копируя интонации Кацмана:

– О, это довольно легко. В данном случае мы видим низкие начальные уровни, а значит, наилучшим вариантом для построения траектории будет теорема Берзиньш – Йовович. Вбиваем формулы влияющих полей. Однозначно заметно, что поле А заворачивает пситон по часовой стрелке. При этом поле Б имеет вектор движения вот сюда. – Сергей рисует стрелку. – Получаем спираль в нашем пространстве-времени и вот такую замкнутую грудь в пси-пространстве-времени. Терминал нам посчитает точную формулу, зная исходные значения энергии.

Уолтер пожирает Сергея глазами, полными непередаваемых эмоций. Сергей не может их расшифровать и отвечает внешне абсолютным спокойствием, но внутренне ликует от ощущения, что эту лабораторную закрыть получится.

Кацман весело смеётся.

– Да, похоже на правду. Очень хорошо. Есть ещё нюанс: если поле А будет иметь начальные значения выше вот этого значения, видите, что будет? – Парень чертит курсором вокруг формулы Сергея.

– Да, эта часть уравнения превратится в единицу.

– Именно, и тогда, кроме спирали, на графике появятся вот такие ровные участки, видите? При этом, ахахах, «грудь», как вы изволили выразиться, в пси-времени-пространстве – не изменится.

Всё это время Уолтер сидит, вытаращив глаза на Сергея, вместо того чтобы корпеть над своим заданием.

– А вы что же? – Игнорируя мимику старика, Кацман оборачивается к Уолтеру. Без разрешения подгружает результаты к себе на терминал и начинает их перебирать.

– Так, да, это хорошо, и это, и тут. Нет, ну подумайте, разве так оно будет двигаться? Посмотрите сами и исправьте. Представьте, что вы смотрите на пситон с вершины плоскости игрек-пси. Как пситон полетит наиболее вероятным образом? А?

Сергей делает вид, что очень внимательно изучает изыскания на терминале товарища, но на самом деле его мысли уже намного дальше. Он радуется, что освободился раньше первой половины этой пары и у него в запасе ещё куча времени. Хватит, чтобы позавтракать, плюс впереди ещё только одна пара, да и та «по телевизору» (как престарелые студенты её прозвали). Ещё один предмет, по которому ничего не выучишь, зато и сдавать ничего не придётся. Пока Сергей предаётся грезам, Уолтер с Кацманом, наконец, домучивают задачу.

– Я вижу, что вы всё это понимаете, это хорошо. Только очень уж спешите да сбиваетесь. Это вы зря, – сокрушается молодой человек.

– Да-да, я всё это учил, просто как приду – разнервничаюсь, и всё вылетает из головы! Я помню, это же теорема К. Вот тут, в конце, ещё будет идти пситон по прямой, – горячо поддакивает преподавателю старик.

– Нет-нет, постойте. – Уже готовый ставить оценки Кацман забирает терминал и начинает разъяснять Уолтеру: – Тут не будет прямой, прямая получится, только если вот эти начальные условия будут одинаковыми. Видите почему?

– Ну да, не по прямой, а по дуге пойдёт, по синусоиде!

– Нет-нет, синусоиды тут вообще быть не может. Пото-о-ому, что поле бэ-э-э… какое? – Кацман жаждет окончания предложения от Уолтера. Тот пыхтит и торопится, выкидывая какие-то сбивчивые воспоминания из теории, чем делает себе ещё хуже. Сергея это всё достаёт, и он тычет Уолтера под столом ногой. Англичанин синеет (он ему что, больную мозоль задел?) и, наконец, замолкает. Кацман всё-таки выводит приятелям оценки. Уолтер получает обычное «сдано», а Сергей – «А».

– Ну что? Ну как? – накидываются на уходящих от стола Уолтера и Сергея остальные.

– Закрыли, – просто отрезает Сергей.

– ТЫ! Счастливчик чёртов! Перед лабораторной повторили случайно теорему Берзиньш – Йовович. И тут она тебе попадается! Я тебя ненавижу! Ну почему мне попались эти хреновые пересекающиеся поля класса И? Класс И, ты вообще знаешь, что это такое?! Посмотрите на него! Он ещё улыбается! Нет, ты чёртов счастливчик!

– Там ещё нужно было понять, что именно эту теорему следует применить.

– Понять! Понять? Хочешь, чтобы тебе ЭТО попалось! – Уолтер трясёт своим терминалом со следами недавней сдачи. – Там всё… надо было понять! Каждую завитушку. А этому! Ты хоть бы не улыбался! Я тебя удушить готов!

– Прости, ты просто очень уморительно сердишься.

– Уморительно! Ну гад! Вот если бы ты не веселился, я, может быть, и был бы спокоен. – Идём поедим! Да уж, мне теперь просто необходимо поесть!

– Чего ты злишься? Ты же сдал. Да и вон по интуиции у тебя всё намного лучше.

– Да уж, лучше, – слегка успокаивается Уолтер. – Просто рожа твоя довольная. Нет, ну какой счастливчик, – уже спокойней и даже с юмором сокрушается Уолтер. – Сейчас закажу себе их крылья и суперострый соус. Чтобы жгло! А потом заем всё мороженым. А что у нас следующей парой?

– «Телевизор».

– А, «телевизор», вообще легко.

Старики направляются к пищеблоку. Вместе с ними вниз тянутся солдаты. У тех какой-то очередной приём пищи.

– Что, эти тоже с нами? – Уолтер недолюбливает шумную молодую компанию. – Жрут, как средняя семья мамонтов.

Сергей и Уолтер спускаются по эскалатору и покидают правое крыло корпуса. Вскоре старики ощущают традиционный аромат заведений быстрого питания. У Сергея бурчит в животе.

– Что, зацепило? Все запахи стандартизированы. Я тебе говорю, как человек, который с подачей информации работал. Конечно, у каждого заведения свои нюансы. Но определённый набор веществ и их пропорции всегда должны сохраняться. Это чтобы при необходимости у тебя всегда можно было вызывать голод. Понимаешь? Ты чувствуешь… это – и всё, голод. Заговор! – Уолтер поднимает указательный палец.

В пищеблоке намечается толпа. Всему виной архаизм в виде девушек, принимающих заказы. Информационная эпоха избавила человечество от множества нелепых для «сегодня» посредников – людей, водящих за других машины; продавцов в супермаркетах и так далее, включая молодёжь, когда-то принимавшую у вас заказы в забегаловках. Но Авадон замысловато бравирует симпатичными девушками в одинаковой форме, получающими заказы у очереди посетителей, словно столетия назад.

Старики спешат получить свои порции и быстрее занять сидячие места. Им и так их уступят, если придётся, но обычно этот процесс протекает крайне неловко.

Шумная очередь из мальчишек в майках обсуждает утренний кросс, а особые счастливчики – прохождение полосы препятствий в распятиях. Сергей, наконец, дожидается, когда стоящая впереди спина освобождает внимание девушки, и заглядывает в терминал, ограждённый чёрными стенками. После вчерашнего «телевизора» на экране всё проносится медленнее обычного, предоставляя возможность рассмотреть пару образов счастливых людей, окружающих кого-то, подозрительно похожего на Сергея. Образы приносят лёгкую тошноту, и старик возвращается в реальный мир. Трясёт головой. Молодая девочка, поторапливаемая напирающими сзади солдатами, недовольно смотрит на медленного клиента.

– Кашу, шеф-салат и чай с пончиком, – заказывает Сергей.

– Чай средний?

– Да.

– Ваш заказ – каша, шеф-салат и средний чай.

– Верно.

Сергей забирает поднос. Дожидается сбоку Уолтера, и они вместе отправляются рыскать в поисках свободных стульев.

Из зала поднимается мощное предплечье с тонкой кистью – Юрий. Уолтер недолюбливает даже его, но всё же общество Плаксы он готов терпеть.

– Вот же ж дебильные клички они друг другу дают! – шипит Уолтер. – Нельзя просто по имени обращаться?

– Что-то ты сильно разогнался ещё с утра. Остынь, это обычные позывные. Играющие в войну постоянно таким страдали.

Старики подбираются к паре длинных диванчиков вокруг большого стола.

– А я вас сразу приметил и место занял. – Юра радостно улыбается. Сергею приятно его видеть.

– Спасибо, – благодарит Сергей.

Старики ставят подносы и жмут солдату лапу. Уолтер, кажется, добреет, получив неплохие места для завтрака.