Барышня и хулиган - Татьяна Полякова

— Чего ж ты сразу камней не захватил?

— В целях безопасности, близко на машине подъезжать не резон, там мог быть сторож, запомнит номер и…

— Мишка, — заревела я, наконец-то сообразив, что произошло. — Что ж нам теперь делать? Ведь никто не поверит, что мы не виноваты.

— Это точно, — кивнул он удрученно. — Труп проворонили и… Ладно, — почесав в затылке, заявил он через некоторое время. — Кончай хныкать. Потопали отсюда. Один умный человек, не помню кто, утверждал, что из любой ситуации можно найти выход, если, конечно, мозги есть. У тебя как с этим делом?

— С каким? — не поняла я.

— С мозгами, конечно.

— Не знаю. По-моему, не очень, — вздохнула я.

— Тогда делай что говорю, авось и прорвемся.

— Мишка, может, в милицию, пока не поздно?

— Поздно, матрешка, поздно. — Он взял меня за руку, и мы побрели по тропинке в сторону города.

— Как ты думаешь, что они сделают с машиной, то есть с Юрием Павловичем? — помолчав немного, спросила я.

— Смотря какое на них произведет впечатление покойный. Если сильное, бросят машину вместе с ним, если убойное, сделают за нас нашу работу: труп утопят, а тачку разобьют, а если к трупам они равнодушны, то скорее всего решат заработать.

— Как можно заработать на трупе? — растерялась я.

— Очень просто. Позвонят завтра по телефону и предложат его выкупить.

— И что мы будем делать? — боясь упасть в обморок, пролепетала я.

— Мы будем искать убийцу. Настоящий убийца — наш единственный шанс не угодить в тюрьму…

— А как мы его найдем?

— Пока не знаю.

Мы уже вышли к ближайшим домам, Мишка огляделся, желая сориентироваться, и потянул меня за руку.

— Но для того, чтобы найти убийцу, нам понадобится время, именно поэтому следует максимально оттянуть момент счастливого свидания с милицией. Поэтому я сейчас отправлюсь в кабак, чтобы граждане меня увидели и запомнили. А ты иди домой, вычистишь ковер и все уберешь как следует. Ясно?

— Ясно, — кивнула я. — Только я боюсь одна домой. А если милиция приедет?

— Будем надеяться на лучшее.

Через двадцать минут мы расстались, я бросилась к дому сестры, а Мишка отправился в тот самый ночной клуб, где она трудилась, чтобы через некоторое время заявить о том, что у него угнали машину. Мне представлялось это ужасно глупым, потому что, насколько я помнила, возле клуба была охраняемая стоянка. Но Мишка заявил, что помнит об этом, и для начала заглянет в бар в переулке, выпьет пару рюмок, чтобы при случае можно было объяснить, почему он оставил машину в переулке, а не на стоянке. Я только рукой махнула, сильно сомневаясь, что такие хитрости нам помогут, но, вернувшись домой, принялась за уборку, как и велел Мишка. Памятуя об отпечатках пальцев, я протерла всю мебель, которой мог коснуться Юрий Павлович, отмыла пол и даже сменила лампочку в проклятущей настольной лампе, из-за которой и начался весь этот ужас. С ковром дело обстояло значительно хуже, сколько я его ни терла, пятно все равно осталось. Когда вернулся Мишка, я так намучилась с этим пятном, что совершенно забыла о милиции.

— Не оттирается, — пожаловалась я. Мишка воззрился на пятно, затем присел, достал зажигалку и сигарету, прикурил и начал вести себя в высшей степени странно: ткнул горящую сигарету в ковер, мрачно приговаривая:

— Ну, давай, давай.

Тут я вспомнила, что три часа назад у нас свистнули труп, Мишкин мозг мог не выдержать этого испытания. Я тревожно наблюдала за действиями моего непрошеного родственника, и уже было собралась звонить в «неотложку», но он, уловив мою заинтересованность, пояснил:

— Нам необходим небольшой пожарчик.

— Что? — еще больше перепугалась я.

— Пошевели мозгами, если они у тебя есть. Ментовская экспертиза все равно докажет, что на ковре была кровь, три ее, не три… А если в ковре на этом месте будет дырка, объяснить все очень просто: пришел из кабака, был пьян в стельку, закурил, начался пожар, и вместо кровавого пятна у нас что?

— Дырка.

— Точно. Причем исключительно благодаря твоему присутствию в доме я сам жив остался. Ты вовремя проснулась и потушила пожар.

Я кивнула и порадовалась не тому, конечно, что мы затеяли пожар, а тому, что он не свихнулся и изъясняется очень даже толково. Его старания увенчались успехом, правда, на это ушло с десяток сигарет, я предложила не мучиться и плеснуть на ковер немного бензинчику, но Мишка обиделся:

— Ментов не проведешь, все должно быть натурально… Нет, ты подумай, если верить газетам, у нас половина пожаров от этих самых сигарет И что? Пачка кончается, а никакого толку.

Наконец ковер загорелся, пламя приблизилось к пятну, а мы напряженно замерли: а ну как потухнет? Мишка, стоя на корточках, легонько дул в нужную сторону и в конце концов своего добился, от пятна мы избавились, а также 01 большей части ковра, потушили огонь и, кашляя распахнули окно, чтобы не задохнуться от дыма.

— Что теперь? — спросила я.

— Теперь надо хорошо подумать.

— Я спать хочу.

— Я тоже. Но времени у нас в обрез. Так что идем в кухню пить кофе.

Я заварила две чашки, одну поставила перед Мишкой, а другую выпила сама и тяжко вздохнула:

— Ты заявил, что машину угнали?

— Утром. Сейчас я пьян в стельку и устроил пожар.

— Вот если бы мы сразу вызвали милицию…

— Вот если б ты не огрела его лампой… — съязвил Мишка, а я обиделась:

— Он первый начал.

— Разумеется, я что, спорю? А теперь сосредоточься и вспомни, что он при этом говорил?

— Чепуху какую-то…

— А конкретнее?

— Злился очень… Какая разница?

— Вот что, дорогая, объясняю популярно, если ты его не кокнула…

— Не если…

— Помолчи немного. Так вот, если это не ты (будем исходить из того, что ты не врешь) и не я (про себя я точно знаю), выходит, его убил кто-то третий. Верно?

— Верно, — хмуро кивнула я, хотя и не верила Мишке, такому типу ничего не стоит человека укокошить… Но, с другой стороны, он зачем-то вернулся в квартиру? Очень глупо, по-моему…

— Этого третьего нам и надо найти. Детективы читаешь?

— Иногда.

— Значит, должна знать: начинать нужно с самого простого. Кому понадобилось кокнуть Юрку?

— Откуда мне знать? — возмутилась я. — Я два дня в этом городе, самого-то Юрку и то не знаю…

— Верю. Но нам до зарезу нужен убийца. Так что придется тебе напрячь память…

— У меня ее начисто отшибло, — пожаловалась я. — Правда. Я точных слов не помню. Он говорил: «Вы что-то затеяли…»

— Кто вы?

— Мы с Катькой, наверное.

— Вот что, милая, мы так и в самом деле в тюрьму сядем.

— Я не помню, — заревела я. — Все так быстро произошло. Он влетел, я слова сказать не успела, а он начал нервничать. Я ничегошеньки не поняла, то есть не поняла, что он имел в виду.

— Но Катьку он точно в чем-то обвинял?

— Да. — Я закусила губу, сообразив, что придется рассказать Мишке о Катькином замысле, о ее желании выдать меня за свою особу… «А что, если именно это имел в виду Юрий Павлович. Конечно, это. Рассказывать Мишке всю правду, наверно, не стоит. Катька ужасно поступила со мной, то есть из-за ее глупых идей я оказалась и таком чудовищном положении, но она моя сестра, и если я расскажу о том, что она собиралась с любовником на Канары… с Мишкой они развелись. Хотя, может, он врет. Лучше мне помолчать завтра встретимся с Катькой, и пусть она сам и разбирается со своим бывшим мужем. А я уеду домой». Тут до меня дошло, что уехать скорее всего не получится, а если и уеду, милиция меня и в Костроме найдет. При этой мысли я заревели громко и горько, а Мишка разозлился:

— Навязалась на мою голову. Ну хоть что-то ты помнить должна?

— Говорю, я даже не сообразила, чего он злится, то есть чего ему от меня надо, и испугалась.

— Так… А чего ж ты его в квартиру пустила?

— Я думала, это кто-то к Катьке.

— Так не было же Катьки…

— Она должна была прийти.

— Ясно, — затосковал Мишка.

— Чего тебе ясно? — насторожилась я.

— Ясно, что сядем. Убийство, а у нас ни одной зацепки. Труп и тот сперли. Кончай реветь, — накинулся он на меня, — и иди спать.

— А как же подумать?

— С тобой надумаешь…

— Что ж, ты один думать будешь? — с надеждой спросила я.

— Я тоже спать пойду. Может, в последний раз в своей постели ночевать придется, а там… — И он запел дурным голосом:

— По тундре, по железной дороге, где мчит курьерский Воркута — Ленинград…

В общем, запугал он меня до такой степени, что ни о каком сне и речи быть не могло, хотя я легла и даже глаза зажмурила. Перед моим мысленным взором являлись картины, одна безрадостнее другой. Я тихонько плакала и прислушивалась: не подъедет ли милиция?

Ближе к восьми утра я не выдержала и отправилась в ванную, подумала и открыла окно с намерением проветрить комнату, посмотрела вниз и замерла с открытым ртом. Прямо возле ворот гаража стояла машина. Мишкину машину я в крайнем волнении не очень разглядела, но эта тоже была «девятка» и тоже фиолетового цвета. Повращав глазами некоторое время, я, теряя тапки, кинулась в спальню напротив.