Рейтинговые книги
Читем онлайн Из самых глубин забвения - Патрик Модиано

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 9 10 11 12 13 14 15 16 17 ... 19

Он встал прямо перед ней и отвесил ей пощечину тыльной стороной ладони.

Эджерос вскочил и защемил левую щеку Рахмана большим и указательным пальцами. Рахман мотнул головой, чтобы высвободиться. Его роговые очки упали. Савундра и я стали их разнимать. Остальные посетители, ямайцы, уже окружили наш столик. Жаклин сохраняла полное спокойствие и, казалось, была совершенно безразлична к этой сцене. Она закурила сигарету. Эджерос держал Рахмана за щеку и тащил его к выходу, словно учитель, выводящий из класса строптивого ученика. Рахман силился высвободиться и, сделав резкий жест левой рукой, нанес Эджеросу удар кулаком в нос. Эджерос выпустил его. Рахман распахнул дверь кафе и застыл на тротуаре.

Я подошел к нему и протянул роговые очки, которые подобрал с пола. Внезапно он совершенно успокоился. Погладил щеку.

- Спасибо, старик, - сказал он. - Нечего волноваться из-за английских шлюшек...

Вытащил из кармана пиджака белый платок и аккуратно протер стекла очков. Потом торжественно водрузил их на переносицу, держа за дужки.

Сел в "Ягуар". Прежде, чем тронуть с места, опустил стекло:

- Единственное, чего я вам желаю, старина, это чтобы ваша подружка никогда не походила на всех этих английских шлюшек...

За столиком царило молчание. У Линды и Майкла Савундры вид был озабоченный. Эджерос спокойно курил. На одной его ноздре висела капелька крови.

- У Петера будет отвратительное настроение, - сказал Савундра.

- Через несколько дней пройдет, - ответила Линда, пожав плечами.

Мы с Жаклин обменялись взглядами.

Я почувствовал, что мы задаем себе одни и те же вопросы: оставаться ли нам на Чепстоус Виллас? И вообще, что мы тут делаем, с этими тремя? Ямайские приятели Эджероса подходили поприветствовать его. В кафе было все больше народа и все больше шума. Если закрыть глаза, то можно было подумать, что мы в кафе "Данте".

Майкл Савундра настоял на том, чтобы проводить нас немного. Мы оставили Линду, Эджероса и его приятелей, в конечном счете прекративших обращать на нас внимание, словно мы были непрошеными гостями.

Савундра шел посредине между Жаклин и мной.

- Скучаете, наверное, по Парижу, - сказал он.

- Не очень, - ответила Жаклин.

- А я - другое дело, - произнес я. - Каждое утро я в Париже.

И объяснил ему, что пишу роман, начало которого происходит в окрестностях Северного вокзала.

- Я вдохновился "Blackpool Sunday", - признался я. - Это тоже история двух молодых людей...

Но он на меня, кажется, вовсе не обиделся. Посмотрел на нас.

- Это ваша история?

- Не совсем, - сказал я.

Он был озабочен. Спрашивал себя, уладятся ли его дела с Рахманом. Рахман был способен дать тридцать тысяч фунтов наличными завтра же, в чемодане, даже не прочтя сценария. Но прекрасно мог и отказать, выдохнув в лицо сигарный дым.

По его словам, сцена, при которой мы только что присутствовали, повторялась часто. Вообще-то, это развлекало Рахмана. Способ отвлечься от неврастении. О его жизни можно роман написать. Рахман приехал в Лондон сразу же после войны в толпе прочих беженцев из Восточной Европы. Он родился где-то на скрещении нечетких границ Австро-Венгрии, Польши и России, в каком-то маленьком гарнизонном городке, неоднократно менявшем название.

- Вы бы его расспросили, - посоветовал Савундра. - Вам-то он, может, и ответит...

Мы дошли до Вестбурн Гров. Савундра поймал проходившее такси.

- Не обижайтесь, что не провожаю вас до дома... Но я валюсь от усталости...

Прежде, чем влезть в такси, он написал на пустой сигаретной пачке свой адрес и номер телефона. Он рассчитывал, что я свяжусь с ним, как можно быстрее, чтобы мы вместе посмотрели мою правку "Blackpool Sunday".

Мы снова остались вдвоем.

- Может, прогуляемся прежде, чем идти домой? - предложил я Жаклин. Что ждало нас на Чепстоус Виллас? Рахман, вышвыривающий из квартиры мебель через окна, как рассказывала нам Линда? Или же он затаился и подстерегает Линду и ее ямайских друзей, чтобы застать врасплох?

Мы дошли до сквера; забыл, как он называется. Он находился недалеко от квартиры, и я часто искал его потом на плане Лондона. Может, это был Лэдброк Сквер? Или он располагался дальше, в районе Бэйсуотера? Фасады окаймлявших его домов были темны, и если бы в ту ночь погасли фонари, мы бы могли ориентироваться по свету полной луны.

В скважине зарешеченной калитки торчал забытый ключ. Я повернул его, мы вошли в сквер, и я запер за нами калитку. Теперь мы были отрезаны от мира; никто больше войти не сможет. Нас охватила прохлада, словно мы оказались на лесной тропинке. Листва деревьев над нашими головами была такая густая, что едва пропускала лунный свет. Траву давно не косили. Мы нашли деревянную скамейку с рассыпанным вокруг гравием. Сели на нее. Мои глаза привыкли к полумраку и я различил в середине сквера постамент, на котором возвышалась заброшенная фигура какого-то животного. Я задал себе вопрос, львица ли это, ягуар или просто собака.

- Хорошо здесь, - сказала Жаклин.

И положила голову мне на плечо. Мы больше не чувствовали удушающей жары, навалившейся на Лондон несколько дней назад. В этом городе достаточно было свернуть за угол любой улицы, чтобы очутиться в лесу.

***

Да, как сказал Савундра, я мог бы написать роман о Рахмане. Фраза, шутя брошенная им Жаклин в первый день, встревожила меня:

- Отдадите натурой...

Это когда она взяла конверт со ста фунтами. Однажды я гулял один после обеда в районе Хэмпстеда: Жаклин собиралась сходить с Линдой по магазинам. Домой я вернулся около семи. Жаклин была одна. На кровати валялся конверт: такой же голубой и того же формата, что и первый; но на сей раз в нем было триста фунтов. Жаклин казалась смущенной. Она прождала Линду всю вторую половину дня, но та так и не пришла. Заходил Рахман. Тоже ждал Линду. Дал ей этот конверт, и она его приняла. А я подумал в тот вечер, что она отдала ему долг натурой.

В комнате витал запах "Синтола". Рахман вечно таскал с собой флакончик этого лекарства. Из болтовни Линды я узнал о его привычках. Когда он ужинал в ресторане, то Приносил свои вилку и нож и предварительно осматривал кухню, чтобы удостовериться в ее чистоте. Ванну принимал три раза в день и натирался "Синтолом". В кафе заказывал минеральную воду и настаивал на том, что откроет ее сам; пил из горлышка, во избежание контакта губ с возможно плохо вымытым стаканом.

Он содержал девушек гораздо моложе себя и селил их в квартирах, похожих на Линдину. Навещал он их во второй половине дня и, не раздеваясь, без малейших предварительных ласк, требовал, чтобы они повернулись спиной, и овладевал ими быстро, холодно и механически, словно зубы чистил. А потом играл с ними в шахматы на маленькой доске, которая всегда лежала в его черном портфеле.

***

Теперь мы жили в квартире одни. Линда исчезла. Мы больше не слышали по ночам ямайскую музыку и смех. Мы чувствовали себя несколько растерянно, потому что привыкли к полоске света, выбивавшейся из-под Линдиной двери. Я несколько раз пробовал дозвониться Майклу Савундре, но слышал только бесконечные длинные гудки.

Словно мы никогда их и не встречали. Они растворились в природе, и мы, в конце концов, с трудом объясняли себе наше присутствие в этой комнате. У нас даже сложилось впечатление, что мы проникли в нее, взломав дверь.

По утрам я писал страницы две романа и заходил в "Лидо", на случай, если Петер Рахман окажется за тем же столиком на пляже, на берегу Серпантина, что в прошлый раз. Но ни разу его не встретил. Я расспросил кассира, но он не знал никакого Петера Рахмана. Я сходил домой к Майклу Савундре на Усмпон стрит. Тщетно звонил в дверь, а потом вошел в кондитерскую на первом этаже, на вывеске которой красовалось "Жюстен де Бланке". Почему это имя осталось в моей памяти? Этот Жюстен де Бланке тоже не смог дать мне сведений. Он почти не знал Савундру, так только, в лицо. Да, да, блондин похожий на Джозефа Коттена. Он считал что Савундра редко тут бывает.

Мы с Жаклин сходили в "Рио", на самом краю Ноттинг Хилл, и расспросили того из ямайцев, который был хозяином, не видел ли он Эджероса и Линду. Он ответил, что уже давно не видел. И у него, и у посетителей вид был такой, словно они нас остерегаются.

***

Однажды утром, выходя, как обычно, из дому с блокнотом, я узнал рахмановский "Ягуар", стоящий на углу Чепстоус Виллас и Ледбури Роуд.

Он высунул голову из окошка.

- Как дела, старик? Не хотите ли со мной прокатиться?

Открыл дверцу, и я сел рядом с ним.

- Мы не знали, что с вами, - сказал я.

Я не осмелился говорить о Линде. Может быть, он подстерегал ее давно, сидя в своем автомобиле.

- Много работы... Много забот... Вечно одно и то же.

Он уставил на меня свой холодный взгляд из-за стекол роговых очков.

- А вы как? Счастливы?

Я ответил смущенной улыбкой.

Он остановил машину на какой-то улице с развалившимися домами: словно после бомбежки.

1 ... 9 10 11 12 13 14 15 16 17 ... 19
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Из самых глубин забвения - Патрик Модиано бесплатно.

Оставить комментарий