Этнокультурная история казаков. Часть III. Славянская надстройка. Книга 4 - Коллектив авторов

Впоследствии, после полного подавления национальной войны казаков, князь Долгорукий составил для царской администрации исчерпывающую справку о своих «подвигах».

«В Есаулове сидело 3.000 человек, – канцелярски сухо сообщал царский палач, – и штурмом взяты и все перевешаны, только из помянутых 50 человек за малолетством освобождены. В Донецком сидело 2.000 человек, также штурмом взяты и многое число побиты, а остальные все перевешаны. Из-под Воронежа взято казаков 200 человек, и на Воронеже все помянутые перевешаны. В Черкасском повешено около Круга Донского (майдана) и противу станишных изб около 200 человек. Також и многие партии [арестованных казаков] из разных городков были посыланы (выведены) и множество в тех партиях посечено».

В этом же докладе князь Долгорукий перечисляет уничтоженные казацкие городки и станицы: «По Хопру, сверху от Пристанной по Бузулук, – все. По Донцу, сверху по Луганск, – все. По Медведице – по Усть-Медведицкую станицу, что на Дону. По Бузулуку – все. По Айдару – все. По Деркуле – все. По Калитвам и по другим запольным речкам – все. По Иловле по Иловлинскую – все».

За все века предшествующей истории казацкий народ не знал столь чудовищного нашествия, сравнимого лишь с нашествием Тамерлана на Дон в конце XIV века. Верхнее и большая часть среднего течения Дона в буквальном смысле обезлюдели: в некогда цветущих, а теперь сожжённых станицах белели только казацкие кости. Земли верховьев Дона вокруг крепости Воронеж и южнее, до реки Хопра, были отторгнуты указом Петра I у Войска Донского и заселены русскими крепостными крестьянами. Такую страшную цену заплатили казаки за очередную попытку отстоять свободу национального развития своего народа.

* * *

В ожесточённых сражениях решительно применяя конницу, активно маневрируя, атаман Некрасов сумел сохранить цвет донского воинства, но, видя своё дело окончательно проигранным, в сентябре 1708 года, окончательно оторвавшись от царских полков, он увёл войско и семьи булавинцев за Кубань.

Как отмечает историк С. А. Козлов, уход казаков Некрасова «не стал паническим бегством, это было хорошо организованное отступление: казаки ехали строем со знамёнами, в отряде было не менее семи пушек». За уходящей армией, подчёркивает историк, «по степи ехали многие сотни телег с женщинами и детьми».

Предгорная Кубань в начале ХVIII века находилась под юрисдикцией Крымско-Татарского ханства. Крымский хан разрешил казакам-некрасовцам поселиться между Темрюком и Копылом (сейчас Славянск-на-Кубани), в 30 верстах от моря. Царская канцелярия Петра I в переписке со своими европейскими «партнёрами» всячески пыталась приуменьшить масштаб казацкого исхода. Даже в те не слишком гуманные времена массовое бегство людей от родных очагов считалось позорным для владетеля событием. Неохотно упоминали о 500 – 600 семействах, «блудно исшедших вслед за вором Игнаткой». Сами же казаки в переговорах с крымчаками и турками называли другое число спасшихся за кордоном – более чем 40 тысяч казаков «со всеми животы». Современные исследователи определяют общее число казаков, ушедших на Кубань с «батькой Игнатом», в 12 – 20 тысяч человек.

* * *

Дон, обессиленный и залитый кровью своих сынов, стонал. В конце 1708 года казаки послали в Москву старшину Василия Поздеева с повинною. Царь простил их и обещал содержать в прежней милости, если они истребят всех оставшихся возмутителей и будут жить спокойно.

Царская грамота об этой милости была встречена в Черкасске с великой радостью, с ружейной и пушечной пальбой. В соборной церкви было отслужено всенародное благодарственное молебствие.

В свою очередь из Черкасска были посланы по всем станицам войсковые грамоты с просьбой жить «по-прежнему в добром со-стоянии благодарно и худого дела отнюдь не помышлять […] крестное целование соблюдать строго […] если же у вас в станице или буераках какие воры явятся, то таких брать и всех сажать в воду. Приехавших с Кубани с прелестными письмами от Некрасова присылать к нам, Войску»…

По просьбе верных ему казаков царь прислал на Дон даже положенное на 1708 год жалованье и награды отдельным лицам за их усердную службу по усмирению мятежа.

Царские карательные отряды изъяли всех иногородних и отправили назад в Россию, прихватив и многих казаков-старожилов. После этого на Дону долгое время иногородних не было, а жили одни казаки.

С поражением Булавинского восстания закончилась эпоха постепенного покорения Дона. Началось отмщение мятежникам и внедрение на Казачьей Земле новых порядков.

Кроме нескольких тысяч казаков-повстанцев Булавина, ушедших с Игнатом Некрасовым к туркам на Кавказ, все остальные прекратили сопротивление. Началось усмирение, суд и расправа. Казаки гибли теперь не в боях, а на плахах и виселицах. В дальнейшем тысячи служилых казаков, продолжавших жить в Московии, а также насильно возвращённые с Дона, погибли при Петре I на его новостройках. Земли, принадлежавшие уничтоженным поселениям, что составляло около третьей части Казачьего Присуда, были отобраны в пользу России.

От 1709 года наступила новая фаза отношений Дона с царями, мало изменившихся до революции. Донские казаки находились на положении народа покорённого и смирившегося, но общими порядками империи не усвоенного. Земля Донских Казаков получила статус колонии с некоторыми остатками автономного самоуправления.

Древний донской герб «Елень пронзён стрелою» повелением Петра I был отменён и, как бы в насмешку, введён новый – «Голый казак на бочке». Он должен был, вероятно, напоминать казакам, ободранным донага, что царь может в любой момент приказать им взорвать под собою бочку с порохом. От этого времени жизнь Дона, помимо его воли, включилась в русло истории российской. Память о былой независимости сохранялась только в преданиях.

Сохранился фрагмент карты Европы, составленной в те времена А. Ф. Зубовым, П. Пикартом и учениками. Вокруг портрета Петра (или самозванца Исаакия?) изображены все побеждённые им. Тут и турки, и казаки, и стрельцы. Гордо вздымаются пики, на которые насажены отрубленные казачьи головы. Впоследствии династия Романовых очень гордилась победой над европейской частью Казачьей Ордынской Руси. Впрочем, полностью Казачья империя, включая Аляску и вообще значительную часть Америки (как Северной, так и Южной), в то время ещё не была покорёна.

После подавления восстания «булавинцев» Пётр I принял решение «извести казаков» более тонким методом. Решено было заменить в этносоциальной практике Российской империи казацкую этничность на казацкую социальную принадлежность, то есть превратить народ казаков в воинское сословие. Так в практике русских администраторов появилось понятие «приписной казак», то есть человек заведомо неказацкого происхождения, повёрстанный в казаки через прохождение определённой процедуры.

Но великорусских людей имперские администраторы верстали в казаки с явной неохотой: сделать хорошего кавалериста из вчерашнего пахаря-крестьянина было невозможно, но зато вольнолюбивого духа от казака славянин-великорус мог набраться быстро. Поэтому верстались в основном представители различных инородцев. Впоследствии практика размывания этнических казаков путём массового вливания в их среду приписных казаков широко применялась при преемниках Петра I, с энтузиазмом подхвативших это нововведение царя-императора. Так, в Оренбургское казачье войско все тюркоязычные приписные казаки попадали сугубо административным путём.

Обкромсанные со всех сторон и потерявшие миллион гектаров, земли Казачьего Присуда вошли в расширившиеся границы Российской империи. Дон был завоёван, но полностью не покорился, чему доказательством служат события, о которых мы ещё будем говорить далее.

II. Выбор гетмана Мазепы

Казацкая Украина очутилась между двух огней. С одной стороны – самовластный тиран на царском троне Пётр I, ненавидящий всё вольное и самостоятельное, каковым хотели оставаться казаки, с другой – патологический карьерист и предатель гетман Мазепа. На протяжении бурной жизни православный русин Иван Мазепа был «поковыем», иначе постельничим шляхтичем у польского короля. Ротмистром у ненавидевшего поляков правобережного гетмана Дорошенко. Спецпосланником к крымскому хану, который возил в подарок татарам десятки рабов – пленных казаков. Генеральным есаулом у кровного врага Дорошенко левобережного гетмана Самойловича, которого Мазепа отблагодарил интригами и помог отправиться в Сибирь. Гетманом Запорожского Войска, который убеждал царя искоренить своевольную Сечь, а казакам рассказывал о жестокости московского царя. И, наконец, стал союзником шведского короля, объявившего поход на Россию, которой Мазепа на Евангелии поклялся в вечной верности.