Варианты - Валерий Мит

Я вдохнул зимний воздух и начал свою тренировку.

Я уже ничего не ждал и с лёгкой иронией относился к своим поискам и надеждам. Я перестал искать свой хрустальный свет, мне просто нравилось бегать здесь – чувствовать своё подвижное тело, свою силу, которая росла день ото дня, доставляя мне удовольствие.

Я отчаялся найти проход. Я вообще перестал понимать, откуда взялось это слово. Почему проход? Куда? Мне перестало быть это понятным. С какого-то момента путь к порталу финиша, наполненному хрустальным светом, я стал называть именно так. А что я вообще видел? Иногда мне казалось, что ничего. Я начал думать, что хрустальный свет – плод моего воображения. Если разобраться, ничем другим он и не мог быть. Я тренировался на станке в зале, смотрел в окно, а воображение уносило меня вперёд по дорожкам парка. В какой-то момент воображение разыгралось, я пересёк невидимую границу и устремился дальше. Представил шоссе, холм, пережил заново ту групповую гонку – увидел в конце пути портал. В своём воображении наполнил его хрустальным светом. Необычно, но вполне объяснимо: ассоциация – искрящийся невероятный свет как символ чего-то труднодостижимого.

Хорошее объяснение, но я чувствовал, что всё не так просто. Последние дни я часто думал об этом, думал, практически не переставая, и верил и не верил сам себе. Придумывал аргументы в пользу той или иной версии, сам себе приводил различные доводы, сам же их и опровергал. Я бежал и развлекался этими логическими построениями, понимая, что все они неважны. Просто опираясь на логику, думал я, добиться чего-то вряд ли получится, а любые мысли по этому поводу не имеют практического значения.

Как бы там ни было, для себя я решил: пока мне нравится бегать, я буду бегать. И если хрустальный свет в неведомом мне месте всё-таки существует, рано или поздно я до него доберусь.

Это воскресенье ничем не отличалось от других.

Я бежал и бежал по дорожкам парка, изредка, скорее по привычке, меняя направление, уходя под прямым углом на поперечные аллеи, чередуя время от времени правые и левые повороты, пытаясь запутать самого себя. Так было интересней, я не смотрел по сторонам, и мне казалось, что я двигаюсь не по знакомому до последнего дерева парку, а каждый раз открываю новый путь.

Пошёл снег, и спустя час я истоптал почти все дорожки. Иллюзия неизведанных маршрутов пропала – за каждым поворотом я видел свои следы. Я вглядывался вперёд, пытаясь на очередном пересечении увидеть не пройдённый мною сегодня путь. Через три перекрёстка я его увидел – дорожка, сворачивая под прямым углом, вела к северо-восточной границе парка. На следующем перекрёстке, у этой границы, можно было свернуть направо и вернуться на базу по радиальной аллее. Время тренировки подходило к концу, солнце почти спустилось за горизонт, приближался вечер, и на сегодня бега было достаточно.

Снегопад усилился, снег начал сыпать хлопьями.

Впереди серой стеной, загораживая свет от закатного солнца, возвышался высокий забор. Я увидел поворот и прибавил скорость. Мне чем-то не нравилось это место, надоел густой снег, который сыпал и сыпал, ограничивая видимость, попадая за шиворот, залетая в рот при каждом моём вдохе.

Усилился ветер, температура воздуха ощутимо снизилась, а на мне была только лёгкая спортивная куртка, и я стал замерзать.

Я прибавил ещё и, не снижая скорости, свернул направо, на радиальную аллею. Сразу за поворотом прямо передо мной мелькнула серая тень. Уходя от столкновения, я резко отпрыгнул в сторону, потерял равновесие и, не удержавшись, вылетел с дорожки в канаву, идущую вдоль забора, зарывшись в снег.

– Так можно и шею свернуть, – услышал я за спиной чей-то скрипучий голос, за которым последовал каркающий, ехидный смех.

Я приподнял голову, оглянулся и наткнулся на взгляд чёрных с кровавыми отблесками закатного солнца глаз. Я невольно зажмурился и отвернулся, холодный пот пробежал по моей спине. Пересилив себя, я снова открыл глаза. Не спеша осмотрел дорожку рядом с канавой, в которую так неудачно упал. Снег не позволял мне толком хоть что-то рассмотреть, но я видел, что в радиусе метров пяти вокруг меня не было никого – только снег, укрывший всё белым покрывалом. «Показалось, – подумал я, – пора заканчивать на сегодня. Тень, красные глаза, странный голос – похоже, от усталости у меня начались галлюцинации».

Я тряхнул головой, отгоняя наваждение. Вытащил из снега руки, которые на холодном ветру мгновенно заледенели, попытался согреть их своим дыханием – это почти не помогло. «Нужно выбираться отсюда, – решил я, – и как можно быстрее бежать на базу, пока я окончательно не замёрз».

Я попытался встать, но это оказалось непросто. От резкой остановки дыхание сбилось, ноги стали как ватные, расслабившись, я почувствовал, что у меня осталось не так уж и много сил. Ерунда, усталость ещё никогда меня не останавливала, думал я, уж с ней-то, за годы тренировок я научился справляться.

Я вылез из канавы, отряхнулся и приготовился бежать дальше.

– Куда бежишь, милок? – услышал я за своей спиной.

От неожиданности я резко развернулся, пытаясь разглядеть, кто это произнёс. Я не сразу её увидел. Серая фигура терялась в сумерках, спустившихся на парк, а густой снег делал её почти невидимой. Это была маленькая сухонькая старушка в старом ватнике и блёклом цветастом платке, на ногах которой были валенки. Она приветливо смотрела на меня и, судя по всему, ждала от меня ответа.

«Что ей сказать? – думал я. – Что за дурацкий вопрос она мне задала? Куда я бегу? Что она хочет услышать? Про мои тренировки, про базу, до которой осталось меньше километра? Может быть, она хочет услышать про хрустальный свет, который когда-то привиделся мне, и о том, как я всё ещё пытаюсь его найти, хотя в последнее время почти в него и не верю?»

– Что молчишь, как воды в рот набрал? – не дождавшись ответа, снова спросила она. – Ты как, в порядке? Не ушибся? Может, помочь чем?

– Всё нормально, – неуверенно ответил я, чувствуя нереальность ситуации. Чем она могла мне помочь? Старая хрупкая женщина. Да ей самой, наверное, помощь нужна, думал я.

– Дорогу найдёшь, или мозги напрочь отшибло? – с ехидной усмешкой спросила она.

– Послушайте, со мной всё в порядке, дорога тут одна, – ответил я, слегка раздражаясь, махнув рукой в сторону базы. – Мне ничего не нужно, и если вы не возражаете, то я, пожалуй, пойду.

И я сделал один короткий шаг в сторону, которую только что ей указал, не отводя от неё взгляд. Чем-то она пугала меня, и я готов был в любой момент пуститься наутёк.

– Так и есть, спятил, – сказала она. – Проход – в другую сторону. Пойдём со мной, здесь недалеко, не бойся. До пещеры говорящего оленя пять минут ходу, а там рукой подать.

– Нет, мне в другую сторону, – нервно ответил я. А сам подумал, что она попросту сумасшедшая и говорит какую-то ерунду. Оставаться рядом с ней не было никакого желания – сумасшествие штука заразная, и я, развернувшись в сторону базы, побежал от этой старушки прочь.

Через десять минут я был в раздевалке. Свет включать не хотелось, и я просто сел на диван. Так, в темноте, слегка подсвеченной окном напротив, было намного уютней. Я бегал несколько часов и, прежде чем пойти в душ, хотел немного отдышаться. Снег за окном шёл по-прежнему, не переставая – там, на улице, под фонарём было отчётливо видно, что наступила настоящая зима. Ветер гонял по двору позёмку, закручивая её в маленькие спирали. На это даже смотреть было холодно. «Там, наверное, уже минус десять, – подумал я. Отсюда, из тёплой комнаты, туда, в ночь и холодную зиму, идти совершенно не хотелось. – А ведь мне ещё придётся возвращаться домой», – от одной этой мысли я зябко поёжился.

И тут я вспомнил о ней, маленькой старушке, которую я бросил в пустынном парке. Мне стало не по себе. Как я мог позволить себе так просто уйти? Я помнил, что мне было неприятно находиться рядом с ней, я посчитал её ненормальной и почему-то её испугался, а ещё я замёрз, хотелось скорее оказаться на базе, и я убежал. Бросил в тёмном парке старую больную женщину, собиравшуюся идти в сторону, где никогда не было выхода. «Она потеряется, не сумеет выбраться, может замёрзнуть и погибнуть там», – думал я. Воображение рисовало картины одну страшнее другой.

Надо её найти, вывести из парка и проводить домой, решил я, Прошло не очень много времени – она не могла уйти далеко…

Я бежал по сумрачной аллее обратно, забыв про усталость. Вот он, поворот, где я чуть не столкнулся с ней. Я остановился, внимательно вглядываясь, ища следы. Но снег засыпал практически всё. На дорожке было видно место, где я вылетел в канаву, где я когда-то стоял, выбравшись из неё – свежий снег там лежал неровно. Дальше за поворотом угадывались мои следы. Вперёд, вдоль забора, в направлении, куда собиралась идти она, тоже прослеживалась цепочка чуть заметных следов. Я, как ищейка, пошёл по этому следу. Из-за облаков выглянула луна, и ориентироваться стало проще, теперь сквозь метель аллея просматривалась на десяток метров вперёд. Я припустил быстрей, пока снег не засыпал и эти еле заметные ориентиры.