Уж эти мне мужчины - Ирина Волкова

Он не ошибся. После третьего бокала шампанского Машино лицо раскраснелось, а в глазах появился особый кокетливый блеск.

— И откуда ты такой взялся? — поинтересовалась Арлин, отламывая кусок швейцарского шоколада.

— Зона 227А, к северу от Кежмы, — отрапортовал Вася. Он твердо решил с самого начала говорить Маше правду, и только правду, а там будь что будет.

— Так ты зэк? — удивилась девушка — Как же я сразу не догадалась! Ты, часом, не беглый?

— Ты что? Хочешь, я тебе справку об освобождении покажу?

— Да что я, милиция, чтобы справки рассматривать? — отмахнулась Арлин.

Джокер настаивал. Достав из внутреннего кармана пиджака аккуратно сложенную справку, он развернул ее и сунул ей под нос.

— Я просто хочу, чтобы ты убедилась в том, что я порядочный человек и что ты можешь полностью положиться на меня.

— Порядочные люди в тюрьме не сидят, — рассудительно заметила Маша.

— Говорят: от тюрьмы да от сумы не зарекайся, — возразил Вася. — В жизни всякое бывает. Порядочные люди встречаются и в тюрьме.

— И за что же ты сидел? Убийство, изнасилование, рэкет, кража со взломом?

— Не так романтично. Всего лишь неудавшееся компьютерное мошенничество.

— Ты что же, понимаешь в компьютерах?

— Я вообще очень умный, — решил сделать себе рекламу Вася. — И у меня масса достоинств. Впрочем, ты сама в этом убедишься, когда мы поженимся.

Маша прыснула от смеха.

— Поженимся! — с сарказмом воскликнула она. — Еще один кандидат выискался на мою голову.

— А что, у меня много конкурентов? — поинтересовался Джокер.

— Одному из них ты уже успел врезать по шее, — с довольным видом усмехнулась девушка.

— Так это был твой жених? — Вася почувствовал ревность.

— Это был мой босс.

— Твой босс? А почему он тебя бил?

— Он меня бил? — удивилась Арлин. — Ты что, так решил? Ошибаешься, дружок. Это я ему морду разодрала, а он, бедняжечка, только защищался.

Васе стало стыдно.

— За что ж я его так? — покаянно произнес он. — Я думал, что на тебя какой-то бандит напал.

— Правильно сделал, — приканчивая плитку шоколада, ободрила его Маша. — Бандит, он и есть бандит.

— Но ты же только что сказала, что он твой босс?

— Костолом — менеджер ансамбля «Путь Ермака», — пояснила Арлин.

— Тогда почему ты назвала его бандитом?

— А что ты думаешь, он таскается с ансамблем по поселковым клубам да по тюрьмам из любви к искусству? В нынешнее время альтруистов днем с огнем не найдешь.

— А зачем же он это делает? — с недоумением спросил Джокер.

— Ты что, вчера родился? Знаешь, что такое Сибирь?

— Большая холодная территория к востоку от Урала, покрытая лесом, болотами и лагерями, — как на уроке в школе, ответил Вася.

— Ошибаешься. Сибирь — это пушнина, Сибирь — это золото, Сибирь — это алмазы.

— Твой друг что, занимается контрабандой пушнины, золота и алмазов?

— Вот тут ты попал в точку.

— И ты тоже замешана в этом?

— Увы. Я всего лишь артистка ансамбля, получающая двести долларов в месяц.

— Двести долларов? — не поверил Вася. — Так какого рожна тебе это надо? С твоими данными ты в любом приличном ночном клубе заколачивала бы по меньшей мере штуку, не говоря уж о том, что с твоей подготовкой, играя в покер, ты бы озолотилась за неделю.

— Не упоминай при мне об игре, — болезненно скривилась Маша. — Не сыпь мне соль на раны.

Пару минут Джокер сочувственно помолчал.

— Ты что, играла? — наконец спросил он.

— Я — нет. А вот мой папаша играл.

— И что?

— А то, что я обещала пять лет вкалывать на Костолома, чтобы родного папочку не прикончили за карточные долги.

— Плохо, — согласился Вася. — И эти пять лет закончились?

Девушка отрицательно покачала головой:

— Прошел только год и два месяца. Больше я не смогла выдержать.

— Что же будет теперь с твоим отцом?

— Пусть выкручивается как знает. И вообще я не представляю, где он. За все это время он мне даже письма не прислал. Я пыталась разузнать что-либо о нем, но он как сквозь землю провалился. Наверное, залег на дно или играет в каком-либо городе, где его никто не знает. Отец обычно не засиживается долго на одном месте.

— Через двадцать минут наш самолет приземлится в аэропорту города Сочи. Пожалуйста, потушите сигареты, приведите спинки кресел в вертикальное положение и застегните привязные ремни, — объявила стюардесса.

— Смотри, внизу море, — сказал Джокер, указывая в иллюминатор. — Забудь о прошлом! Мы вступаем в новую, прекрасную жизнь.

— Твоими бы устами да мед пить, — с сомнением откликнулась Маша.

В зале ожидания ханты-мансийского аэровокзала Костолом, обхватив голову руками, покачивался из стороны в сторону на жесткой деревянной скамье. Пару минут назад сообщили, что в связи с обильным снегопадом все вылеты отменяются как минимум на сутки. — Твою мать, твою мать, твою мать, — бормотал Костолом, тихонько подвывая от ярости и отчаяния.

Хосе Мануэль тоже подвывал, но совсем по другой причине. Скользкий, подвижный, как змея, язык длинноногой модели выделывал нечто невообразимое с его половыми органами.

«Где я, в аду или в раю? — думал журналист. — Если она продолжит в таком духе еще пару минут, я или умру от разрыва сердца, или женюсь на ней, клянусь моим фотоаппаратом!»

Они были дома у Мириам.

— Зачем нам идти в ресторан? — сказала Хосе Мануэлю модель. — Я сама приготовлю для тебя ужин, а заодно посмотришь, как я живу.

Нужно ли говорить, что журналист с энтузиазмом принял предложение.

Квартира Мириам располагалась в Педральбесе, самом престижном районе Барселоны.

— Ого! Да это настоящее любовное гнездышко, — присвистнул Чема. — Ты сама обставляла квартиру?

— Я заплатила декоратору два миллиона песет, — сказала модель. — Но он сделал все в соответствии с моими пожеланиями. А вот и мой рабочий инструмент, — добавила она, указывая на огромную круглую кровать, застеленную шелковым покрывалом цвета морской волны. — Она обошлась мне в целое состояние. Только попробуй, какой упругий и удобный матрас!

Залившись русалочьим смехом, модель толкнула журналиста, и он повалился на бирюзовое ложе любви. Имитируя грациозные кошачьи движения, Мириам взобралась на кровать вслед за ним и встала на четвереньки в такой позе, что ее платье задралось, обнажив миниатюрные прозрачные кружевные трусики.

Чема всегда был поклонником дорогого женского белья.

— Какие очаровательные трусики! — воскликнул он.

— Я дарю их тебе! — в неожиданном порыве щедрости воскликнула модель.

— В самом деле?

— Забирай! Они твои!

Журналист мягко провел пальцами по бедрам модели, сдвигая кружева вниз.

— То, что под ними, мне нравится еще больше, — прошептал он, целуя черный треугольник волос.

— Ты не возражаешь против телячьей отбивной? — спросила модель сорок минут спустя, когда Чема почувствовал себя полностью вымотанным. Невероятная сексуальность модели удивила даже его, многое повидавшего на своем веку. Мириам ухитрилась кончить шесть раз, и ее оргазмы сопровождались столь выразительными и артистичными стонами, вскриками и судорогами, что Хосе Мануэль, восседая на ней, чувствовал себя неистовым богом любви, преследующим обезумевших от страсти вакханок на просторных лугах Эллады. То, что модель может притворяться, как-то не приходило ему в голову. Это было бы слишком оскорбительно для его мужского достоинства.

Телячья отбивная, сопровождаемая вином «Бычья кровь», позволила журналисту восстановить силы, и парочка приступила к новому раунду на круглой арене любви.

Хосе Мануэль почувствовал, как что-то взорвалось у него внутри, и горячая сперма выплеснулась наружу, залив смуглое лицо модели.

С тихим стоном наслаждения Мириам принялась размазывать сперму по лицу и шее.

— Семя такого мужчины, как ты, — лучшее косметическое средство, — прошептала она, вытягиваясь на кровати рядом с журналистом и всем телом прижимаясь к нему. — Я люблю тебя.

— Я тоже люблю тебя, — был вынужден ответить Чема. В этот момент он почти не кривил душой. — Ты удивительная.

— Теперь мы с тобой стали одним целым, — продолжала Мириам. — И у нас не должно быть секретов друг от друга.

— В самом деле? — спросил Хосе Мануэль.

— Конечно, дорогой, — вкрадчиво произнесла модель, начиная ласкать его член.

Чема осторожно отодвинул ее руку.

— Любовь моя, только не сейчас, — взмолился он. — Я должен хоть немного отдохнуть.

Мириам была покорной, как турецкая рабыня.

— Как скажешь, мое сокровище, — согласилась она. — Давай просто поговорим.

— Давай, — кивнул Хосе Мануэль.

— Хотя для меня сейчас это совершенно безразлично, мне бы очень хотелось узнать, куда все-таки подевался Альберто де Арнелья.