Размышления о прошлом и настоящем. Очерки политической экономии - В. Черковец

VIII. Переломные пункты социально-экономического развития России в ХХ в.[33]

(доклад на круглом столе «Характеристика этапов социально-экономического развития России в ХХ в.»)

Проблемная группа в 2007 г. соединилась с Проблемной группой «Теоретические проблемы национальной экономики» (руководитель – проф. В. М. Кульков) под общим названием «Воспроизводство и национальный экономический рост» и провела совместно с Центром экономики знаний кафедры политической экономии при участии представителей кафедры истории народного хозяйства и экономических учений экономического факультета круглый стол «Характеристика этапов социально-экономического развития России в ХХ веке», на котором обсуждались следующие вопросы:

1. Критерии периодизации социально-экономического развития России в ХХ в.

2. Поэтапное развитие производительных сил и экономический рост в России с международными, региональными и отраслевыми сопоставлениями.

3. Сущность, формы и методы социально-экономических преобразований на каждом этапе.

4. Структура, революции и реформы в области производственных отношений и форм хозяйствования.

5. Экономическая роль государства на различных этапах.

6. Национальная специфика экономического строя России в динамике ХХ века.

Тема обсуждения напрашивается уже с конца прошедшего века, да и не проходила она, хотя, может быть, не в целом, а по отдельным её фрагментам, разделам, сторонам, мимо внимания и публицистов, и научных выступлений, и официальных докладов, и СМИ: ХХ в. насыщен событиями мирового звучания. Но в этом, 2007 г., слышен и особый мотив её обсуждения. 90 лет назад произошли две революции в России, оказавшие огромное влияние на её общественный строй, на её историческую судьбу. Хотя резонанс их в мире был далеко не одинаков.

Февральская революция 1917 г. устранила в России самодержавие, монархический строй, очистив её политическую систему от этого атрибута феодальной системы власти. Если отмена крепостного права в 1861 г., означавшая распад этой системы под влиянием растущих производительных сил и примера западных буржуазных порядков, пробудивших либерально-демократические и революционно-демократические настроения в российском обществе, была проведена самим царизмом, то теперь настала его очередь уйти с исторической сцены России. По крайней мере почти целое столетие Россия не приемлет монархию – даже бутафорско-английского типа. Лишь некоторые маргинальные круги по-прежнему поддерживают культ царя. Отдельные их представители, не видя социально-экономических причин падения самодержавия, пытаются всю вину этого события отнести на счёт личности самого царя, не принявшего-де репрессивных мер подавления революционных выступлений массы людей и многих политических партий. Однако весь период начала ХХ в. насыщен событиями, анализ которых способен дать научное объяснение происшедшей буржуазно-демократической революции. На фоне подъёма с конца XIX в. российской промышленности была и русско-японская война 1904 г., и революция 1905 г., и столыпинская реформа, и, наконец, Первая мировая война, приведшая к разрухе экономику страны, поставившая её перед «грозящей катастрофой». Но при всех своих исторических заслугах Февральская революция продолжила ряд буржуазно-демократических революций Запада и в этом смысле не была открытием, изменившим мир, началом становления капиталистической формации. Некоторые исследователи считают, что февральский политический переворот (революция) замыкается рамками 5 дней,[34] вслед за которыми не последовало никаких существенных изменений в общественно-экономическом строе, в земельных отношениях, в системе государственного управления, в политике войны и мира.

Иной масштаб, характер и социальные последствия Октябрьской революции 1917 г., «за десять дней потрясшей мир». 10 дней, конечно, образ, метафора, но Октябрьская революция, начавшаяся как политический переворот, развернулась в мощный процесс социально-экономических преобразований формационного характера не только в России, но и во всём мире. Первое отличие в сравнении с её февральской предшественницей и состоит в том, что Октябрьская революция дала старт преобразованиям, продолжавшимся во всём мире в течение всего ХХ в. и продолжающимся в начале наступившего нового столетия. Второе отличие конкретизирует первое: Октябрьская революция есть не только политический переворот (революция), но и непосредственно революционный переворот в экономических отношениях, растянувшийся в России в основном до конца 1930-х гг. и составивший содержание «переходного периода от капитализма к социализму». Весь этот период – ломка прежних и формирование новых общественно-производственных отношений, системы новых форм собственности. Аналогичный по существу переходный период в национальных рамках и с национальной спецификой проходили страны, образовавшие «мировую систему социализма» после Второй мировой войны. В конечном счёте и китайский путь движения к социализму через «социалистическую рыночную экономику» ведёт свою генеалогию от Октябрьской революции, от НЭПа, открытого В. И. Лениным как многоукладная ступень переходного периода к социализму, «смешанная» экономика особого типа. Третье – важнейшее – отличие Октябрьской революции состоит в её социалистическом характере. С моей точки зрения, характер любой социальной революции определяется: 1) её ближайшей и более всего конечной целью, а также теми социальными слоями, которые поддерживают, защищают и осуществляют эту революцию и которым она выгодна; 2) содержанием последовавших реально социально-экономических преобразований и 3) утверждением соответствующей (в данном случае – плановой) экономической системы на основе определённой формы собственности на главные средства производства и природные ресурсы (в данном случае – не на частной, а на общенародной, общенациональной, государственной).

Перешагивая десятилетия, можно прийти к уверенному выводу, что современная принятая в ряде развитых стран, особенно в Европе, структура «социально ориентированной рыночной экономики», или «социального рыночного хозяйства», есть тоже один из конечных продуктов Октябрьской революции, только достигнутый иным путём, чем шла Россия «напрямую» к модели научного социализма, располагая «средне-слабым» (В. И. Ленин) уровнем развития собственных производительных сил и в условиях изоляции от экономики развитых капиталистических стран. Социально ориентированная рыночная экономика – это ещё не социализм (ни теоретически, ни официально). Но это путь, один из путей перехода к социализму, высшая, так сказать, ступень процесса «социализации», который идёт с давних пор на почве капиталистического способа производства, который по существу зафиксирован в III томе «Капитала» К. Маркса, заметно усилился после Второй мировой войны, особенно в настоящее время, и который не следовало бы отвергать и марксистам-ленинцам в условиях второй половины XX в. и в XXI в.

Сказанное даёт основание отвести схоластические (без определения критериев) постановки вопроса о том, что было в октябре 1917 г. – «переворот» или «революция». Ясно, что политический переворот, сменяющий форму государственной власти, уже есть революция, каковой и была Февральская революция. В отношении Октябрьской революции это определение тем более правомерно. Учитывая же её исторический масштаб, социально-экономические последствия, есть все основания её именовать – по аналогии с Великой Французской буржуазной революцией – Великой Октябрьской социалистической революцией. Не случайно о «восстановлении этого её статуса» уже заговорили российские официальные лица и официальные СМИ. Революцией являются и переворотные события 1991–1993 гг., приведшие к насильственной ликвидации советской власти (контрреволюция по отношению к Октябрьской революции).

Характеризуя сегодня этапы социально-экономических преобразований ХХ в. в России, было бы оправданным вернуться и к вопросу о сущности социального строя и причинах гибели СССР, явившегося в своё время ближайшим продуктом Октябрьской революции и 85-летие образования которого отмечается также в 2007 г.

Более чем столетний исторический опыт функционирования и эволюции российской и советской экономики может дать весьма серьёзный материал как для системного анализа и построения общей экономической теории с включением в неё фрагментов российской специфики (первая кафедральная тема), так и для разработки модели новой российской экономики (вторая кафедральная тема). Участники круглого стола могли бы внести свои предложения по решению этих задач.

Несомненно важны объективные оценки всех этапов сложного пути социально-экономических преобразований, пройденного Россией в ХХ в. Такие оценки необходимы не столько для более полного познания исторического процесса её развития, сколько для извлечения уроков при выборе ориентиров, прогнозов, программ и планов дальнейшего продвижения к более высокому уровню научно-технического и социального прогресса. История учит и позволяет тем самым общественной науке и политическим лидерам вырабатывать более надёжную, проверенную опытом страны, народа, государства методологию анализа и оценки различных крупномасштабных ситуаций, особенно на крутых переломах развития, и находить оптимальные решения в разных сторонах общественно-экономического устройства для проведения адекватной и эффективной деятельности государственного управления и негосударственных общественных институтов. Приходится отклонить «пессимистические» утверждения тех «либеральствующих» философов, социологов и экономистов, которые отрицают возможность всякого научного предвидения, прогнозирования, программирования, не говоря уже о планировании народнохозяйственных и социальных процессов – тем более стратегических, характеризующих долгосрочную перспективу общественного развития. Они отказываются признать возможность осознанного обществом в лице его представительных органов формирования и даже влияния на формирование не только далёкой, но и средне – и даже краткосрочной перспективы своей динамики. Понятно, что такие доктринальные убеждения парализуют активность общества в деле организации и управления своей жизнедеятельностью, своего устройства и совершенствования, ориентируют на приспособление к неуправляемым, стихийным процессам, на своего рода «хвостизм». Мотив: многообразие факторов, воздействующих на исторический процесс, неизбежность появления в будущем непредсказуемых новых факторов, невозможность предугадать силу отдельных факторов в их сложном комплексе и, стало быть, определить поведение результирующего вектора развития и т. п. Такую концепцию, направленную против марксистского диалектико-материалистического понимания истории, предложило в канун ХХ в. бернштейнианство, ставшее знаменем немецкой, а потом и мировой социал-демократии. Напрашивающиеся из этой концепции неконструктивные выводы не мешают, однако, распространению современных футуристических моделей с их далёкими прогнозами, признанию современной философией науки прогностической функции научных разработок, да и современным социал-демократам, когда они становятся у власти, практически заниматься долгосрочными прогнозами и программами социально-экономического развития. Теперь и правительство России всё более обращает своё внимание на эту, чуждую либеральной идеологии, концепцию. Ясно, что без такого поворота Россия не сможет получить национальную модель своей экономической системы.