Таежные отшельники - Игорь Назаров

Но как переменчива погода в Саянах! Не прошло и 10 минут, как тучи разорвало, проглянуло голубое небо, блеснуло солнце. И сразу все засверкало, заискрилось в каплях прошедшего дождя, вновь защебетали птицы. А где-то вдали еще погромыхивает гром. Высветившее все кругом солнце явственнее обнаружило и приметы быстро наступающей осени. Видны охваченные легкой желтизной листья и ярко-красные гроздья ягод рябины, на березах уже есть полностью желтые ветви, черничник побурел и покрылся коричневыми пятнами. Сколько желтизны на кедрах! А земля уже — разноцветный ковер!

Часа в три из избы вышла Агаша и со словами: «Богородица избави от муки вечные» — принесла мне лестовку с написанной молитвой «Архангельское поздравление присветей Богородице». Из ученической тетрадки она сделала маленькую книжечку, прошив ее черными нитками, и в ней красным (заглавные буквы) и синим (прописные буквы) фломастером написала молитву. Прежде чем отдать мне эти ценные вещи, Агаша сама прочитала написанное, а я повторил. Она разъяснила, когда её читать и как сочетать с бобышками на лестовке, где делать поклоны и где креститься. «Береги, никому не давай! Это моя была лестовка», — напутствовала она. Я ответил: «Великая благодарность тебе, премного потрудилась!» — и был искренне рад доверию, проявленному ко мне, хорошим дружеским отношениям, установившимся между нами.

Через несколько минут Агаша, видя, что я уже сварил обед, принесла четыре краюхи своего темного, кислого хлеба, а затем и горячей печеной картошки. И все это с добро-застенчивой улыбкой… Дитя природы! Кстати, я иногда ловлю себя на том, что разговариваю с ней как с симпатичным мне, все понимающим ребенком. «Поешь горяченького-то», — говорит она и я с удовольствием принимаюсь за печеный картофель.

Когда Агаша с фанатичной верой говорит об аде и рае, загробной жизни, то, честное слово, не хочется разубеждать её в этом. Представляю, как невыносимо тяжко ей будет, если она потеряет эту веру. Ведь столько мук и лишений уже перенесено, столько отдано сил и здоровья ради веры в прекрасное будущее. Разрушить эту веру сразу, в одночасье было бы бесчеловечно! Ведь это хрупкое душой и телом существо не перенесет крах своих устоев, верований и привычек…

И вновь каньон Абакана заполняется белым туманом, исчезают вершины гор, вдалеке гремит гром, начинает накрапывать дождь. Бегу к костру заваривать таежный чай — листья и ягоды рябины, черники, брусники, багульника и, конечно, смородины, ведь ушедшие рисовать этюд (последний из намеченных десяти), вероятно, промокли и продрогли. Почти весь день дождь. К вечеру прояснило, похолодало, подул ветер.

По словам Агаши, «медунки» останавливают кровотечение из ран. Нужно «пошаркать» это растение до появление сока и им залить ранку. При зубных болях нужно корень «ручанки» держать на зубах.

Сегодня выяснили, что Агаша один раз в месяц моется теплой водой без мыла («По женской потребе», — как сказала она). Для этого она нагревает воду в ведре на костре и уходит мыться в лес. «Неловко одной-то. Ране-то с Натальей друг друга мыли, ловчее было», — говорит Агаша.

Сегодня, наконец удалось осуществить то, к чему я долго подходил. Лыковы позволили подсчитать у них пульс и измерить артериальное давление. Невероятно! Но факт! Честно говоря, я даже не надеялся, что это удастся сделать. У Агаши артериальное давление оказалось 110/55 мм рт. ст., пуль 84 уд/мин. У Карпа Осиповича артериальное давление 140/80 мм рт. ст., пульс 48–50 уд./мин. с единичными экстрасистолами. Как видно, несмотря на солидный возраст, гипертонией он не страдает.

Вечером в пятый раз накладываю стеариновую повязку на руку Агаше. Эффект явно положительный: припухлость значительно уменьшилась, стала мягкой, исчезла крипитация и болезненность. Сама Агаша отмечает облегчение. Даю ей наставление, как наложить самой эту повязку. Нужно сделать хотя бы раз десять, а мы, вероятно, завтра уйдем. Оставляю все необходимое (свечи, бинты, вату) для аппликаций, даю гигиенические рекомендации: туго бинтовать руку при работе и не охлаждать ее, копать картошку только в рукавицах и т. д.

Вечером у костра Агаша говорит: «Пожили бы еще. Уйдете — одни будем!» За этой скупой фразой явно чувствуется искреннее сожаление. Конечно, она привыкла к нам, к человеческому обществу и представляю, как ей тоскливо будет вновь остаться без людей в этом заброшенном уголке земли. Что может быть хуже одиночества!?

Вечер очень холодный, изо рта валит пар. Глухо шумит тайга. Сон ночью тревожный, беспокойный. И невольно вспоминается, как однажды, в последнюю ночь похода на Красноярское море, к нам пожаловал «хозяин тайги» и учинил полный разгром. От нашей палатки остались одни лохмотья, а сами мы едва унесли ноги. Только мой верный пес Акбар, да не поднятая с воды байдарка спасли нас.

30 августа. День рождение мамы. Если бы она была жива, то ей было бы уже 79 лет. Мама, мама! Вечный пример для меня доброты, ума, мужества, силы характера, выдержки и справедливости.

Утро началось, как обычно, с зарядки. Однако сегодня она явно не на пользу. Присел и замираю от сильной боли в спине. Старая история — радикулит. С каждым часом боль нарастает. Тороплю Льва Степановича со сборами в дорогу. Не исключено, что к вечеру я не смогу двинуться, так уже было весной. Сложил рюкзак — оказался полный. Как пойду? Страшно подумать! Пока Лев Степанович и Николай Петрович собирают палатки и спальники (я уже нагнуться не могу), я веду беседу с Карпом Осиповичем и Агашей. Агаша одаривает нас орехами, шишками, просит взять картошку. Карп Осипович расспрашивает, есть ли у меня семья и говорит: «Поклон им низкий передай». Агаша на прощанье передает Эльвире Викторовне и мне бумажку, на которой красным фломастером написано: «Господи Иесусе Христе сын божий, помилуй мя грешного». Вероятно, Агаша полагает, что эта бумажка с молитвенными словами сбережет нас от многих неприятностей.

Конечно, мы говорим ей искреннее спасибо. Видно, что она переживает, жаль ей расставаться с нами. Карп Осипович и Агаша заготавливают для нас посохи в дорогу. При этом дед приговаривает: «Христианину нужно бороду, крест, лопатину длинную под поясом и посох». Агаша плетет из конопли веревки, а Карп Осипович чинит ими лямки, чтобы навьючить Николая Петровича. Наконец, все собрано. Обмениваемся последними фразами. Николай Петрович незаметно из-за угла избы фотографирует Карпа Осиповича, беседующего со мной. Едва слышен щелчок фотоаппарата, но Карп Осипович это сразу улавливает (вот тебе и плохо слышит!). Мгновенно лицо напряженное, взгляд, брошенный на Николая Петровича, пронизывающий. Но фотоаппарат уже спрятан и мы успокаиваем деда. Кстати, в письме, написанном родственникам, Агафья называет отца не Осипович, а Иосифович — новая загадка!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});