Трое против Пинкертона - Роман Елиава

государствами, чтобы не было войны, например.

– Не будет государств, не будет войн! – безапелляционно заявила Лизонька. Некому станет воевать.

– Но люди же всё время воюют, разве нет? – сказал Иван.

– Люди воюют потому что их заставляют правители! – мгновенно отреагировала девушка, – скажите ему профессор!

– Она права, зачем, скажите, простому человеку, крестьянину или сапожнику воевать? Одному нужно убрать урожай, другой занят тем, что шьёт сапоги. Они и не думают воевать. Воевать хотят те, кто присвоил себе их волю, кто считает, что имеет право управлять другими людьми, чтобы получить больше земли, денег, слуг. Нам не нужны ни правители, ни государства.

– Я с Вами абсолютно согласен по сути, – сказал Иван. Но государства были всегда, вспомните греческие города, Рим. С тех пор это человеческая потребность жить в организованном сообществе.

– Римской империи давно нет, и сейчас это уже никого не беспокоит. Также когда-нибудь, возможно, уже совсем скоро не станет и сегодняшних империй. Организованное сообщество может существовать по типу французских коммун, мы не против социума как такового, как среды обитания человека, – сказала Фаня. А государство – это выдумка, это ложное понятие, придуманное царями или кайзерами, неважно как они называют себя, чтобы поработить остальных людей. Чтобы люди не задумывались, а как Вы принимали всё как есть, как им рассказали. Государство уже существует и не стоит задумываться для чего и почему, да? А царя бог помазал, да? Вам нужно понять, что государство и царь это всего лишь понятия, внушения, заложенные в детстве в Вашу голову. Царь это обычный человек, такой же как Вы или я. Освободите себя от него и остальных, станьте по настоящему свободным!

Постепенно разговор сместился от неосведомленный наивности Ивана к политическим событиям в Америке, в которых Иван мало что понимал. Речь шла о профсоюзах, забастовках и стачках и том, как можно применять американский опыт здесь на предприятиях и фабриках России. Трегубов вздохнул с облегчением, когда, как ему показалось, про него забыли. Он старался больше слушать и наблюдать, вспомнив советы Павла. Может быть или Евгений, или Станкевич и есть тот самый эмиссар, который должен объединить все кружки. Исходя из предположения Ивана о внешнем виде евреев, Станкевич вполне мог оказаться Беркманом, о котором говорил Алексей.

Было ещё не поздно, когда все стали собираться, договорившись встретится через неделю. Одеваясь, Иван услышал шепот в соседней комнате, который он принял на свой счёт.

– Ты в нём уверен?

– Был, но сейчас уже нет.

Трегубов вышел на мороз и поежился, когда тот сразу стал кусать его за нос. Он осмотрелся и нигде не заметил извозчика. Придётся идти пешком. Благо недалеко. Иван, пошел домой, перебирая в голове события дня. Пока он мог только сказать себе, что до понимая происходящего ему ещё далеко. Он не верил, что жандармы замешаны в убийстве, но эти анархисты тоже не очень похожи на убийц, скорее на досужих болтунов. Хотя кто их знает. Иван почувствовал, как зачесалась спина и обернулся. По пустынной улице следом за ним шёл человек. В темноте было сложно понять кто это. За ним следят? Иван вспомнил, что за Алексеем следили в Петербурге. Он свернул за угол и притаился, ожидая, что человек пройдёт мимо. Но никто не проходил. Трегубов устал ждать и начал замерзать, он вышел на улицу и столкнулся нос к носу с тёмной фигурой. Фигура странным образом вскинула руки к лицу. Чтобы спрятать его, остаться не узнанным? Иван сделал шаг вперёд.

Питтсбург, Пенсильвания, март 1892

Приглушенная закрытыми дверьми музыка проникала в кабинет особняка, как и отдаленные голоса гостей, однако мужчины, сидевшие в мягких и комфортабельных креслах с бокалами в руках, были полностью поглощены разговором. Один из них имел круглое и немного плоское лицо, обрамленное небольшой бородкой и большую залысину на лбу. Выражение его лица выглядело тревожным. Эндрю Карнеги было пятьдесят шесть лет. Его рассеянный взгляд блуждал по лицу более молодого собеседника, с холодными жесткими глазами. Генри Клей Фрик был моложе своего делового партнера на полтора десятка лет. В двадцать лет Фрик основал компанию по производству кокса, а уже в тридцать стал миллионером. Затем познакомившись с Эндрю Карнеги он возглавил, принадлежавшую Карнеги, крупнейшую в Америке, сталелитейную компанию «Карнеги Стил Кампани». У Генри Фрика было две страсти: бизнес и произведения искусств. В обеих он не признавал границ и упорно шёл к своим целям. Он был одним из самых богатых людей Соединенных Штатов, а также обладал коллекцией, в которую входили произведения Тициана, Моне, Ван Гога и многих других художников.

В то время, как амбиции Фрика в бизнесе только росли, Карнеги достиг возраста, когда ценности жизни начинают меняться. Два года назад вышла его статья о богатстве, наделавшая много шума в Северной Америке. Карнеги утверждал, что в жизни успешного бизнесмена должно быть два этапа. Первый этап – это накопление состояния, и второй этап – это его распределение на благо общества. Было, очевидно, владелец «Карнеги Стил Кампани» считал, что находится уже на втором этапе. Разница жизненных этапах двух партнеров фактически и являлась причиной их спора, происходившего сейчас в доме Карнеги за закрытыми дверьми.

– Зачем Вы пообещали профсоюзу увеличение фонда заработных оплат на шестьдесят процентов? – холодно поинтересовался Фрик.

– Послушайте, Генри, мы же отвечаем за этих людей, тем более доходность предприятия в Гомстеде позволять это сделать.

– Я с Вами не согласен, Вы можете сколько угодно тратить деньги на благотворительность, на создание публичных библиотек и чего-то там ещё, но в бизнесе нет места благотворительности, иначе это не бизнес. И Вам ли не понимать этого!

– Генри, я всю жизнь зарабатывал на инновациях, на новых способах выплавки чугуна и стали, на новых разработках, на изобретении спального железнодорожного вагона. Зарабатывать за счёт несчастья других людей не мой стиль. Тем более, что прошло ещё не так много времени после наводнения в Джонстауне. Все хорошо помнят, кто построил эту плотину и городской библиотекой не загладишь вину в гибели двух тысяч невинных душ.

– Так вот в чём дело! Хотите, чтобы Вас помнили только хорошим.

– А кто этого не хочет, Генри?

– Мне всё равно! Наводнение – это не наша и не Ваша вина. Так распорядилась судьба. Никто не ожидал, что ливни могут идти столько дней. Такого никогда не было никогда ранее и не было после. И это не имеет отношения к вопросу, который нам нужно решить. В отличие от Вас, я не считаю предприятие в Гомстеде достаточно