Сборник рассказов. Избранное. Они действительно начинают воплощаться - Денис Запиркин

Леденящий холод и страх растеклись по ее жилам, заставив замереть, подняв ноги в кресло.

Зрачки Джейн расширились. Она смотрела по сторонам широко открытыми глазами, не в силах пошевелиться.

Она чувствовала, что должно случиться что-то очень плохое.

Глава 9

– Ты веришь мне? Пойми, я пошла на это ради нас. Ради наших с тобой отношений. Я ждала тебя и терпела все эти годы твою истеричную бывшую. Видит Бог, сколько она высосала мне крови, и сколько мне пришлось потратить нервов, чтобы не выцарапать ей глаза и не вырвать язык, ее ядовитый язык, которым она постоянно поливала тебя грязью. Но наконец-то мы сделаем это. Пришло время, и мы не должны допустить ошибки. Все продумано. Все будет по плану. Ты хочешь оставить детей, хорошо, но я хочу наших. Хочу, чтобы у нас был общий ребенок. И не один. Твои могут жить у твоей мамы, если хочешь, с нами. Я не против. Но я хочу, чтобы наконец-то это ожидание кончилось. Чтобы ты был моим. Ты узнаешь, я докажу тебе, что мы созданы друг для друга. Ты и так это мог понять по тем встречам, по тем ночам, что ты проводил со мной, рискуя и попадая под ее бешеные сцены. Но теперь все будет по-другому. Теперь случится то, что давно предназначено нам судьбой.

– И пусть все случилось не совсем так, пусть тебе пришлось пройти через этот кошмар, все равно. Этого уже не остановить. Ты видишь, я помогаю тебе. Видишь, мы вместе. Мы знаем, что нужно делать, и мы это сделаем.

Она замолчала на несколько секунд, дав ему подумать. Потом продолжила.

– Этот дом чистый. Я нашла его специально для нашего плана. Никто не знает, что именно я сняла его. Мы не оставим никаких следов, слышишь, милый. Мы все сделаем как нужно. И потом будем ты и я. Мы уедем. Или мы скроемся на время, пока не закончатся полицейские поиски. Уедем потом. Мы урегулируем вопрос. Это убийство охранника, – оно ведь не на тебе? Мы докажем. Мы объясним им, что ты бежал исключительно из страха, по инерции, ты не организатор побега, – ты просто испугался. Да? Мы скажем им, что ты невиновен. Мы докажем это, у нас хорошие связи, мы найдем адвоката. Ну что ты молчишь, Дик?

Алиса замолчала. Она смотрела на его профиль. Он был за рулем. Выглядел сосредоточенно и устало. В темноте дороги встречные машины иногда освещали его загорелое лицо, и оно становилось четким и бледным. Дик молчал, продолжая внимательно следить за мокрой дорогой.

Когда они приехали на место, они оставили машину и тихо шли пешком оставшуюся часть пути. Они старались не шуметь, хотя и понимали, что слышать их вокруг просто некому. Они наблюдали за домом, ожидая в импровизированной засаде. Сквозь высокие кусты был виден свет, проходивший сквозь шторы терраски. Вдруг у Алисы неожиданно и громко зазвонил телефон. В суматохе она доставала его, выдергивая рукой из тесного кармана. Не сбрасывая звонок, она отключила звук. В это время кусты зашевелились, и появился Дик, вернувшийся от дома. Она укоризненно посмотрела на него, показывая светящийся мобильный. Они встретились взглядами. Алиса кивнула, и они бесшумно, стараясь не шуршать по гравию, пошли в сторону дома.

Глава 10

– Когда уже вернется мама? Пап, ну скажи? – сын теребил Дика уже не первый раз за утро, чем вызывал раздражение у Алисы, но она не подавала виду.

– Она уехала к бабушке, милый, – Алиса взъерошила мягкие волосы на его голове, внимательно посмотрев на Дика, стоявшего к ним спиной у кухонного стола.

– Да, мама скоро вернется, не переживай. А пока мы поживем с тетей Алисой, – ответил он. – Ты ведь любишь тетю Алису?

Мальчик улыбнулся, подняв на нее печальный детский взгляд.

Через полчаса он и его сестра уже весело играли в снежки перед крыльцом, периодически оставляя круглые белые пятна на черной коре лип, растущих около дома, едва не царапающих своими большими ветками окна и ставни старого двухэтажного дома с большой покатой крышей.

Когда дети наигрались, они добежали до терраски, поднялись по ступенькам и плюхнулись в качели, громко смеясь, блестя розовыми щеками голубому морозному небу, яркому солнцу и белым облакам.

Хочу просыпаться рядом с тобой

в кабинете профессора было свежо. дышалось легко. окна выходили на тенистую по утрам часть двора, и оттуда легкий ветер колыхал занавеску. я полулежал на кушетке, наблюдая за волнами белой тонкой ткани, меняя фокус то вдаль, на ватные белые облака по раннему голубому небу, то снова на рисунок тюли.

ручка двери повернулась вниз, и в кабинет вошел он. как обычно, свежий и в рабочем пиджаке с заплатами на локтях.

мы поздоровались, он жестом попросил не вставать, прошел мимо к шкафу, согнув указательный палец, потянул на себя мое досье, затем уселся поудобней в большое кресло из темной кожи, положил ногу на ногу, полистал, и поднял на меня глаза, предлагая мне продолжать то, что я начал на прошлом сеансе.

выходя из кабинета, я улыбнулся ассистентке, которая, раскидав щупальцы по столу, делала сразу от четырех до восьми дел, глядя в монитор своим огромным циклопьим взглядом, моргая длиннющими ресницами, которые она старательно из зеленого перекрашивала в черный. она очаровательно улыбнулась мне во всю присоску, я поклонился, взял ветровку и зонт, и вышел в коридор.

на душе, как обычно после сеанса, было легко и спокойно.

я шел к стоянке. свой светоплан я поставил подальше, чтобы насладиться небольшой прогулкой. пурпурная трава колыхалась под легкими наплывами бодрящего ветерка. на горизонте всеми оттенками серого появилась радуга, и я поставил лицо под щекотящие лучи цианового солнца, подняв голову к зеленеющему небосводу.

светоплан мирно зарокотал, и я выехал на шоссе, направляясь против пробки домой. лосиный бульон, недопитый с утра, сохранил тепло в термосе, я сделал пару глотков, заглушая начинающийся к ланчу голод. автопилот нес меня над ручьями и болотами. местами начинали цвести поляны черного вереска, бутоны кое-где приоткрылись, и жадно хватали мелкую пролетавшую над ними живность.

в принципе, доктор прав. не все так уж и плохо, как кажется. и все зависит от моего отношения. его легко исправить, поменяв видение ситуации. ну, нельзя по-другому, значит, можно временно так…

только одна мысль плавала по сознанию, поднимаясь и опускаясь по полю рассудка: нельзя ли уже сейчас начать что-то предпринимать?

профессор обещает, что через пару сеансов мы до этого дойдем, а сейчас нужно научиться работать с самообладанием. но уже так хочется, уже так неймется. «а я хочу просыпаться рядом с тобой!», – она продолжает это говорить, топая своей клешней, раздувая фиолетовый зоб до неимоверных размеров. и никакие честные разговоры по душам не могут этого изменить. ну ничего, ничего, еще пара сеансов, и что-то изменится. а сейчас внутреннее спокойствие и работа с четырьмя уровнями сознания.

от этих мыслей, смешанных с воспоминанием от спокойного тона доктора, я улыбнулся и по-кошачьи зажмурился, глядя на ставшее сиреневым солнце.

есть одна главная проблема. когда ты просыпаешься утром, и хочешь тихо промочить горло, приходится ее будить, чтобы отцепить наручник. это посягательство на свободу передвижения, – самая главная загвоздка. остальное можно терпеть. даже когда она от желания не хочет выпускать меня из себя, продолжая гулять по улице, глядя сверху в глаза влюбленным взглядом, и я вынужден висеть под теплым брюхом, уворачиваясь от ударов мохнатых сочленений, это не так уж страшно. подумаешь, повисишь, посмотришь по сторонам, в конце концов, не надо топать на своих двоих. но эти утренние обнимашки, пока тебя не отцепили, – это, конечно, достает.

– Да, именно так, – сказал профессор.

– Действительно, уже после следующего сеанса? – повторил я.

– Абсолютно, – подтвердил он. – Уже через неделю вы будете готовы к действиям по изменению ситуации. А пока прошу вас расслабиться, закрыть глаза и сфокусироваться на внутреннем состоянии. Что вы чувствуете?

мне не хотелось закрывать глаза, особенно потому, что в этот раз кто-то сдвинул занавеску, и я мог наблюдать за распустившимся цветком розы на подоконнике, который так гармонично смотрелся на голубом фоне неба. долго смотреть не получалось, потому что на ярком фоне зелень куста превращалась в темный силуэт, но если поводить глазами по сторонам, цвета возвращались, и я снова радовался.

доктор подождал, когда от наблюдения за ярким светом мои веки сами отяжелеют, глаза сами собой закроются, и я начну говорить о находках из третьего уровня сознания, и о том, как я силой мысли работал с ними, меняя концепцию восприятия, преломляя сценарии того мира.

на этот раз эмоциональный подъем был еще выше. и я глубоко и расслабленно вдыхал желтый воздух, сидя на крыльце клиники. хотелось петь. но мимо меня проходили разные существа, и я решил не смущать их. тем более, бывает, что сюда заходят создания с несовместимой частотной системой восприятия, и пение человека может заставить их корчиться в конвульсиях. а зачем я буду делать им плохо?