Среди ангелов - Ксения Викторовна Незговорова

людей за Вавилонскую башню, он не имел в виду их рассорить, – голос незнакомки звучал нежно, мелодично и как‑то успокаивающе действовал на него.

Юноша почти доверчиво посмотрел на собеседницу и подумал: «Невесома… Такие не встречаются в мире людей… Не может быть, нет…»

– А появление разных языков – это лишь этап испытания. Бог решил проверить, действительно ли мы такие сознательные, какими хотим казаться, сможем ли преодолеть преграду и всё‑таки установить взаимопонимание? – она рассмеялась, запрокинув голову, и звёзды затанцевали в прекрасных глазах. – Скажи, тебе нравятся цветы?

Юноша покачал головой.

– Немного.

– А звёзды? – волшебница внимательно посмотрела на него.

– Очень, – не задумываясь, ответил он.

– А люди?

– Нет!

– А знаешь почему? – девушка взяла его холодную ладонь и согрела в своей. – Со цветами и звёздами не надо налаживать отношения, а с людьми – да. Приходится искать ключи к сердцам и открывать, понимать, сочувствовать, помогать… Кому по нраву трудности? Легче быть одному, правда?

Юноша ничего не ответил, он вглядывался в бледное, освещённое лунным светом лицо и чувствовал его магическую притягательность… Да кто она такая? Всё‑таки человек?

Девушка поманила его. 

– Наклонись ко мне… Слушай… – и она что‑то зашептала, а он слушал, не смея оттолкнуть, встать и сбежать; он просил ещё и ещё повторять эти чудные слова‑заклинания.

«Послушай, у тебя есть Дар. И вся твоя жизнь заключается в его присутствии. Это Дар исцеления. Закрой глаза, скажи себе: «Дар мой, хочу тобой владеть», а потом считай шаги своего сердца. Тогда он обязательно отзовётся: «Пользуйся мной, хозяин, и я научу тебя любить».

– И ты… ты… в это веришь? – задыхаясь, спросил он.

– Я им уже владею, – загадочно улыбнулась она, откинула назад светлые волосы и подняла голову к небу.

«Поэтому у неё такой взгляд… И да, она человек, просто владеет Даром», – и он прикрыл глаза, повторив про себя всё, что она сказала. Сердце забилось с такой бешеной силой, что почти невозможно было считать.

Он облизывал пересохшие губы и путал порядок цифр, пытался угомонить пульс, но тот птицей бил в висок, точно готовясь вылететь на волю, как только Дар отзовётся: «Пользуйся мной, хозяин, и я научу тебя любить».

Юноша очнулся, услышав нежный певучий голос:

– Смотри, уже утро.

Он в растерянности посмотрел на девушку и увидел, что небо, ещё недавно чёрное, действительно стало ясным, первые лучики выскальзывали из‑под пухового одеяльца. А девушка, владевшая Даром, смотрела в его глаза и улыбалась, сама превращаясь в Утро, Солнце и Дар.

Он подумал, что ночь никогда не длится вечно и всегда уступает место исцеляющему свету.

Десять минут

Актёр 1. Глядите, глядите на него все! Он прямо перед вами: паразитирующий лентяй, который лежит на кровати, подперев голову руками, не замечая, как воняют грязные дырявые носки! (запрокидывает голову назад и хохочет).

Актёр 2 (взволнованно прикладывает палец к губам). Тсс! Он же спит!

Актёр 1 (резко). Нет, он не спит! Он мёртв.

Актёр 2. Как же так? (наклоняется к человеку, лежащему на кровати, прислушивается). Он дышит!

Актёр 1 (делает недоверчивую гримасу). И что из этого? Разве это что‑нибудь означает? Говорю тебе, он мёртв.

Хор.

Смерть! Приди и забери

Душу грешную его

И скорее погреби

Да в землицу влей вино.

Тело будет быстро гнить

И вариться дух в котле,

Он не знал, что значит жить,

Тридцать лет блуждал во тьме.

В одной из грязнейших комнаток старого общежития лежал неподвижный человек. Он не спал, ещё чувствовал невыносимую вонь, которая пропитала всё его бесполезное бытие, но уже не мыслил. Прекратил складывать проворные ощущения в длинные фразы. Его смутное сознание уныло валялось на постели действительности. На часах застыло где‑то в области сорока пяти минут седьмого, а ему, в общем‑то, было всё равно; другие цифры ничего бы не изменили: человек не собирался вставать.

Казалось, весь свой чудовищно бесцветный, припадочно жуткий мир он знал наизусть: серые стены, оклеенные газетами, паутины по углам и угрюмый паук, который устал творить, потому что больше негде; настенные часы, треснувшие посередине, деревянный стол, заваленный мусором…

Больной застонал от собственного бессилия: хотел стянуть с себя вымазанные в уличной грязи серые брюки, но не смог даже повести пальцем. Сломанный ноготь кровоточил, и отвратительно красные капельки падали на простыню, серую, давно не стиранную. Разодранный на локтях тонкий коричневый свитер не спасал от бессовестного холода. Человек хотел укрыться колючим шерстяным одеялом, но оно так остро пахло человеческим телом, что он невольно зажал нос. И тут только понял: одеяло впитало его собственный запах. Но как можно избавиться от самого себя?!

Человек с усилием приподнялся; слабые локти нервно заскользили на подушке… Он лишь хотел взглянуть на предмет, который отчаянно бился за свою посаженную в клетку свободу, потому что не был рожден для таких комнат.

Новенькая акустическая гитара с блестящими струнами. Она сквозь слёзы созерцала действительность, рыдая за все поколение непорочных душ, взятых во власть Дьяволом. Миникосмос во всеобъемлющем хаосе. Капелька мёда в бочке дёгтя. Ингредиент «любовь» для приготовления коктейля «Хищная ненависть».

Гитара зябла и робко жалась в углу, больше всего на свете желая звенеть, но как без человека? А тот похоронил под подушкой пальцы и закрыл глаза; никто не тронул дрожащих от холодного страха струн…

Актёр 2. И всё‑таки он жив (задумчиво глядит куда‑то вдаль). Открыл глаза, смотрит… Слишком напряжённый взгляд. Наверное, думает… О чём он думает?

Актёр 1 (криво усмехаясь). Думает? Да что ты, в самом деле! Разве он на это способен? (кладёт руки в карманы и прохаживается по сцене; говорит всё решительнее и громче). Нет, нет, нет! Это кукла! Это мумия! Вовсе не человек! Пойдем прочь от него. Нутром чую заразу… Вон как на тебя действует! (круто разворачивается и странно смотрит на Актёра 2). Дух его тлетворен; дышать им опасно. Идём (хватает товарища за руку).

Актёр 2 (вырываясь). Я никуда не пойду, пока… пока мы не воскресим его! Мы должны, понимаешь? (он щёлкает пальцем).

Хор (расплёскивая из кружек воду):

Всегда спешим на помощь мы

Слепую душу оживить,

Но должен сам поверить ты,

Что можно мёртвых воскресить.

Человек недовольно заворочался, точно кто‑то нарушил его блаженный покой. Не слыша ни звука, он всё‑таки закрыл уши