Рефлексия чувств - Анастасия Александровна Рогозина

картинка из пазлов сложилась! Я снова взглянула на левую руку: надпись все также красовалась на запястье. Поверить не могу, что набила тату в честь девушки с вечеринки! Какие еще безумные поступки я успела совершить?

– Это случайно не то тату, которое я хотела набить? – я демонстративно показала девушке свое левое запястье. Она усмехнулась:

– Да, то самое. Насколько нужно быть сумасшедшей, чтобы набить татуировку ради одной фразы, которую сказала незнакомая девушка?

– Если бы я знала ответ на этот вопрос, с радостью бы ответила, – засмеялась я.

Наконец, на экране телефона показался черно-белый флажок; это означало, что мы дошли до места назначения. Регина помахала мне рукой, тихо развернулась и ушла. Я позвонила Артуру, мы встретились у кирпичного здания.

13

Мы забрались на крышу здания, с высоты четырех этажей открывался великолепный вид. Чуть ниже находилось кафе, где мы с Артуром успели взять по пончику.

С крыши здания был виден шикарный Казанский собор, который выглядел более загадочно на закате. Словно старый замок, построенный по сюжету фантастической книги: величественный купол малахитового цвета, массивные и высокие колонны. Рядом с крышей здания также было очень много крыш серого и красного цвета.

Небо на закате выглядит сказочно: лилово-розовые облака закрывают часть оранжевого яркого горизонта, и диск желтого солнца закатывается под землю там, вдалеке. Оттенки перемешались и стали слегка тусклыми, но солнечные свет все еще покрывал стены, купол собора. Ощущения не передаваемые, когда оказываешься на высоте. Дует холодный ветер, внизу ездят машины, ходят люди. Чувствуешь свободу и легкость: здесь тебя никто не достанет, только полицейские, но не всегда.

Я вспомнила, как читала один из романов любимой писательницы: в нем говорилось про людей, умеющих высоко прыгать и про тех, кто умел летать. Первые относили себя к звездам, вторые – к Луне. Они вечно соперничали между собой; но мне больше нравились звезды. Они лазали по крышам, умели высоко и далеко прыгать. В чем-то я сравнивала персонажей с собой, я лишь прыгаю не высоко. Но ведь так здорово, когда персонаж твоей любимой книги похож на тебя. Он со своей личной историей, недостатками, характером, внешностью. Думаю, люди покупают и читают книги, чтобы почувствовать себя в том теле и характере, о котором они мечтают или с тем, с которым себя сравнивают. Ведь так здорово – чувствовать близость с персонажем любимой книги.

Мы с Артуром присели на край крыши; отсюда можно свесить ноги, но я этого делать не хотела; слишком опасно и страшно, когда смотришь вниз. Внизу ездили машины, ходили люди, рядом, чуть выше, летали птицы. Внезапно я подумала: а что будет, если я здесь оступлюсь? Споткнусь и полечу с крыши. В такие моменты у людей пролетает вся жизнь перед глазами; а у меня и пролетать нечему.

Я задумалась об этом. Вот был человек, живой. Он дышал, чувствовал, двигался, говорил, жил, в конце концов. Одно легкое движение, один малюсенький шаг; шаг в пустоту, в пропасть, в вечную бездну. Один маленький шаг, и человека больше нет. Он ушел на встречу смерти. Ушел, и его никто не сможет вернуть. Никто не сможет воскресить воспоминания и мысли того человека. Хотя отчасти это сделать возможно. Но разве это кому-то понадобится?

Да, Диля, сейчас думать о смерти – самое время. Стоит напомнить себе, что ты пришла сюда говорить с другом детства, а не делать шаг навстречу смерти. Да и нужно ли мне это? Нужно ли мне уходить? Ведь вокруг столько всего прекрасного и замечательного. Столько людей, пейзажей, звуков, запахов, чувств, движений, свободы, столько жизни. Насколько нужно быть отбитым, чтобы добровольно лишить себя всего этого?

Всю дорогу мы с Артуром просто молчали. Думаю, здесь и слов не нужно – и так хорошо осознаешь, что человек думает и чувствует. Но теперь повисла неловкая тишина, и никто не знал, как начать разговор. Волосы растрепал ветер, они налипли на лицо и испортили мой внешний вид. Я быстро и незаметно поправила непослушные пряди, и с тонкой иронией сказала:

– Ты хотел о чем-то поговорить?

– Угу.

– О чем же?

Наступило молчание. Долгая, протяжная пауза. Шум окружающего мира прерывал спокойствие, мешал мыслям. Сердце предательски стучалось, отмеривая каждый стук, словно тиканье часов. Руки онемели, а я терпеливо ждала, когда же Артур заговорит. Снова мои волосы прилипали к лицу, мне было сложно повернуться и посмотреть на Артура. Я не видела его лица, но я буквально чувствовала, что он не знает, с чего начать и какие подобрать слова. Черт, вот чего он молчит? Наверняка что-нибудь серьезное, просто так он на крышу меня не позвал бы.

– Я хотел поговорить о твоей новой матери, и удочерении, – издалека начал мой рыжий друг.

Я вопросительно посмотрела на него: с чего это его так волнует Галя? Пока что у меня все отлично; у нас хорошие отношения, есть о чем поговорить, она помогает восстановить некоторые воспоминания через фотографии. Об удочерении и моей амнезии ему наверняка рассказала Виктория; да, она любит болтать, в этом я убедилась.

– Думаю, ты зря согласилась быть ее дочерью – усмехнулся Артур, но было понятно, что слова даются ему с трудом. Что это с ним? Я плохо помню, какой он был раньше, но его поведение в парке точно отличалось от того, какое оно сейчас. Или различие в том, что в парке он был с друзьями? Но что изменилось сейчас?

Я смущенно улыбнулась своим некоторым мыслям, и Артур это заметил.

– Чего ты смеешься?

– Да так, просто. Чего ты так волнуешься обо мне? – не скрывая озорных огоньков в карих глазах, сказала я. Ситуация действительно казалась мне смешной. Еще смешнее стало, когда щеки моего друга залились краской. Тогда я расхохоталась, словно я сейчас сижу в зале программы «камеди клаб», которую часто смотрит Галя. Артур тряхнул рыжей головой и с серьезным взглядом уставился на меня.

– Чего ты на меня так смотришь?

– Вообще-то, я собирался тебе важную вещь сказать, но тебе это, похоже, неинтересно – приподнял брови парень.

– Ты про Галю? Что в ней плохого?

Артур показал мне свою раскрытую ладонь и начал загибать пальцы:

– Во-первых, она вдова, и ты даже не подозреваешь, как умер ее муж; точнее, кто его убил.

– Во-первых, мне плевать, кто убил ее мужа. Она обеспечивает мне жилье и еду, что вполне не плохо. Одна я бы не справилась, да еще с такой шикарной памятью – язвительно ответила я, мне сложно говорить на эту тему. Да, возможно, я зря согласилась на удочерение. Но я была растеряна и не понимала, что делать в такой ситуации. Тем более, когда теряешь родных в тот день, когда вновь становишься живой.

– Допустим. Во-вторых, она несколько раз была