История цивилизации в Европе - Франсуа Гизо

Что же это за начало? Какие его элементы? Что оно означает? Каким образом оно вошло в европейскую цивилизацию?

При возникновении всякой власти – всякой без различия – мы непременно встречаем силу. Я не говорю, чтобы все власти утверждались одною только силою и установлялись не имея никаких на то прав, кроме силы. Каждая власть очевидно нуждается еще в чем-то другом. Власть установляется вследствие известных общественных потребностей, известного отношения к состоянию общества, к его правам и убеждениям. Но нельзя не признать, что сила оскверняла колыбель всех властей этого мира, какого бы они ни были рода и характера.

Никто, однако, не хочет признать за общественною властью такого происхождения, его отвергают все без исключения; ни одна из общественных властей не хочет считать себя произведением силы. Непреодолимый инстинкт внушает правительствам, что сила не есть основа права и что, происходя от одной только силы, они никогда не могли бы заимствовать от нее свои права. Вот почему каждая система восклицает: «Я старше всех, я существовала ранее прочих и на основании иных начал; общество принадлежало мне еще раньше того состояния насилия и борьбы, в котором вы меня встречаете; законность была на моей стороне, но меня насильственно лишили моих прав».

Один этот факт уже доказывает, что сила не есть основание политической законности, утверждающейся на совершенно ином начале. Что означает, в самом деле, такое формальное отрицание силы всеми системами? Оно означает, что есть другая законность, настоящий источник всех остальных: законность разума, справедливости, права; с нею все системы по необходимости хотят связать свое происхождение. Не желая признавать своею колыбелью грубую силу, они присваивают себе во имя давности другие, совершенно различные между собою права. Таким образом отличительный характер политической законности есть отрицание силы как источника власти, стремление соединиться с нравственною идеею, с нравственною силою, с идеею права, справедливости, разума. Вот основной элемент, из которого постепенно развился принцип политической законности.

Процесс этого развития был следующий: сила господствует при возникновении всякого правительства, всякого общества, но время идет и время изменяет продукт силы, исправляет его уже тем одним, что общество продолжает существовать и что оно состоит из людей. Человек носит в самом себе некоторые идеи порядка, справедливости, разумности и некоторую потребность дать им преобладание, ввести их в окружающие явления; он беспрерывно трудится над этим, и если общественный быт, среди которого он живет, не разрушается, то труд его не пропадает даром. Человек, являясь орудием Провидения, вносит разум, нравственность, законность в окружающий его мир.

Независимо от человеческого труда, нельзя не признать существования божественного закона, сходного с тем, который управляет материальным миром; на основании этого закона существование общества невозможно без известной меры порядка, разумности и справедливости. Из самого факта существования общества можно заключить, что оно не вполне лишено того элемента разумности, истины, справедливости, который один дает жизнь обществам. Если, вдобавок, общество развивается, становится сильнее, могущественнее, если условия общественной жизни с каждым днем прививаются все большему и большему числу людей, – то это значит, что в общество вводится постепенно все более и более разумности, справедливости, права, и что все общественные явления мало-помалу начинают сообразовываться с требованиями истинной законности.

Таким образом идея политической законности проникает в мир, в умы людей. Основанием, первоначальным источником ее служит – по крайней мере в известной степени – нравственная законность, справедливость, разумность, истина; потом она утверждается временем; человек приучается сознавать, что право руководить общественными явлениями, что истинная законность введена во внешний мир. В изучаемую нами эпоху вы увидите силу и ложь, парящими над колыбелью королевской власти, аристократии, демократии, даже самой церкви, – и всюду вы увидите, как сила и ложь преобразовываются могучим воздействием времени, как право и истина завоевывают себе место в цивилизации. Вот это-то проникновение права и истины в общественный строй и выработало мало-помалу идею политической законности, этим именно путем она и установилась в современной цивилизации.

Когда таким образом идею законности в различные эпохи пытались превратить в знамя абсолютной власти, то всегда искажали ее истинное происхождение. Она не исключительна, не принадлежит никому в особенности и рождается всюду, где только развивается право. Политическая законность соединяется с свободою точно так же, как и с силою, с правами личными, как и с условиями, при которых действует общественная власть. Мы найдем эту идею в самых противоположных общественных устройствах: в феодальной системе, в общинах Фландрии и Германии, в итальянских республиках, в монархиях. Приступая к изучению европейской цивилизации, мы необходимо должны были вполне усвоить себе это свойство, общее всем ее элементам.

Второй факт, ясно обнаруживающийся из совокупности притязаний, о которых я говорил в начале этой лекции, это истинный характер эпохи, которую обыкновенно называют варварскою. Каждый из элементов европейской цивилизации претендует, что он владел в эту эпоху Европою; отсюда ясно, что ни одному из них не принадлежало в ней исключительное господство. Не нужно больших усилий, чтобы заметить преобладание какой-нибудь формы общественного устройства. До X столетия мы без колебания признаем господство феодализма; столь же решительно мы можем утверждать, что в XVII веке преобладающим принципом был принцип монархический; изучая фландрские общины и итальянские республики, мы тотчас же провозгласим господство демократического принципа. Если в обществе действительно господствует какое-нибудь начало, то оно ни в каком случае не может остаться незамеченным. Спор, возникающий между различными элементами европейской цивилизации о том, которому из них принадлежал перевес при самом зарождении ее, доказывает, что все они существовали единовременно и что ни один из них не преобладал настолько, чтобы придать обществу свою форму, свое имя.

Таков в действительности характер варварской эпохи. Этот хаос всех элементов, младенчество всех систем, всеобщий беспорядок, среди которого самая борьба не отличалась ни систематичностью, ни постоянством. Рассматривая общественный быт этой эпохи со всех сторон, я мог бы показать вам, что в нем не представляется ни одного факта, ни одного принципа, сколько-нибудь установившегося. Я ограничусь двумя главными пунктами: состоянием человека и состоянием учреждений; этого будет достаточно, чтобы набросать картину всего общества.

В рассматриваемую эпоху встречается четыре класса людей: 1) свободные люди, т. е. те, которые не знали над собою никакого начальника или патрона, которые с полною свободою распоряжались собою и своим имуществом, не имея никаких обязательных отношений к другому человеку; 2) ленники, верные, анструстионы и др., связанные сначала отношениями дружинника к предводителю, затем отношениями вассала к сюзерену, т. е. к человеку, которому они обязаны были службою взамен уступленных им земель или какого-либо другого дара; 3) вольноотпущенники; 4) рабы.

Были ли эти классы резко разграничены между собою? Люди, однажды вступившие в один из них, оставались ли в нем всегда? Взаимные отношения различных классов были ли хотя сколько-нибудь правильны, постоянны? Ничуть. Вы беспрестанно видите, как свободные люди оставляют свое положение, поступают к кому-нибудь на службу, получают какой-либо дар и переходят в класс ленников, а иные нисходят даже до степени рабов. С другой стороны, ленники стараются освободиться от своего патрона, сделаться независимыми и возвратиться в класс людей свободных. Повсюду движение, непрерывный переход из одного сословия в другое, общее замешательство, непрочность во взаимных отношениях общественных сословий. Ни один человек не остается в одном и том же положении, ни одно положение не остается неизменным.

То же самое относится к собственности. Вы знаете, что в то время существовала собственность аллодиальная, или вполне свободная, и собственность бенефициальная, или обремененная известными обязательствами в отношении к высшему лицу; вам известны объяснения, с помощью которых пытались подвести под точную и определенную систему собственность второго рода: утверждали, что сначала бенефиции давались на определенное число лет, потом пожизненно, и что наконец они сделались наследственными. Тщетные попытки: все эти способы владения существовали одновременно, друг подле друга; в одно и то же время встречаются бенефиции срочные, пожизненные, наследственные; одна и та же земля в несколько лет проходит через все эти различные состояния. В положении земель такое же отсутствие единства и прочности, как и в положении людей. Повсюду чувствуется трудный переход от бродячей жизни к оседлой, от личных отношений к вещественным, т. е. сложным личным и имущественным отношениям; в этом переходном периоде все смутно, индивидуально, беспорядочно.