Не говорите с луной - Роман Лерони

— Ну и, Зинатулин? Сложно пройти по всему воздухопроводу, посмотреть? Герметизации нет, и ты выводишь неисправную машину в боевой выход.

— Так приказ, товарищ старший лейтенант!

— Правильно, солдат, приказ, но ты начал выполнять приказ, но по сути его не выполнил. Если бы сейчас, б…ть, начался бой, как бы мы прикурились от другой брони? Спалили бы нас, солдат Зинатулин. Спалили бы за не х…! Понимаешь ли ты это, солдат Зинатулин?

— Понимаю, товарищ старший лейтенант, — едва не плакал механик-водитель. — Я неделю не вылажу из «бэхи», но не могу найти, где травит! Она же без воздуха стоит!

— Не хлюпай, Зинатулин. Давай сейчас будем смотреть. Думаю, что не всё так сложно.

Неисправность была найдена сразу. Как и предполагал Левченко, проблема была в штуцере распределителя на втором резервном контуре воздуховода. Он был закреплён сразу за «стопкой» баллонов–накопителей со сжатым воздухом, и чтобы правильно и точно его закрутить, надо было протиснуться между бронёй и самими баллонами. По правилам замены распределителя надо было сначала снять верхний бронелист, отсоединить и вытянуть баллоны, и лишь затем приступать к работам с клапаном–распределителем. Но это было очень сложно и долго. Зачастую старались просто протиснуться в узкое пространство и наощупь закрутить соединительный штуцер. Зинатулин правильно сделал, когда скрутил злополучный штуцер, чтобы слить накопившийся конденсат из клапана, но когда вкручивал его вслепую, перекосил и «зарезал» резьбу. Без герметической смазки, она просто стравливала весь воздух из системы.

Теперь пришлось самому лезть и протискиваться между баллонами. В качестве герметика он использовал расплавленный на раскалённом штык–ноже полиэтилен. Через полминуты после того, как штуцер был поставлен на место, сработал предохранительный клапан на ресиверах, спуская излишек воздуха. Система была исправна и держала воздух.

Выбравшись из нутра БМП и сокрушённо качая головой, Левченко смотрел на своего механика–водителя.

— Зинатулин, это не вся работа. Сегодня за ночь, ты снимаешь всё, как положено и заменяешь клапан и штуцер полностью. Экипаж тебе помогает. Если не будете филонить — работы на четыре часа. Это означает, что в полпервого ночи вы уже погружены в «отбой». Передай мой приказ своему командиру.

— Есть, передать приказ командиру…

Настроение солдата заметно упало.

— Товарищ старший лейтенант, я не знал, как делать это правильно.

— Понимаю. Когда не знаешь — есть книжки.

— Так я и делал по книжкам! — воскликнул Зинатулин.

— Тоже понимаю, солдат. Но ты сделал две ошибки. Ты не принял во внимание то, что описание плановых работ по обслуживанию имеет сноски на нормативные документы, которые есть в конце книжки. Там указано, какие работы следует проводить самостоятельно механику–водителю, а когда — всем экипажем. Если бы вы делали всё это вместе, проблемы б не было.

— Но вы–то сделали один!

— То, что я сделал, Зинатулин, называется, мать твою, мастыркой! И её хватит, максимум, на пару выходов. Мощная боевая техника, солдат, сейчас по твоей халатности и невнимательности, держится на пластиковой сопле!

–

Виноват, товарищ старший лейтенант.

— Виноват. Конечно, виноват. Докладывай командиру. Бегом!

— Есть! Но…

— Что ещё, Зинатулин?

— Какая моя вторая ошибка.

— А–а–а, — улыбнулся Левченко. — Это хорошо, что ты не забыл. Будет из тебя толк! Вторая ошибка, солдат, в том, что ты не перекрывал краны на ресиверах. Ты же знал, что система у тебя травит. Просто взял и перекрыл краны. Перед запуском открыл, дал воздух, запустился. Трудно было сообразить?

Солдат чертыхнулся и почесал затылок.

— Я не додумался, товарищ старший лейтенант.

— А это уже та ошибка, которую буду исправлять я, Зинатулин. Я буду учить тебя, солдат, когда надо думать, и как надо думать. Теперь бегом к командиру и докладывай!

— Есть!

Они шли возле окопов базы снабжения, провожаемые настороженными взглядами бойцов дружественной таджикской армии. Сазонов шёл рядом и всё время нервно поправлял на плече ремень с автоматом.

— Это глупая затея, Саша, — в который раз он повторял он.

— У нас есть ещё время, Виталий. — Александр посмотрел на часы. До намеченного времени отправления было больше десяти минут. — Почему бы и не попробовать договориться? Люди же!..

— Чурки они здесь, а не люди! Я по всякому пробовал с ними договориться. Мне проще договориться со своими бойцами об уменьшении пайка, чем с этими толстозадыми!

— Так не годиться. Солдат должен быть обут и накормлен, и только после этого можно с него требовать службу.

— Ты меньше часа здесь, Санёк, но уже достал своими нотациями!

— Извини, товарищ старший лейтенант, но пока у меня есть возможность выгодно использовать ситуацию — я не упущу этого шанса.

— Ты о Супруне?

— О нём, родимом, — вздохнул Левченко. Не смотря на жару, по спине пробежал противный холодок. Словно от предчувствия скорых неприятностей, засосало под ложечкой.

— Какие у тебя дела с Лунатиком?

— Лунатиком? — переспросил с удивлением Александр. — А я всё время морочусь: кого это всё время называют Лунатиком. Мог бы и сам догадаться. Глаза у него, действительно, как у лунатика.

— Неприятный тип, — скривился Сазонов. — У тебя с ним дела?

— Да, есть кое–что. Потом поговорим. На базе. Без тебя не обойтись.

— Подписался?

Саша не торопился с ответом. Он покачал головой.

— У меня выбора не было.

— Плевать, Саня! Шли его на х… по ближайшему вектору! Проблем нахватаешься — и только. Ладно, сядем, помозгуем потом.

— Да… Ты слышишь, шашлычком тянет.

Они остановились. У мангала таджиков царило оживление. Дурманящий дым стелился над окопами, дразнил обоняние, заставлял зло ворчать желудки. Рядом, в окопе, сидя на корточках два таджика играли в карты и щёлкали семечки. Шелуха устилала дно окопа, налипла гроздями на оголённые тела солдат. По всему было видно, что игре в карты они посвятили не один час.

— Эй, бойцы! Если кто из вас разыщет и позовёт вашего командира, тому ничего не будет.

Таджики переглянулись, затем стали о чём–то оживлённо спорить на своём родном языке, время от времени указывая на подошедших офицеров. Левченко и Сазонов с нетерпением переминались с ноги на ногу.

— Это надолго, — вздохнул Виталий.

Александр спрыгнул в окоп, прямо на засаленные карты. Таджики вскочили и отошли на пару шагов от офицера.

— Мне повторить, или сразу приступить к вашим проблемам?

— Счазе, — бросил один из солдат, и медленно пошёл по окопу, загребая босыми грязными ногами пыль. Он шёл вразвалочку, плюясь шелухой, и постоянно ныряя руками в карманы своих закатанных до колен штанов за новой порцией семечек. Семенами он снабжал рот в две руки. Это получалось у него весьма ловко. Едва одна семечка проваливалась в ротовое отверстие, как вслед ей уже летела другая. И в короткий промежуток между подачами, изо рта успевала вылететь пустая кожура. Это было мастерство, по скорострельности которому запросто «василёк». Всем своим видом он демонстрировал, что весьма неохотно выполняет неожиданное поручение, и вовсе не торопится угодить шурави, который так оскорбительно поступил с его земляками.

Второй таджик так и сидел на дне окопа, задрав голову, и смотрел на офицера, затем с силой толкнул того в колени.

— Атади, да?

— А! — наигранно спохватился Александр, и отступил на пару шагов, сходя с замызганных игральных карт. — Прости, дорогой, что прервал ваш досуг.

— Иди, да? — таджик пренебрежительно махнул куда–то в сторону, давая понять, что аудиенция закончена.

— Как скажешь, — наступив на плечо таджику, используя того, в качестве ступеньки, Александр легко выскочил из глубокого окопа. Таджик встал на ноги и что–то начал кричать, возмущённо размахивая руками. Его собратья, как суслики повысовывались из нор, уставившись на офицеров и причитающего солдата. Холёное загорелое тело бойца дребезжало запасами жира на животе, плечах и спине.

Саша извинительно развёл руками, мол, извините, я здесь ни при чём, и о чём кричит этот человек — понятия не имею.

— О чём это он? — спросил он своего спутника.

— А х… его знает, — отмахнулся Сазонов. — У меня от их тарабарщины голова болит. Аллергия, наверное.

— Как гиены, — сказал Александр, осматриваясь. Таджики медленно вылезали из своих окопов. Медленно, не торопясь они приближались к офицерам, оттопыривая дутые животы и держа руки в карманах. — Видел когда–то в «Мире животных» у Дроздова.

Он услышал, как щёлкнул предохранитель на автомате Виталия.

— Ну–ну, Веталь, тихо… Успокойся. Ничего нам не будет. Мы же никого не обидели. — Александр говорил тихо, положив руку на автомат товарища.