В самый темный час - Питер Леранжис

– Давайте! – выкрикнул Феникс.

Дядя Алистер засунул в зазор выломанный из кровати прут.

– Не… уверен… что выдержит! – сквозь стиснутые от натуги зубы проговорил он.

Металл с тошнотворным лязгом вылетел в шахту подъемника – точно сломанная зубочистка. Алистер согнулся от боли.

– Рука!

Рама кровати дернулась вниз. Сердце Феникса пропустило удар.

– А ну-ка, все налегли! – закричала Рейган.

Нелли и Фиске ринулись на помощь. Общими стараниями они дали Фениксу возможность проскользнуть в подъемник и схватить второй прут.

– Осторожней, а то убьешься! – предупредил Алистер. – Давление там ого-го!

Не обращая внимания на предостережения, Феникс дотянулся до верха и аккуратно вставил один конец прута в выбоинку на металлической основе подъемника, а второй конец – в углубление в стене.

Получилось! Конструкция держалась – но с трудом.

Подъемник затрясся, снизу начали подниматься клубы едкого черного дыма.

Мотор заглох.

Сунув голову в щель, Феникс посмотрел наверх. Сверху, примерно в двенадцати футах над головой, пробивалось белесовато-зеленое свечение.

– Я их вижу!

– Пошел! – скомандовала Рейган.

Феникс подтянулся за крышу подъемника – прямо в темноту – и полез наверх по тянувшемуся от подъемника кабелю. Рейган полезла за ним и уже напирала снизу.

Вообще-то в школе на уроках физкультуры Фениксу никогда не удавалось пролезть по канату больше пяти футов. Вот и сейчас все мышцы болели, будто их ножом резали.

– Не… не могу!

– Можешь!

Рейган, висевшая под ним, подняла руку и, подставив ладонь ему под ноги, с силой подпихнула мальчика вверх.

Феникс буквально взлетел – и вывалился в отверстие в стене шахты на холодный плиточный пол.

Мальчик вскочил на ноги и замер, ослепленный ярким холодным светом. Он оказался в длинной комнате, уставленной стеллажами с какими-то папками.

– Рейган! Получилось!

Его напарница запрыгнула в отверстие и мягко перекатилась, приземляясь.

– Не стой столбом! Скорее!

Она промчалась мимо Феникса. Щурясь от яркого света, он бросился вдогонку. У дальней стены помещения, спиной к ним, повернувшись к экранам компьютеров, сидели два охранника.

Сердце у Феникса стучало, как бешеное. Двое у стены не двигались. Поверх их голов светились экраны мониторов, разделенные на множественные картинки: две тюремные камеры внизу, коридор за дверью, шахта подъемника.

Внутри у мальчика все оборвалось.

«Они всю дорогу наблюдали за нами!»

Только теперь он осознал, что еще одно изображение на экране показывало эту самую комнату – Феникса и Рейган, несущихся прямо к камере. Как в зеркале.

Весперы невозмутимо поднялись на ноги и обернулись. На лицах у обоих были противогазы.

– Стой, падай, катись! – выкрикнула Рейган, бросаясь на пол.

Феникс чуть не налетел на нее. Из отверстий в стенах хлынули вихрящиеся струи дыма.

И все потемнело.

Глава 13

– Овцами пахнет, да?

Жизнерадостный голосок доносился откуда-то из-за двери. Только разлепив глаза, Эми осознала, что все-таки заснула.

– Что? – только и сумела проговорить она заплетающимся со сна языком.

Режущий глаза бледный свет за дверью обрисовал силуэт хрупкой седовласой женщины.

– Вы сегодня имели дело с овцами, верно?

Ах да, они же так и не переоделись после столкновения с Вайомингами.

– Ну, вроде того.

Дэн тоже приподнялся на тонком матрасе и непонимающе воззрился на нежданную гостью.

– Не говорите, я сам знаю. Вы – Дух ушедшего Рождества?

Незнакомка распахнула полы широкого плаща и продемонстрировала детям удостоверение.

– Амато. Луна Амато. Интерпол. Вы, верно, обо мне слышали? Я просила ваших друзей передать вам сообщение. Рослый такой парень. И с ним еще рэпер. Нет? Ну ладно, не важно. Главное, мы все-таки встретились.

Эми склонила голову набок. Любопытно. Манеры у женщины были резковатые и небрежные, но в глубине глаз теплилась доброта.

А может, Эми просто очень хотелось эту доброту там разглядеть.

– Если вы пришли, чтоб на нас наорать, то опоздали, – встрял Дэн. – Милош Ванек успел первым.

– Я пришла перевести вас в другое место. Полагаю, вы не станете скучать по этой камере? – Амато достала ключ и две пары наручников. Отперев дверь, она приковала себя к Эми и Дэну. – Идемте.

Она повела детей по длинному коридору, в сторону, противоположную той, откуда они пришли.

– Госпожа Амато, мы с братом ни в чем не виноваты! – взмолилась Эми. – Мы сами жертвы шантажа. Понимаю, звучит неубедительно, но если мы завтра не улетим, то погибнет один из наших родственников.

Она покосилась на Дэна в поисках поддержки, но тот лишь безнадежно пожал плечами.

И в самом деле, все это звучало довольно жалко.

Луна Амато молча провела детей через дверь в конце коридора, а потом вниз по ступенькам в какой-то сырой подвал. Узкий проход освещался тусклыми лампочками без плафонов. Вдоль стен тянулись старые стеллажи с документами.

– К-куда вы нас ведете? – выговорила Эми.

– Andiamo! Идемте! – рявкнула Амато, ускоряя шаги. Череда маленьких кабинетов и короткий лестничный пролет вывели их к низкой железной двери.

Эми запаниковала. Камеры-одиночки?

Луна Амато извлекла из потайного кармана ключ, отперла обе пары наручников и толкнула дверь. В лицо детям ударил холодный воздух. Сквозь ветви деревьев вдали светила луна.

– За мной, – велела Луна. – И быстро. Не оглядывайтесь.

* * *

– Мррр?

Для любого другого обитателя вселенной Кэхиллов звонкое мурлыканье египетского мау несло сотни различных значений: мррр-давай поиграем, мррр-дайте рыбки, мрр-мало рыбки, мрр-ну спасибо хоть на этом, жадюга. И так далее, и так далее.

Но для Иана Кабра любое мрр означало лишь одно – мрр-как я тебя ненавижу.

Надо признать, чувства эти были взаимны.

По крайней мере сейчас противный котяра держался в стороне, от глаз подальше. Шинейд прилегла вздремнуть для бодрости, а Эван отправился домой учить уроки, так что дом остался в полном распоряжении Иана.

Ну почти в полном.

– Мррр, – раздалось снова, еще настойчивей прежнего.

– Да, Саладин, ты тут, молодец, поздравляю. – Иан пристально рассматривал в электронный микроскоп обрывок люцианского документа – свой единственный сувенир на память о чудовищном взрыве на фабрике ДеОсси, где они пытались найти производителей весперовского смартфона. – Вали отсюда, повелитель блох. Я занят.

Саладин закашлялся, точно его тошнило. Замечательно!

Для домашних питомцев времен детства Иана – для всех этих чистопородных пудельков, взращенных в лучших питомниках мира, где у каждого щенка была персональная будка, в которой день и ночь крутили фильмы о животных – для всех них словосочетание «египетский мау» могло быть разве что ярлычком на меховой накидке для собачьего диванчика за тысячу долларов.

Где, заметим, этому мау самое и место.

Иан наскоро просмотрел список названий – отчасти они совпадали со списком, оставленным Уильямом Макентайером. Неслабая находка – неужели Люцианы как-то связаны с тайной Весперов? Вряд ли. Иан вырос в доме предводителя этой семейной ветви и знал все фамильные тайны.

Надо было показать этот обрывок всем остальным обитателям Эттлборо, но Иан ничего никому не сказал – из-за одного города, упомянутого в списке.

Иные вещи стоит сперва проверить самому, лично. Чтобы не потерять лица.

Мальчик навел микроскоп на почти незаметное пятнышко. Невооруженному взгляду оно казалось крошкой осевшей на бумаге сажи. Однако что-то в нем насторожило Иана. Он снял частичку с бумаги при помощи специального раствора и, поместив под микроскоп, разглядел настоящий цвет крохотной чешуйки.

Алый и золотой. Алый – оттенка Люциан.

– Вуаля, – пробормотал Иан, нажимая нужную кнопку. На экране компьютера развернулся список всех химических соединений, входящих в состав этой крохотной точки.

Жидкое золото. Ну да, как он и предполагал.

И еще одна знакомая субстанция: химический профиль полностью совпадает с составом лака для ногтей. Люциански-алый лак для ногтей.

Алый лак с крохотными золотыми змейками.

– Ах, милая мамочка, – печально прошептал Иан, – ты и тут свои пальчики приложила, да?

– МРРРРР!

Паршивый кот вился у ног. Иан был не в настроении миндальничать, а потому решительным пинком отправил кота через всю комнату, пока тот не успел его оцарапать.

А потом торопливо открыл вебсайт ООН. Надо нанести кое-кому визит. Тому, кого он не видел с тех пор, как поиски тридцати девяти ключей изменили всю его жизнь.

Матери, Изабель Кабра.

Иан потянулся за ручкой, чтобы оставить записку, но чертов кот запрыгнул на письменный стол и торжественно водрузил туда дохлую мышь.

– УБЕРИ ЭТУ ПАКОСТЬ! – заорал Иан.

Однако Саладин горделиво зашагал прочь, торжествующе задрав хвост трубой и виляя задом.