Вера, или Нигилисты - Оскар Уайльд

Входит паж.

Паж. Уже двенадцатый час, государь. Прикажете заступить на первую стражу в ваших покоях сегодня ночью?

Царь. Почему ты должен сторожить меня, дружок? Звезды — мои лучшие стражи.

Паж. Таково было желание вашего августейшего отца: не оставаться в одиночестве во время ночлега.

Царь. Моего батюшку тревожили дурные сны. Отправляйся спать, мальчик; скоро полночь, и ночная бессонница сгонит краску с твоих румяных щек. (Паж пытается поцеловать ему руку.) Нет уж! Слишком часто мы играли в детстве для этого... О, дышать одним воздухом с ней и не видеть ее! Кажется, будто свет ушел из моей жизни, и солнце покинуло меня.

Паж. Государь... Алексей, разрешите мне остаться с вами сегодня ночью! Над вами нависла какая-то угроза, и я ее чувствую.

Царь. Чего мне бояться? Я изгнал всех своих недругов из России. Поставь-ка жаровню поближе ко мне; сегодня очень холодно, и я немного посижу возле нее. Ступай, дружок, ступай. Мне нужно о многом подумать сегодня ночью. (Подходит к окну в задней части сцены и отдергивает портьеру. Открывается вид на Москву, залитую лунным светом.) Снег густо валил с самого вечера. Каким белым и холодным кажется мой город под этой бледной луной! Но какие пламенные сердца бьются в ледяной России, несмотря на метели и морозы! Ах, увидеть бы ее хоть на минуту, рассказать обо всем и объяснить, почему я стал царем... Но она не усомнится во мне; она сказала, что будет мне верить. Она будет верить, хотя я нарушил клятву... Господи, как здесь холодно! Где мой плащ? Посплю часок, потом прикажу подать сани, и увижусь с Верой нынче ночью, пусть даже сгину из-за этого. Разве я не отпустил тебя, дружок? Что? Разве я должен так скоро разыгрывать из себя тирана? Ступай, ступай... Нет, не могу жить в разлуке с ней. Моя упряжка будет здесь через час; один час между мною и любовью! Как тянет горелым углем от этой жаровни... (Паж уходит. Царь ложится на диван возле жаровни.)

Входит Вера в черном плаще.

Вера. Спит! Спасибо тебе, Господи! Кто теперь спасет его от моей руки? Это он! Демократ, который сделался царем, республиканец в короне, лживый изменник. Михаил был прав: он не любил ни меня. (Склоняется над ним.) Ну почему такая смертельная ложь заключалась в таких нежных губах? Разве в его локонах было недостаточно золота, чтобы осквернить их этой короной? Но теперь настал мой день, настал день народа и освобождения! Настал и твой день, мой брат! Хоть я и задушила в себе любые чувства, но не думала, что убивать будет так легко. Один удар — и все кончено, только руки сполоснуть. Пора, я должна спасти Россию. Я дала клятву! (Заносит кинжал для удара.)

Царь (внезапно садится и обнимает ее). Вера, ты здесь! Значит, мой сон обернулся явью. Почему же ты целых три дня не приходила, когда я больше всего нуждался в тебе? О Господи, ты считаешь меня предателем, лжецом, царем? Так и есть, ради любви к тебе. Ради тебя, Вера, я нарушил свою клятву и надел отцовскую корону. Я положу к твоим ногам могучую Россию, которую мы с тобой так любили, дам эту землю у подножия твоего престола, возложу эту корону тебе на голову. Народ полюбит нас. Мы будем править силой любви, как добрый отец правит своими детьми. Каждый русский человек будет волен думать, как велит ему сердце, и волен говорить, что думает. Я прогнал волков, которые охотились на нас, вернул твоего брата из Сибири и распахнул черные пасти рудников. Вестовой уже в пути; через неделю Дмитрий и все остальные вернутся в родные края. Люди будут свободны — они уже сейчас свободны. Сначала, когда мне вручили эту корону, я хотел швырнуть ее обратно. Так бы я и сделал, если бы не ты, Вера! О, Боже! У русских мужчин принято одаривать своих любимых. Я сказал себе, что подарю любимой женщине целый народ, целую империю, весь мир! Ради тебя, Вера, ради тебя одной я сохранил эту корону; только ради тебя я стал царем. Да, я любил тебя больше, чем свою клюкву. Что же ты молчишь? Ты меня не любишь! Ты меня не любишь! Ты пришла предупредить меня о каком-то заговоре, о покушении на мою жизнь? Но что мне жизнь без тебя?

Снаружи доносятся тихие голоса заговорщиков.

Вера. О, я пропала! Пропала! Пропала!

Царь. Нет, здесь тебе нечего бояться. Осталось еще пять часов до рассвета. Завтра я выведу тебя перед всем народом...

Вера. Завтра...

Царь. Завтра же я собственноручно короную тебя и объявлю императрицей в великом соборе, построенном моими предками.

Вера (отталкивает его и вскакивает). Я нигилистка! Я не могу носить корону!

Царь (падает к ее ногам). Я ведь больше не царь. Я всего лишь мальчишка, который полюбил тебя больше, чем свою честь и свою клятву. Ради любви к людям я был патриотом; ради любви к тебе я стал клятвопреступником. Давай вместе уйдем и будем жить среди простого народа. Я не царь. Я буду трудиться ради тебя, как крестьянин или крепостной. О, полюби меня хотя бы чуть-чуть!

Снаружи доносится ропот заговорщиков.

Вера (сжимает кинжал). Задушить любые чувства в себе, не любить и не быть любимой... Не жалеть и не чувствовать... о, но я женщина! Боже, помоги мне, я женщина! О Алексей, я тоже нарушила свою клятву; я предательница! Я полюбила. Не говори ничего, не надо! (Целует его в губы.) В первый и последний раз я полюбила... (Царь обнимает ее, и они садятся на диван.)

Царь. Теперь я могу умереть.

Вера. Зачем ты заговорил о смерти? Твоя жизнь и любовь — враги смерти. Не говори о ней! Не сейчас... еще не сейчас.

Царь. Не знаю, почему она вошла в мое сердце. Может быть, чаша жизни слишком полна радостью, чтобы выдержать это. Это наша брачная ночь.

Вера. Наша брачная ночь!

Царь. И если явится сама смерть, думаю, я мог бы поцеловать ее в бледные уста и испить сладкий яд забвения.

Царь. Наша брачная ночь! Нет, нет! Смерть не может сидеть на празднике. Смерти вообще нет.

Царь. Для нас ее не будет.

Снаружи доносится ропот заговорщиков.

Вера. Что это? Ты что-нибудь слышал?

Царь. Только твой голос — эту ноту птицелова, что сманивает мое сердце, как бедную птицу с ветки.

Вера. Мне показалось, кто-то смеялся.

Царь. Снаружи лишь ветер да дождь. Ночь сегодня ненастная.

Снаружи доносится ропот заговорщиков.

Вера. Может быть... Но где твоя охрана? Где они?

Царь. Где им быть, если не у себя дома? Я не собираюсь жить в стальном кольце. Народная любовь — лучшая защита для царя.

Вера. Народная любовь!

Царь. Милая, тебе здесь ничего не угрожает. О, любимая, я знал, что ты веришь мне! Ты сказала, что будешь верить.

Вера. Я верила. О, любимый, прошлое кажется тусклым серым сном, от которого пробудились наши души. Наконец-то наступила жизнь!

Царь. Да, наконец-то наступила жизнь.

Вера. Наша брачная ночь! О дай мне испить чашу любви этой ночью! Нет, милый, еще не сейчас... Как все замерло вокруг, и все-таки кажется, что воздух полнится музыкой. Наверное, это соловей, заскучавший на юге, прилетел на холодный север, чтобы петь для таких влюбленных, как мы. Это соловей. Разве ты не слышишь его?

Царь. Милая, мои уши не слышат ничего, кроме сладких звуков твоего голоса, а глаза не видят никого, кроме тебя, иначе я услышал бы соловья и увидел бы, как золотое утреннее солнце восходит на востоке прежде времени из ревности к твоей красоте.

Вера. Ты бы увидел, если бы услышал соловья. Кажется, он больше никогда уже не запоет снова.

Царь. Это не соловей. Это сама любовь поет от радости, что ты стала ее жрицей. (Часы начинают бить полночь.) Слышишь, милая, наступает час влюбленных. Иди сюда, встанем рядом и послушаем, как полуночный звон переходит от одной колокольни к другой по всему городу. Наш брачная ночь! Что это? Что такое?

Снаружи доносится громкий ропот заговорщиков.

Вера (вырывается из его объятий и бежит через сцену). Гости уже прибыли на свадьбу. Да, вы получите свой знак! (Пронзает себя кинжалом.) Вы получите свой знак! (Бросается к окну.)

Царь (бросается ей наперерез и выхватывает кинжал). Вера!

Вера (прильнув к нему). Отдай мне кинжал! Отдай! На улице люди, которые хотят лишить тебя жизни. Стража предала тебя. Окровавленный кинжал — это знак, что ты убит. (Заговорщики поднимают крик снаружи.) О, нельзя терять ни секунды! Брось кинжал! Брось! Теперь меня уже не спасти: клинок был отравлен! Смерть уже вошла в мое сердце. У нас не было другого выхода.