Энтомоптер - Николай Внуков

Тошка даже высказал идею, что хорошо бы каждому выколоть на руке, на видном месте, какое-нибудь блестящее изречение. Например, "Dinamis mobilis" или "Fidelis et fortis" ("Верный и смелый"), но его никто не поддержал, и идея умерла в зародыше. Юрка сказал, что портят руки люди низкого интеллекта и дикари, а мы как-никак живем в двадцатом столетии, и нам это ни к чему.

Мы каждый день бегали в справочное бюро больницы узнать о здоровье Инженера, но ответ был один и тот же: состояние тяжелое.

- Медицина атомного века! - цедил сквозь зубы молчаливый Борька Линевский. - Не могут справиться с каким-то паршивым инсультом! Ветеринары!

Дело без Инженера двигалось медленно, но все-таки двигалось.

Работать ультразвуковым паяльником оказалось совсем нетрудно.

Детали приваривались к нужному месту как бы сами собой. А может быть, это руки у нас понемногу привыкли к настоящей работе?

Крыло принимало нужную форму.

Эскизы, начерченные Инженером, были настолько понятны, что совсем не приходилось ломать голову. Будто сам Владимир Августович стоял за спиной и подсказывал неслышным голосом. Или, может быть, за это время мы научились бегло читать чертежи?

Шел июль. Солнце нещадно палило землю. Она ссыхалась и трескалась. Асфальт на городских улицах размяк, от него несло жаром и нефтью. Вечерами мы уходили в парк, к ближнему озеру, и купались до тех пор, пока не начинало ломить в ушах.

Однажды после купанья мы лежали на травянистом берегу под кустами боярышника и лениво переговаривались. В темных деревьях ворочалась, посвистывала, устраиваясь на ночь, какая-то птица.

Месяц белым корабликом всплывал над горами.

Тошка начал рассказывать про то, как он прыгал с крыши своего дома с зонтиком вместо парашюта.

Вдруг Юрка привстал и приложил к губам палец:

- Т-с-с-с!

По траве к озеру шли двое. Мужчина в белой рубашке с короткими рукавами и женщина в теннисной блузке и узкой черной юбке. Волосы у мужчины топорщились жестким ежиком. Квадратный боксерский подбородок выдавался вперед.

- Т-с-с-с! - еще раз зашипел Юрка, и в женщине мы узнали Веру Августовну.

- С кем это она? - прошептал Борька.

Пара прошла мимо наших кустов и остановилась на берегу.

- Красиво! - сказал мужчина и, оглянувшись, взял Веру Августовну за руку.

Так они стояли несколько минут в тишине, любуясь озером и темно-фиолетовыми горами.

Потом мужчина быстро притянул к себе Веру Августовну и охватил ее плечи руками. В следующий момент мы услышали короткий шлепок, и мужчина отпрянул от Веры Августовны.

- За что? - спросил он глухо.

- За то самое, - ответила Вера Августовна. - За то, что у тебя нет чувства меры.

- Но мы знакомы два года.

- Потому и обидно. Я думала, что ты другой.

- Какой, например?

- Не такой, как все остальные.

- Господи, - сказал мужчина. - Ведь я человек. И летаю с тобой два года.

- Вот гад, - прошептал Юрка, сжимая кулаки.

- Почему обязательно руки? - спросила Вера Августовна.

- Потому что они у меня есть.

Вера Августовна засмеялась.

- Как все примитивно! Давай лучше поговорим о чем-нибудь. Почему, когда мы встречаемся, ты молчишь и хватаешь меня за руки?

- О чем будем говорить? - сказал мужчина с отчаяньем. - Ну, о чем?

- Ты умеешь мечтать?

- О чем?

Вера Августовна помолчала, глядя на темно-фиолетовые горы.

- Об энтомоптере, например.

- Об энто... что это за чертовщина?

- Энтомоптер? Это мечта.

- Не знаю, - сказал он. - Не нуждаюсь ни в каких энтомоптерах.

- Жалко, - сказала сказала Вера Августовна. - Я, кажется, ошиблась.

Мужчина вздохнул.

- Не ожидал я такого разговора.

- Я тоже, - сказала Вера Августовна.

- К чему она об энтомоптере? - прошептал Тошка.

- Заткнись! - страшно прошипел Юрка.

Мужчина еще раз вздохнул.

- Я люблю мечтать о земных делах.

- А я о невозможном.

- Вера, неужели все так и кончится?

- Не знаю. Ничего я не знаю, - сказала Вера Августовна.

- Что такое энтомоптер?

- Я уже сказала: мечта! Мечта о крыльях для всех.

- Не понимаю.

- Конечно. Тебе трудно понять. Да и не все ли равно, о чем мечтать. Главное - надо уметь мечтать.

- Почему ты сегодня такая колючая?

- Я, кажется, всегда такая.

- Ты была другой раньше.

- Люди меняются. Со временем они начинают понимать то, чего не понимали раньше.

- Неужели мы встретились для того, чтобы ты высказала мне все это? сказал мужчина.

- Может быть.

- И ты не оставляешь мне никакой надежды?

- Вот пристал, паразит, - прошептал Юрка.

- Мне очень не хотелось сегодня встречаться с тобой, Игорь, - сказала Вера Августовна. - Но если уж я пришла...

- Так, так... - сказал мужчина. - Спасибо за откровенность. Ну что ж, прощай.

Он повернулся и пошел в сторону танцплощадки, откуда плыли медленные звуки танго.

- Молодец! - прошептал Юрка.

- Кто? - придвинулся к нему Тошка.

- Она, конечно.

- При чем здесь энтомоптер? Почему она говорила о нем?

- Вот балда! - пробормотал Борька.

Вера Августовна постояла немного в густеющих синих сумерках, а потом, неслышно ступая по траве, пошла к нижней аллее парка.

На другой день мы закончили второе крыло. Оставалось обтянуть оба крыла полиэтиленовой пленкой. Инженер показывал нам, как приклеивать пленку к металлу, но Юрка, который теперь командовал всеми работами, сказал, что хорошо бы посмотреть, как будет выглядеть энтомоптер с необтянутыми крыльями.

Мы поставили раму с двигателем на колеса и выкатили ее во двор. Туда же принесли тонкие, почти невесомые каркасы крыльев. Они были словно сотканы из матово-серебристых нитей. Они лежали на земле и тихонько гудели под легкими порывами ветра.

Потом мы подняли крылья и закрепили их на раме шпильками из особо закаленной стали. Юрка подвел штанги кулисного механизма под средние нервюры, и крылья выпрямились и напряглись, и гул ветра в них стал громким, как в струнах рояля.

Мы отошли в сторону.

Огромная стрекоза с велосипедным туловищем и стреловидным плавником стабилизатора стояла, вздрагивая, посреди двора.

Может быть, она была немного не такой, какой виделась мне во сне, и не такой, о какой я мечтал наяву. Может быть, эта машина напоминала не стрекозу, а первый в мире планер Лилиенталя или похожий на коробчатого змея самолет братьев Райт. Но каждая линия этой стрекозы была совершенна, каждый винт и каждая скоба - прекрасны.

С удивлением посмотрел я на свои руки, поднес их поближе к лицу.

Неужели они смогли сделать, наконец, кое-что настоящее?

Руки были обыкновенные. Ничто в них не изменилось. Я хорошо помнил время появления каждого шрама, каждой царапины на пальцах. И все-таки что-то другое в них тоже было. Только я не мог понять - что.

Я взглянул на ребят. Они улыбались.

Никогда в жизни у меня не было лучших друзей, честное слово!

- Сделали, а? - сказал вдруг Тошка. - Вот он какой - эн-то-моп-тер. Красота, а? Закачаешься!

- Ну, сделали, - сказал Юрка. - Чего звенеть то? Должны были сделать. Безрукие мы, что ли?

-Да я не про то, что безрукие, - сказал Тошка обиженно. - Я про то, что все-таки сумели. Понял?

Мне вспомнились любимые слова Инженера:

"Dinamis mobilis".

Только Борька Линевский стоял, засунув руки в карманы смотрел и молчал. Он старался казаться сдержанным.

- Нравится? - спросил у него Тошка.

Борька пожал плечами:

- А полетит?

- Амеба! - сказал Тошка с великим презрением и отвернулся.

- Хватит, насмотрелись. - Юрка подошел к энтомонтеру, приподнял крыло и взялся за штангу кулисного механизма.

И тут нас окликнули:

- Мальчики! Подождите!

К нам от калитки шла высокая женщина в темно-синей форме гражданского воздушного флота. Из-под узкой пилотки с голубым кантом красиво выбивались золотистые волосы. На белоснежной кофточке лежала темная полоска галстука, завязанного по-мужски. Серебряные орлиные крылья - знак ГВФ - горели на лацкане жакета.

- Я тоже хочу посмотреть, - сказала женщина и подошла к энтомоптеру.

И только тут я узнал Веру Августовну. И, наверное, с этого момента навсегда влюбился во всех женщин-летчиц, радисток и стюардесс.

Вера Августовна сказала, что ее рейс был задержан на два часа, она воспользовалась этим и забежала к нам, чтобы узнать, как двигается работа.

Она обошла вокруг энтомоптера, потрогала кулисный механизм, штанги и кромки крыльев и спросила, когда мы его закончим.

- Завтра, наверное, - сказал Юрка. - Пленку осталось натянуть. Вот если бы Владимир Августович был с нами...

Вера Августовна опустила голову, и лицо ее стало грустным. Она стояла так, наверное, целую минуту, и мы тоже стояли, не зная, что говорить и что делать. Потом она посмотрела на нас и улыбнулась. Но улыбка получилась бледной, неестественной.

- Да, если бы Володя был сейчас с нами... Дорогие мои, хорошие люди! сказала она вдруг и положила руку на плечо Юрке. - Счастливые вы! Умеете хорошо мечтать и претворять свои мечты в жизнь. А вот я не умею. Совсем не умею... Впрочем, это не относится к делу. Расскажите мне лучше, как работает механизм.