Этнокультурная история казаков. Часть III. Славянская надстройка. Книга 3 - Коллектив авторов

Иван Грозный своим указом переселил на Дон несколько сот городовых казаков для укрепления Войска Донского. Существенное обрусение казачества в эти годы в результате его ежегодного пополнения значительно обрусевшими казаками-переселенцами ещё больше укрепляло в казачестве сознание его связанности с Московской Русью. Тем более, что у многих казаков в русских украинных городах находились семьи.

* * *

Несмотря на понесённое поражение у Астрахани, крымский хан продолжал грозить царю «огнём и мечом» и требовал, чтобы царь отказался от владения Казанью и Астраханью. Угрозы требовали лучшей организации обороны пограничной полосы. В 1571 году царь поручил воеводе М. И. Воротынскому разработать порядок службы пограничных казачьих войск. Он должен был вызвать в Москву начальников частей боярских детей и казачьих атаманов, сделать списки их наличного состава, установить места их расположения и разработать порядок службы. Несение пограничной службы возлагалось на служилые городские казачьи части, части боярских детей и на поселения донских казаков. Сторожа служилых войск спускались к югу и сливались с донскими казаками и таким образом наблюдение в сторону юга велось до пределов Крыма и кочевьев Ногайской Орды.

Война на западе продолжалась. Части донских казаков находились в составе московских войск и только незначительная часть их осталась на Дону. Именно к этому времени (1572 год) и относится объединение верховых и низовых донских казаков. Атаманом объединённого Войска стал Черкашин, присутствовавший тогда на Дону. В Войске была установлена жёсткая дисциплина: за неповиновение применялись решительные меры не только к отдельным лицам, но и целые станицы «брались на щит» и виновные поголовно уничтожались.

Гетманом днепровских казаков был Ружинский. При нём днепровские казаки состояли на службе московского царя и защищали границы московского государства. После одного из походов на Крым Ружинский с казаками направился в Чёрное море, достиг южного берега и высадился в Трапезунде. Занявши город, захватил большую добычу, затем занял Синоп, разрушил его до основания и подошёл к Константинополю. Из этого похода Ружинский вернулся с большой добычей. Кроме политических соображений войны с мусульманами ненависть Ружинского к ним объяснялась захватом турками его жены и маленькой дочери. Казаки днепровские и донские держали под угрозой нападения Крымское ханство со стороны Дона и Днепра.

Несмотря на организацию пограничной службы, татарам порой удавалось проникать скрытно в московские пределы. Они избегали речных переправ и проходили по водоразделам, так называемым «Муравским Шляхом», шедшим от Перекопа до Тулы между верховьями Днепра и Северского Донца.

Летом 1571 года крымский хан Девлет-Гирей выступил на Московскую Русь со всеми силами. Впрочем, сперва ставил ограниченные цели – хотел напасть лишь на Козельск. Но к нему явилась группа изменников под предводительством Башуя Сумарокова. Сообщили, что на Руси «была меженина великая и мор», что войска «в немцех», а у царя «людей мало». И Девлет-Гирей повернул на Москву, которую татары подожгли. Случился один из самых страшных пожаров. Погибло и много крымцев, кинувшихся грабить. И Девлет-Гирей предпочёл увести орду от пылающего города – вместо этого беспрепятственно набрал по русской земле огромнейший полон.

Но ответные удары не заставили себя ждать. Днепровские казаки «впали за Перекоп», погромили крымские улусы. А волжские казаки отплатили Ногайской орде за измену, совершили рейд на её столицу Сарайчик, разорили его и сожгли. Иван Грозный после сожжения Москвы готов был мириться уже на любых условиях. Выражал готовность отдать Астрахань, платить «поминки». Приказал срыть Терский городок, раздражавший Стамбул и Бахчисарай. Но этого теперь было мало! Успешный поход показал, как легко громить обессиленную Русь. Значит, оставалось её добить. В Бахчисарае уже распределяли наместничества – кому из мурз дать Москву, кому Владимир, кому Суздаль. А купцы, спонсирующие поход, уже получали ярлыки на беспошлинную торговлю по Волге.

Но и Московия готовилась. Во главе войска были назначены лучшие полководцы М. И. Воротынский и Д. И. Хворостинин. Но сил не хватало. На окский рубеж ратников скребли «с миру по нитке». И вот тут-то казакам в первый раз суждено было спасти Московскую Русь. Первый общедонской атаман Михаил Черкашин поднял и привёл на подмогу казачий Дон. В сражении с 30 июля по 3 августа в битве при деревне Молоди крымцы были разбиты. Полный разгром многократно превосходящих врагов казался настоящим чудом… Хотя этой битвой война с Крымом не завершилась. Предложения о мире хан по-прежнему отвергал.

А атаману Черкашину жестоко отомстили. До сей поры Азак неофициально считался как бы нейтральным городом. Здешние купцы торговали с казаками, городские власти этому не препятствовали. А донцы по памяти всё ещё считали Азак своей столицей, никогда не нападали на него, приезжали сюда сбывать рыбу, военную добычу, покупать одежду, вино, хлеб. Через азакских купцов турки с татарами выкупали у донцов своих пленников, а казаки – своих.

Но теперь крымцы были обозлёны на Черкашина, и когда его сын Данила в 1572 году появился в Азаке, схватили его и увезли в Крым. Атаман отреагировал немедленно. Напал на город, погромил посад Тапракалов, ворвался в Крым и захватил 20 «лучших людей», в том числе Сеина, шурина турецкого султана. А через азакского пашу передал, что отпустит всех в обмен на сына. Девлет-Гирей не согласился, предал Данилу мучительной казни. Естественно, в ответ были убиты заложники.

В Москву передавали, что султан был очень недоволен действиями татар. Видимо, не терял надежды, что с донцами можно жить в мире и оторвать их от союза с Россией. Он писал хану: «А ведь де, Азак казаками и жил, а казаки де, Азаком жили, о чём де, у них по ся места всё было смирно. Нынче деи, ты меж казаков и Азаком великую кровь учинил». И действительно, с этого момента нейтралитет Азака закончился.

* * *

К концу XVI века христианская казачья республика на Дону выросла в мощное военное и полностью суверенное политическое общество, готовое померяться силами с турецким султаном и державшее в страхе его степных вассалов. С христианской же Москвою донские казаки установили отношения взаимной поддержки. Такое положение удовлетворяло население Донской Земли, московским же царям было не по душе. Им приходилось с ним мириться, но в их глазах донские казаки оставались только «своевольными людьми», не пожелавшими быть под высокой рукой христианского государя.

Войско пополнялось выходцами из Великороссии, Новгорода, Вятки и других мест, а также инородцами. Однако прибывающие принимались в казаки не все и не сразу. Чтобы стать казаком, то есть полноправным членом Войска, нужно было иметь постановление Войска. Для этого требовалось заявление и согласие войскового Круга или станичного постановления.

Далеко не все получали такое согласие. Нужно было для этого пожить на Дону, и иногда продолжительное время, войти в местную жизнь, «застариться» (говоря иначе, пропитаться культурой и моралью казачьего сообщества, сродниться) и тогда только давалось разрешение на право называться казаком. Поэтому среди казаков проживала значительная часть населения, не принадлежавшая к казачеству. Эти люди назывались «бездольными людьми» и «бурлаками». Из них образовывались рабочие группы для ловли рыбы, варки соли, ухода за скотом и других войсковых и станичных работ, которые не могли выполняться самими казаками. Среди казаков, преимущественно военных, не было ремесленников, ремеслом занимались люди неказачьего состояния. Таким образом, условия принятия в казачье сообщество доказывают, что это была сложившаяся народность, ревниво охранявшая право своего гражданства, которое посторонними приобреталось только с согласия коренного населения.

Самыми близкими соседями донских казаков были: на севере царство Московское; на юге – Крымское ханство, остатки кочевых орд и окраины турецких владений в Азаке; на западе – единокровные казаки днепровские. Ввиду особенного положения Дона в самом центре павшей Ордынской империи, донским казакам пришлось долгие годы вести кровавую борьбу с остатками татарских улусов. Поэтому первые десятилетия их независимого существования проходили вне экономических достижений, а исключительно в интересах самообороны или войны для добычи, которая только и служила возмещением потерь, причинённых нападениями кочевников. Походы на турок и на персов, кроме этого, вдохновлялись рассказами и преданиями о немилосердных истязаниях ими христиан.

* * *

В то время, когда начинались неудачи московских войск на западе, для Москвы создалась угроза и в далекой Сибири, в одной из частей бывших монгольских владений. Последний её владетельный хан признал власть московского царя, но был убит одним из своих противников, Кучумом. Кучум, ещё в 1567 году захватив власть в Сибирском царстве (ханстве), занял враждебное отношение к Москве. Угроза ставила царя в необходимость держаться «вежливости».