Гоблины: Жребий брошен. Сизифов труд. Пиррова победа (сборник) - Андрей Константинов

– Во-во, мне тоже нога понравилась, – подтвердил знаток высоких искусств Шевченко.

Они с Иваном Демидовичем так увлеклись созерцанием шедевра, что не заметили, как в курилку вошла Прилепина. Она машинально глянула поверх голов, скользнула взглядом по рисунку и, прикрыв за собой дверь, произнесла с издевочкой:

– Красотища!!! Это кто ж такая?

Мужчины вздрогнули. Причем Филиппов от неожиданности даже выпустил рисунок из рук, и Ольга, проявив недюжинную реакцию, успела подхватить его первой и внимательно всмотрелась.

– А знаете, у меня складывается ощущение, что она чем-то похожа на меня?

Все трое «гоблинов» продолжали пребывать в близком к ступору состоянии. Начавший краснеть Тарас, чувствуя на себе ответственность за произошедшее, принялся сбивчиво и фальшиво выкручиваться:

– Вот и я им то же самое сейчас говорил. Это ж надо, как на нашу Ольгу Николаевну похожа! Правда, мужики?

«Мужики» с глупым видом кивнули, как бы подтверждая.

– Ваша работа, Борис Сергеевич? – поинтересовалась Ольга.

Оперативный водитель виновато развел руками, стараясь не встречаться с Прилепиной глазами. И тогда та решилась на маленькую месть, поставив целью окончательно вогнать в краску всех участников художественного заговора.

– Ну, что я могу вам на это сказать? – Ольга обвела насмешливым взглядом «аудиторию». – Нарисовано, безусловно, талантливо. Вот только художник должен быть правдивым, а вы, Борис Сергеевич, в данном случае мне немножечко польстили… Во-первых, бедра. Увы, но тут вы, скорее, изобразили идеал, к которому мне лишь следует стремиться. Вот, сравните…

Левой рукой Прилепина начала медленно приподнимать край юбки, оголяя бедро. На лицах у «гоблинов» немедля отразилась целая гамма самых разных чувств: от смущения до профессионально-мужского интереса. Задрав юбку до края чулок, Ольга, выждав чуть-чуть, опустила подол.

– Во-вторых, грудь. Вы, Борис Сергеевич, абсолютно правильно учли и предусмотрели, что треугольная, или грушевидная, грудь после родов, скорее всего, слегка подвиснет, – произнося этот монолог, Ольга взялась расстегивать пуговицы на блузке, окончательно загипнотизировав этими телодвижениями своих коллег. «Вы видите меня, бандерлоги?» – «Мы видим тебя, Каа!» – Но дело в том, что у меня от природы грудь круглая и достаточно плотная. Поэтому здесь пока всё более-менее в порядке. – Блузка расстегнута до конца, и теперь мужчинам была хорошо видна стиснутая бюстгальтером грудь. Даже старый конь Афанасьев, и тот искоса бросал заинтересованные взгляды. Хотя, казалось бы, что ему с той борозды? Ольга тем временем взялась за застежку между чашечками. – Желаете удостовериться?

– НЕТ! – прозвучало в ответ решительно-отчаянное.

Под этот дружный вопль в курилку вошел Андрей и обалдело уставился на Прилепину. Та, ойкнув, неуклюже запаханулась и, сгорая от стыда, выскочила в коридор. Таким образом, эффект от затеваемой маленькой мести получился обратным – больше других в краску Ольга вогнала саму себя.

– Я не понял. Вы тут чем, собственно, занимаетесь? – удивленно пробормотал Мешок. – В карты, что ли, играете? На раздевание.

– Да нет, Андрей. Это просто… просто… – принялся мямлить Тарас, пряча за спиной злосчастный рисунок. – Я тут одной своей знакомой лифчик купил. На день рождения. Побоялся, что с размером промахнулся, вот и просил Иоланту Николаевну примерить. У них эта… Короче, один размер.

– А ты уже и про размер Прилепиной успел разузнать? – недобро прищурился Мешок, понимая что его банально разводят.

– Я так, сугубо визуально, на глазок.

– Ладно, хорош мне тут вкручивать. Давайте все живо вниз и поехали. «Транспортники» там все жданки проели, нас дожидаючись. Демидыч, ты с нами, не забыл?..

* * *

Пока транспортные деятели с Московского вокзала плотно работали с Филипповым, закрепляя его показания по «фотороботам упырей кисти Сергеича», Андрей и Тарас, воспользовавшись гостеприимством оперативника Лисицына, смолили у него в кабинете.

Хозяин помещения пребывал в радостно-возбужденном состоянии, коего от коллег «с земли» не скрывал.

– …Ну, мужики, просто нет слов! Московские смежники, так те просто ссутся от восторга. У них эти фанаты во где сидят! Да и у нас здесь, как понимаете, не лучше. Как домашняя игра у «Зенита» – всё, туши свет. «Вихрь-антитеррор», по сравнению с этими мразями, вообще ни в какое сравнение не идет. А уж после «глухаря» с убийством бомжа… Короче, спасибо вам, мужики. Вот та-акенное спасибо!

– «Спасибо» не булькает, – прозрачно намекнул Шевченко.

– Всё тебе будет, дорогой. Булькнем, обязательно булькнем! – успокоил Лисицын. – Вот на днях нашего Демидыча в Москву свозим, официальное опознание проведем и ка-ак булькнем!

– «На днях», это когда? – уточнил Мешок. – Не опасаетесь, что эту сладкую парочку москвичи к тому времени запросто могут отпустить? Замучаетесь потом искать.

– Не боись, Андрей Иванович, – Лисицын покровительственно похлопал его по плечу. – Этих упырей, всех скопом, по нашей просьбе на десять дней закрыли. За мелкое хулиганство. Причем тот, который Кирсанов, десяткой всяко не ограничится. Потому как там в перспективе, минимум, уголовное дело за злостное сопротивление: Кирсанов при задержании менту нос разбил. А когда сюда до кучи приплюсуется еще и убийство бомжа… В общем, парень попал по полной. Да и хрен-то с ним, не жалко. Москвичи говорят, больно дерзкий: когда его винтили, он всех на ноль умножал, папой хлестался.

– А кто у нас папа?

– Не знаю, у меня информации пока нет. Но в данном случае всё едино: кем бы этот папашка героиЦкий ни был, но с убийства не соскочишь… Да я самолично проконтролирую, чтобы Кирсанов сел железно и надолго, – распалился Лисицын.

– Экий ты кровожадный! – усмехнулся Мешок.

– А не хрен срать на моей земле! Моих парней из-за этого убийства в прошлом месяце премии лишили!

– М-да, аргу́мент серьезный.

В кармане у Андрея заголосил мобильник. Высветившийся на дисплее номер был ему незнаком.

– Слушаю?!.. Да, я… Кто? Понятно… Так, и что же?.. Допустим, но мы здесь каким местом?.. Интересная у вас логика. Нет, просто я не понимаю какая связь между нашей службой и вашей «горячей линией»?.. Ах, Владислав Юрьевич распорядился?!.. Хорошо, и что я теперь должен делать?.. Куда «для начала подъехать»?.. Ладно, через час буду. Нет, раньше, извините, не смогу. Всё…

– Что стряслось? – навострил уши Шевченко.

– Не знаю. Пока лишь ясно, что ничего хорошего. Срочно вызывают в пресс-службу ГУВД. Дескать, на той неделе начальник Главка проводил прямую линию с населением, раздал людя́м кучу обещаний и вот теперь дал задание пресс-службе назначить конкретных исполнителей.

– Понятно, – хмыкнул Лицсицын. – Белоснежка пиарится, а семь гномов пашут. Не переживай, Андрей Иванович, в нашей епархии такая же херня.

– Спасибо, дружище. Ты даже не представляешь, насколько мне стало легче после твоих бесхитростных слов, – раздраженно хмыкнул Андрей. – Ладно, вы тут с Филипповым заканчивайте. А я поехал. К Белоснежке.

– Яблочко по дороге не забудь купить, – язвительно напомнил Шевченко.

– Какое яблочко?

– Отравленное. Знаешь, как Белоснежки их хавают?!..

* * *

Уже отзвучала вечерняя «Симфония серебряной воды», и немалая толпа туристов, специально собравшаяся поглазеть на причудливую игру музыкальных фонтанов на площади у Финляндского вокзала, разбрелась-рассосалась, а Виктора всё не было. Сидя на нагретом за день гранитном парапете, Элла Калугина в нетерпении покусывала тонкие алые губки и поминутно бросала взгляды на башенные вокзальные часы. Наконец, с опозданием почти в двадцать минут, он соизволил появиться. Элла нахмурилась было, размышляя какой кары заслуживает ее избранник, но в последний момент решила не гневаться и, подставляя щечку для поцелуя, лишь протянула капризно:

– Ну почему так долго? Я уже бог знает сколько здесь околачиваюсь.

– Напарник выходил перекусить. Нужно было обязательно его дождаться, объект ведь просто так не оставишь, – пояснил Виктор, высокий красивый парень в униформе сотрудника охранного предприятия «Северный полюс». – Элка, выглядишь сегодня просто потрясно! У меня на тебя даже часы встали.

– Ф-фу, пошляк!

– Не пошляк, а сверхчувствительный человек, – поправил Виктор. – Ну, что там у вас стряслось? Выкладывай.

– У матери совсем крыша поехала, – с плохо скрываемой злостью принялась рассказывать Элла. – Узнала, что через неделю с зоны возвращается Маркелов, и не нашла ничего лучшего, как обратиться к ментам. Типа, за помощью.

– Извини, зая, а Маркелов – это кто?

– Сосед наш по коммуналке. Я ведь тебе рассказывала эту историю!