Гоблины: Жребий брошен. Сизифов труд. Пиррова победа (сборник) - Андрей Константинов

– Теперь понятно. Господин Галактионов решил убить сразу двух зайцев: списать украденное на пожар, а заодно еще на пару лет обеспечить свою фирму бюджетным финансированием.

– В самую точку. Тем более что теперь речь должна идти не просто о реставрации, а фактически о полном восстановлении объекта.

– Вот подлец! – Павел Андреевич эмоционально шлепнул ладонью по столу. – Надо же было до такого додуматься! И как человек Бога не боится?

– А при чем здесь Бог? Не нами сказано: «Кто чего хочет, тот в то и верит». Кто в Бога, кто в Сатану, кто – в честных милиционеров.

– Кстати, о «честных милиционерах». Надеюсь, наше участие в раскрытии этого преступления будет отражено в сводке?

Мешок с искренним изумлением посмотрел на шефа и обновил стаканы.

– Пал Андреевич, вы меня удивляете! Естественно нет.

– Так какого черта ты мне тут соловьем разливаешься?! – Былое благодушие начальника мгновенно испарилось. На смену ему незамедлительно явилась еще не ярость, но уже по нарастающей клокочущие гневливые реакции. – Я вообще не понимаю, зачем вы сунулись в это дело? Откуда такая нездоровая страсть к инициативе? Причем на чужих полянах?

Мешок счел за лучшее ответить вежливо:

– Так ведь богоугодное дело! Опять же Анечка попросила.

– Охереть! – Увы, вежливость не проканала. – Их, видите ли, Анечка попросила! А убийство Улофа Пальме она вас, случайно, поднять не просила?! Вам что, заняться больше нечем?.. Попросила она! Я вас, между прочим, тоже кое о чем просил! И что? Где результат?!

– Прошу прощения, Пал Андреич! О чем речь-то?

– Я даже не просил – я приказывал! Приказывал, чтобы вы максимально быстро разобрались и решили проблему с бомжом! Мне тут Шевченко взахлеб расписывал про то, какую гениальную комбинацию он провернул. Якобы убийство на вокзале подняли! Дескать, московские нервно курят и сосут! И чего? Поднять подняли, а донести не могем? Последние силы оставили? Или в этой теме мы обратно мимо кассы? То бишь мимо сводки?

– Павел Андреевич, лично проконтролирую! Честно срубленную «палку» с футбольными фанатами мы никому не отдадим, – клятвенно заверил шефа Андрей.

– Да уж, пожалуйста. Сделайте такое одолжение, – проворчал Жмых. – И побыстрее. Потому что у нас здесь не гостиница. И не приют. У нас, между прочим, конспиративная квартира! Само ее месторасположение является государственным секретом! – Павла Андреевича снова понесло. – И что в результате? В результате они мне вчера в контору попа притащили… Ладно, то хотя бы человек Божий… Но этот-то! Скоро месяц как бомж в курилке живет! Свободно шляется по кабинетам, беспрепятственно выходит на прогулки, бегает по магазинам! Обратно скажешь «богоугодное дело»?!!! Да я позавчера в сортир, извини за столь пикантную подробность, полчаса попасть не мог. В свой собственный, заметь, сортир! Потому что этот деятель, как мне любезно объяснили, любит посещать уборную с кроссвордом.

– Что ж нам теперь Демидыча в подвале на цепи держать? – еле сдерживаясь, чтобы не рассмеяться, спросил Андрей. Ох и зря спросил!

– Да я вас всех на цепь, на короткий поводок посажу! Чтобы сидели и занимались своими, а не чужими служебными обязанностями! Пинкертоны хреновы! – Полковник Жмых остервенело ткнул кнопку селектора.

– Слушаю, Павел Андреевич! – раздался голос ответственного дежурного Лоскуткова.

– Свидетеля этого… как его?.. Филиппова, срочно ко мне в кабинет!

– А они еще того… – Сидевший за стенкой Николай замешкался с ответом. – Короче, не вернулись еще.

– Откуда не вернулись? И кто такие «они»?!

– Они с Ольгой Николаевной в библиотеку ушли. У самого Филиппова документов никаких на руках нет. Вот и приходится с ним ходить. Чтобы, значит, книжку на абонементе взять…

– А-а-а!!! – завопил Павел Андреевич и со всей дури шарахнул трубкой о столешницу.

Мешечко, подхватив сигареты, бочком-бочком, потихонечку выскользнул из кабинета начальника. От греха подальше!..

* * *

– …Ну что, Влад, пошел в разведку боем, а вернулся геем?!! Классную делюгу вы с Тимати замутили!

– Илья, пойми, то был в чистом виде форс-мажор! Кто мог знать, что Зеча отправит вместо себя другого человека? А сам в это время заляжет поблизости. Да еще и с оптикой.

– Это не знать, это предусмотреть нужно было! Дебилы! Ты хоть представляешь, сколько денег и усилий мне придется затратить, чтобы замять эту историю? Замять убийство сотрудника Следственного комитета?

– Догадываюсь.

– Ни хрена ты не представляешь! Короче, эти расходы – они твои расходы. Возместишь мне всё до копеечки. Понял?

– Но, Илья, как бы то ни было, но результат-то есть.

– Какой? Что все мы по уши в дерьме?

– Да нет же! Час назад мне позвонил человечек из министерства. Решение принято: слушания по делу Панова возобновятся в Москве. Завтра его этапируют в столицу.

– А судья?

– Судья будет московский. Рассматривается несколько кандидатур, но при этом на каждую у нас имеются неформальные выходы.

– Единственная приличная новость за последние несколько дней… Хорошо, Влад, с этого момента питерская часть этой темы для тебя закрыта. Никуда не суйся, решай исключительно вопросы по Москве. Что же касается Тимати… Конечно, толковый был парень, но в обозримом будущем его все равно пришлось бы списать на берег.

– Имелись какие-то основания?

– В последнее время негритенок наш как-то уж слишком много о себе возомнил. Но всё равно, крайне не вовремя эта «невосполнимая утрата» приключилась.

– Что приключилось?

– Газеты читать надо! Вот что.

– Так ведь… Влад, я каждый день! В обязательном порядке! Но ничего такого…

– А ты про свои газеты не забывай. Про корпоративные. Они же ведомственные, они же служебные… К слову, на венок не поскупись. Как-никак: такого человека потеряли!..

Глава пятая

Протокол о тайных намерениях

Санкт-Петербург,

17 августа 2009 года,

понедельник, 09:43 мск

– …Здоровеньки булы! – В комнату отдыха ввалился веселый, посвежевший после двух полноценных, что в практике «гоблинов» случалось крайне редко, выходных Тарас. – О! Чайник горячий?

– Боюсь, успел остынуть. Я сейчас, буквально пару минут! – в ответ захлопотал-засуетился добровольно взваливший на себя обязанности «кухонного работника» Иван Демидович.

Шевченко подсел к степенно перекусывающему язвеннику со стажем Афанасьеву.

– Как житуха, Сергеич? Всё на кашках сидишь?

– Ты мне кисти обещанные принес?

– Неужто нарисовал?! – заволновался Тарас. – Ну так давай, не томи, демонстрируй.

– Ага, знаю я тебя, – сварливо проворчал Афанасьев. – «Утром деньги, вечером стулья».

– Да я пока просто посмотреть. Может, ты мне кошака в мешке впарить собираешься?

– Казалось бы, при чем здесь Мешок? – голосом популярного усатого телеведущего продекламировал Афанасьев. – Возьми в сумке. Только аккуратнее, не помни.

Тарас, проявляя крайнее нетерпение, достал из сумки папку-паспарту, вытащил из нее листок формата А4.

– Класс! Ну, Сергеич, просто нет слов! Да-а, хороша-а… Да на твоем фоне Рубенс и Врубельс, в натуре, нервно курят.

– Кто хороша? – заинтересовался Иван Демидович, колдуя с заварочным чайником.

– Да это Сергеич, по моему заказу, нашу Ольгу изобразил, – пояснил Шевчнко, продолжая пожирать глазами рисунок. – В жанре ну.

– Не «ну», а «ню», – усмехнулся Афанасьев.

– Вот я и говорю: ню и ну!

– А можно мне взглянуть?

– А чего ж, за просмотр денег не берут. Ходи сюда. Как тебе?

Рисунок, который Тарас протянул бомжу Филиппову, являл собой практически точную копию наброска, некогда сделанного Сергеичем во время общего внутриконторского мозгового штурма. С той лишь разницей, что изображенная на нем сидящая вполоборота Ольга, согласно пожеланиям заказчика, была полностью обнажена. Рисунок, исполненный в графической манере и слегка стилизованный под арт-нуво, смотрелся вполне себе профессиональной работой. Что не преминул отметить Филиппов.

– Знаете, Борис Сергеевич, я не бог весть какой специалист, но, на мой взгляд, – прекрасная работа. Удивительно: за кажущейся лаконичностью чувствуется такая мощная, не выплеснутая экспрессия… По стилю чем-то напоминает манеру зрелого Дега.

– Во-во, мне тоже нога понравилась, – подтвердил знаток высоких искусств Шевченко.

Они с Иваном Демидовичем так увлеклись созерцанием шедевра, что не заметили, как в курилку вошла Прилепина. Она машинально глянула поверх голов, скользнула взглядом по рисунку и, прикрыв за собой дверь, произнесла с издевочкой: