Шолохов - Валентин Осипов

Шолохов не знает, что и ему самому приходит черед быть загнанным в ряды раскритикованных. То подал голос в своей новой книге Лежнев. Годы не образумили этого литературоведа. И до войны, и после всё талдычит одно: «Мелехов — отщепенец!» Шолохов не любил Лежнева.

Партийный политпресс плющит едва ли не каждого. Не пощадил даже Панферова. Маленков пишет Сталину: «В № 12 журнала „Октябрь“ напечатано окончание романа Ф. Панферова „В стране поверженных“ …В ряде мест романа…» Дальше критика — не понравились сцены поведения некоторых героинь в оккупации. Вердикт: журнал изъять.

И все-таки велик авторитет Шолохова. Он приглашен на Всемирный конгресс деятелей науки и культуры в защиту мира. И вопреки мнению редактора «Нового мира» Константина Симонова, ЦК распорядился оставить вёшенца в составе редколлегии.

Нечто новое появилось в настроениях писателя. В одном письме признавался — пусть и с юмором: «Что-то мне под старость кажется, что хороших, милых и простых людей мало стало. А потому, считая все же тебя хорошим стариком, я грушу сейчас о том, что ты далеко. Приятно было бы посидеть вместе, выпить что-нибудь такого (?!), поговорить… Впрочем, может быть, мой пессимизм проистекает от того, что пурпурного вина в Вёшках нет и в помине, а водка у нас разбавленная донской водой и пахнущая бакинским керосином. Так что я не пью, веду трезвенный образ жизни…»

Возможно, есть некая связь между этим тихим письмом и тем, как он обошелся с одним начальственным земляком. К Шолохову пришла старушка из вёшенских и стала жаловаться, что ее сосед — начальник — отрезал своим новым плетнем часть ее огородика. И никого слушать не желает. Шолохов хорошо знал его: фронтовик, член партии. Зазвал к себе и стал увещевать, тот начал оправдываться: дескать, у жалобщицы частнособственнические замашки. Тут и выслушал в ответ: «Веришь в то, о чем говоришь? Не веришь. Фальшивишь. С врагами ты дрался, а с собой подраться забыл. Живуча, говоришь, частная струнка? А как же ты, коммунист, не вытравишь ее из себя?..»

Писатель в Вёшках и в самом деле свой среди своих. Один из таких своих, с хутора Пустовской, Игнат Семенович Мансков, уж больно убедительно раскрыл характер своего знатного земляка в воспоминаниях: «Моя теща к нему: „А сколь же ты денег зарабатываешь“ Михаил Александрович вроде бы даже запнулся на ее вопросе, потом усмехнулся: „Сколь надо, мать, столько и получаю“. А теща дальше: „Сколько надо — это хорошо…“ Тут уж он вслух засмеялся…»

Такое отметил: «Не любил он выделяться. Одним утречком, до зари еще, приехал он на рыбалку, булгачить никого не стал. Просто взял одну свободную лодку, выгнал ее на яму и сидит, ждет поклевку. А с рассветом с берега: „А, мать-перемать, такой-сякой! Гони сейчас же мою лодку! Я тебе желваки повыдавлю!“ А Михаил Александрович ему: „Сейчас… сейчас… Слова-то какие хорошие“…»

И как интересны такие воспоминания: «Один раз ему с другого берега закричали в несколько глоток: „Лодочник, лодочник!“ Ну, он погреб. Подошла лодка, человек пять ввалилось в нее, командуют: „Греби!“ Ну, лодочник гребет. Его такое дело… Перевез одну партию, пошел за другой. Только уже в третий раз кто-то из казаков, прикуривая, разглядел лицо перевозчика… Конфуз! А он: „Ничего, ничего… Я привычный к веслам“…»

Рыбалка и охота остаются тихим отдохновением души и страстью сердца. Отдавался он этим страстям азартно. В этом году шлет телеграмму в Дели, в советское посольство, приятелю: «Пожалуйста, привези два хороших охотничьих ножа».

Дополнение. Будучи членом редколлегии журнала «Новый мир», Шолохов так или иначе содействовал публикациям писателей разных направлений. В их числе С. Бабаевский, Вс. Иванов, К. Гамсахурдия, С. Гудзенко, В. Катаев, С. Маршак, Ю. Нагибин, З. Паперный, Н. Рыленков, Л. Сейфуллина, Ст. Щипачев… Шолохов мог бы гордиться — классические стихи «Я убит подо Ржевом» будущего главного редактора А. Твардовского здесь увидели свет.

А сколько было — до и после — знакомств: М. Горький, В. Вересаев, И. Бабель, Л. Леонов, Б. Пильняк, А. Серафимович, И. Тихонов, С. Сергеев-Ценский, А. Толстой, К. Федин и более молодые — В. Боков, А. Борщаговский, П. Бровка, А. Платонов, М. Светлов, затем и те, кто годился ему в младшие братья, — И. Абашидзе, М. Алексеев, О. Берггольц, С. Михалков, Ю. Бондарев, Вас. Белов, Л. Васильева, О. Гончар, В. Закруткин, Ан. Иванов, Е. Исаев, А. Калинин, К. Кулиев, И. Мележ, В. Овечкин, Ан. Софронов, Вл. Фирсов, Вас. Федоров, В. Шукшин, А. Проханов, литературоведы Ф. Бирюков, К. Прийма, B. Петелин, композитор Д. Шостакович, скульптор Е. Вучетич, кинодеятели С. Герасимов, Юл. Райзман, М. Чиаурели, C. Бондарчук, Э. Быстрицкая, Ю. Никулин, художники Кукрыниксы и О. Верейский, а также иностранные писатели — Вилли Бредель, Анна Зегерс, Чарлз Сноу, Эрвин Штритматтер, Мартти Ларни, Франтишек Кубка, многие другие.

О Шолохове с восхищением отзывались значительные творцы: Р. Роллан, В. Шишков, А. Исаакян, О. Форш, Э. Хемингуэй, Мулк Радж Ананд, Б. Чопич, Памела Джонсон, Жан Катала, Д. Кьюсак, Я. Ивашкевич, Алан Маршалл, Р. Гамзатов, Э. Межелайтис, Дж. Олдридж, С. Причард, Ч. Айтматов, Юр. Мелентьев, еще многие и многие.

Шолохов — академик, почетный доктор трех университетов, оратор на авторитетнейших международных встречах писателей, ученых, студентов, долгие годы секретарь Союза писателей СССР — отвечал за работу с молодыми писателями…

К чему все эти перечисления? В 1991 году поэт, участник съезда народных депутатов Евг. Евтушенко напечатал статью с названием — антисанитарным — «Фехтование с навозной кучей», где о Шолохове сказано так: «Не любил себя отождествлять с интеллигенцией, да и саму интеллигенцию недолюбливал».

Глава вторая

1949–1950: ЦЕНА ОДНОГО ПИСЬМА

Вернемся в 1929-й: Сталин тогда упрятал в архив свое письмо с критикой «Тихого Дона». Превратил его тем самым как бы в заряд-фугас с часовым механизмом.

Прошло 20 лет.

Дед Трифон: «…к чертям собачьим!»

Шолохов все чаще подстегивает себя в думах — надо продолжать военный роман. Последствия контузии? Терпи казак… По весне отправился в Сталинград собирать материалы — нужны архивы боевых лет, нужны встречи с очевидцами сражения.

Его, знатного гостя, везут по городу. Еще не все отстроено, и потому память легко возвращается в прошлое. Тихие руины, а каково же было советскому воину тогда, в оглушающем громе пальбы, в свисте снарядов и бомб, в предсмертных стонах, в яростных командах, в ругани-проклятиях и в молитвах шепотом…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});