Все дороги этого мира - Ольга Табоякова

Люди молчали. Вроде бы разъяснения и получили, а все равно чего-то не хватает.

- Давайте, эти вопросы оставим на потом, - директор опять взял обсуждение в свои руки. - Кто-то еще хочет высказаться?

Лаврентио запротестовал:

- Подождите, мы еще не все обсудили.

- Хорошо, - Инрих покорно согласился. - Говори.

- Я о нас, - Лаврентио смотрел по очереди на каждого. - Мы есть или нас нет?

- Я поддерживаю, - послышалось от Мухмура Арана. - Мы столько труда вложили в постановку.

Флат глубокомысленно кивнул, Вика стукнула кулаком по руке, Саньо пробормотал что-то утвердительное. Лаврентио вызвал к обсуждению волнующую всех тему.

- Что мы будем делать? - актеры бормотали, но никто не хотел выступать первым.

Мухмур Аран напрягся, он считал, что он и Одольфо родители постановки, и это невнятное бормотание убивает его творческого ребенка. Ситуацию спасла Илиста:

- Мы можем представить нашу постановку в столице. Мы должны ее сделать вечером памяти Одольфо. Если уж мы не попадаем на фестиваль, то давайте хотя бы почтим память драматурга таким образом.

- Правильно, - выкрикнула Вика, но сразу же смутилась.

Дикарь поднял руку:

- Я бы согласился с предложение благородной Илисты, это было бы достойно.

- Но если мы представим постановку в столице, то не сможем ее представить на фестивале, - робко возмутилась Мириам. Гвенни взяла ее за руку и продолжила речь подруги:

- Тогда постановка Одольфо никогда больше не попадет на фестиваль.

- С фестивалем дело темное, простите уж мое вмешательство, - инициативу разговора взял в свои руки отец Григорий. - Когда вы на него попадете еще? Да и поедете ли в таком составе, а вот помянуть Одольфо это правильно.

- Хорошо, - Саньо принял решение. - Я согласен с Илистой. Фестиваль дело десятое, а вот человек и его память...

- Инрих? - Илиста повернулась к директору.

- Я согласен с любым решением, дорогая. В этом случае решить надо именно вам - актерам, а не нам работникам, - директор отстранился от высказывания собственного мнения.

Илиста потребовала голосования. В итоге актеры согласились, что она предложила наилучший вариант.

- Еще вопросы будут? - Инрих был уверен, что нет, но ошибся.

Общим вниманием завладела Най. Эта девчонка затронула финансовый вопрос.

- Я хочу знать, что будет с оплатой? - Най выставила грудь вперед, характерным движением своего отца.

- Ну, как ты можешь, доченька, - забормотала ее мать.

- Это важно для меня, важно для остальных, - Най еще громче заговорила, боясь, что ее могут прервать.

Альтарен и Сесуалий пожали плечами, они решили свои денежные затруднения. Остальным же вопрос вознаграждения, обещанного при их согласии отправиться на фестиваль, показался весьма своевременно поднятым. Илиста и Инрих переглянулись.

- Я понимаю, что это надо обсудить, - Инрих понадеялся, что выразился достаточно дипломатично.

- И обсудить сейчас же, - поддакнула Вика.

- Хорошо сейчас же, - директор приготовился к обороне.

Тишина.

- Я жду, - послышалось от директора.

- То есть как? - изумилась Най. - Это мы ждем.

Инрих подумал еще поиграть в слова, что могло дать ему дополнительные моральные преимущества в будущей торговле, но сделать это ему не дала Илиста.

- Мы оплатим половину обещанной суммы, - актриса сделала свое предложение.

- Донна Илиста, - Флат покачал головой. - Но денежными вопросами занимается Инрих.

- Я придерживаюсь этого же мнения, - быстро выговорил директор, не желая развивать тему "кто хозяин в труппе?".

- Половину? - потянула Най.

- Мы не дошли до Фестивального, - директор обрел почву под ногами и не собирался отступать.

- Так давайте дойдем, - Най упрямилась.

- Доча! - ее мать Анна прикрикнула на девушку.

- Мама! Это ведь и твои деньги!

Хэсс впервые узнал, что оказывается, творческие люди умеют торговаться не хуже самых прожженных торговцев. Почти полутора часовые дебаты привели к тому, что труппа согласилась на условия половинной оплаты с выплатой в течение двух дней по возвращению в столицу.

- Ну, вы и поторговались! - Хэсс стоял рядом с Инрихом.

Труппа разошлась, но директор попросил Хэсса остаться.

- Это еще ничего. Я представляю какие бы дебаты были, если бы они все-таки заполучили свои сундуки с золотом на фестивале, - директор взмок от напряжения. А что тебя удивило?

- Никак я не думал, что артисты так любят деньги, - честно признался Хэсс.

- Фррр, - директор взялся было за косу, но передумал. С жалостью посмотрев на очередную заколку, он убрал руки. - Хэсс, деньги и овации для артистов это есть две главные составляющие их успеха. Если овации они зарабатывают свои трудом, яркостью, талантом, то уж деньги они могут истребовать только своей настойчивостью. Я тебе расскажу, что во многих актерских школах есть даже специальный предмет, суть которого состоит в том, чтобы получить как можно больше за свой труд. И там главная заповедь такая, что если ты беден, то играешь плохо. Понимаешь?

Хэсс подумал над сказанным и кивнул, находя все эти соображения очень разумными.

- Видно, Най этот курс хорошо освоила, хотя вы, Инрих, его раза три проходили. У девушки пока не тот уровень. Ладно, Инрих, что от меня надо?

- Что? - директор дернул говой.

- Я остался, вы же мне сказали, чтобы я подождал, - напомнил Хэсс.

- А! Точно. Ты далеко не уходи, сейчас поедим, и пойдем в главный зал, - объявил Инрих.

- Погодите! - Хэсс поправил платок. - Вы пойдете в главный зал? А я?

- И ты тоже, - Инрих обошел Хэсса вокруг. - Вполне прилично. Мы, как представители, должны хорошо выглядеть.

- А я то зачем? - Хэсс все еще не понимал.

- Так когда, тот совсем худой назначил нам встречу, он так и сказал, чтобы ты тоже был. Он на тебя рукой указал.

- Не может быть, - вор не верил услышанному. - Откуда они меня знают?

- Может быть дело в твоих маленьких человечках? - логично предположил директор.

- Может, - сдался Хэсс.

- Проведай больных, поешь, а потом пойдем. Кстати, как там больные?

- Казимир ничего очухался, но стонет о своей травке. Сильно она его воображение поразила. А вот Маше лучше. Глаз остался цел, только она не видит им отчетливо. Ноги, руки заживают, - отрапортовал юноша.

- Кто с ними сидит?

- С Машей то я, то Нинихмай, - заметив недоумение на лице директора, Хэсс поторопился пояснить. - Это родственник Вуня. А за Казимиром кто-то из охраны присматривает. Я ему успокаивающий отвар сделал, ребята его поят.

Директор кивнул и ушел командовать, предлагать, обсуждать, подслушивать, договариваться, то есть осуществлять свои прямые рабочие обязанности.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});