Загадать желание - Ольга Кай

– Злой, – вздохнула Карина, ежась от вечерней прохлады. – Змей на нас натравил…

– Ничего не натравил, – вступилась я за Ариса. – Просто объяснять было бы долго – что и зачем, вот и…

– А ты в курсе, что ему надо? – перебил меня Володя.

Карина подсела к нему, оба смотрели выжидательно, и стало ясно, что от продолжения разговора мне никак не отвертеться.

– Вова, – серьезно сказала я, – похоже, тебе предстоит стать спасителем этого мира. И… всех нас.

Карина засмеялась было, но сразу замолчала.

– Не шутка, да? – Володя досадливо щелкнул языком. – Всегда мечтал.

Глава 7. Огненный круг

Разбудить Ариса нам удалось ровно настолько, чтобы в полудремотном состоянии затащить его в дом и уложить прямо на полу. Лавки были заняты, Карина предложила мне поспать сегодня с ней, но я отказалась. Рядом с Горынычем было спокойней, твари Пустоши молчали, не донимая своими просьбами и упреками. А что на полу – так уже не привыкать…

Утром в доме с кузницей побывало много народу – и Леон с Алиной, и Вахтыр. Все хотели узнать, куда мы с Арисом подевались. И приглядывались к Володе, пытаясь понять – годится ли он на ту героическую роль, которую ему приготовили.

Горыныч во время этих посещений безмятежно спал в углу горницы. И проспал бы до самого обеда, если б одна проворная старушенция не затеяла уборку. Ей позарез нужно было вымести горницу прямо сейчас, и, уж конечно, спящий на полу мужчина очень даже мешал.

После позднего завтрака, запасшись металлическими собачками, жабками, цветочками и даже одним металлическим тараканом в изящном цилиндре, мы вышли на улицу в поисках тех, кто согласится нам помочь.

Первая же встреченная женщина выглядела усталой и расстроенной.

– Загадайте желание, – Карина протянула ей на ладонях металлическую лягушку. – Пожалуйста.

– Желание? – женщина, очнувшись от невеселых мыслей, недоумевающее смотрела на нас.

– Да, – я подошла к Арисовой сестре. – Пожалуйста, возьмите вот эту фигурку и загадайте вернуться домой.

– Домой? Нет, я не могу… не могу сейчас. У меня муж… он где-то здесь, в этом мире. Мы… потерялись.

– Тогда загадайте что-нибудь другое, что хотите.

Она взяла из рук Карины фигурку, на мгновение спрятала ее в ладонях, закрыв глаза. На лице ее появилась улыбка – словно она сама смутилась доверчивости, с которой загадывала сейчас самое сокровенное. Потом растерянно протянула лягушку нам.

Вова покачал головой:

– Оставьте себе.

Следующей нам встретилась одинокая старушка – она стояла у калитки, щурясь от солнца. Собранные в пучок волосы были гладко зачесаны, но несколько седых прядей выбились и покачивались от теплого ветра.

– Загадайте желание, – попросила ее Карина.

Старушка улыбнулась.

– А чего мне желать?

– Можете пожелать вернуться домой.

Старая женщина вздохнула и покачала головой.

– Что дома? Дети разъехались, не звонят. Дом-развалюха, чинить некому. Зачем мне туда возвращаться? Здесь вон и врач в соседнем дворе, ноги вылечил, ходить снова могу…

– Тогда что-нибудь другое пожелайте, – вздохнула Карина.

– Вещественное, – добавила я. – Чтобы, когда желание сбудется, мы об этом узнали.

Старушка согласилась, недолго подержала в сухих ладонях металлическую розочку и вернула Карине:

– Не люблю ненастоящие цветы.

Предупредив ее, чтобы о желании своем никому не говорила, только нам, когда оно исполнится, мы пошли дальше.

Миновали перекресток. На север уходила дорога, скрываясь в роще.

Пустошь, – напомнили тени. – Идем, идем!

Взгляд от дороги получилось отвести с трудом.

Идем, идем. Пустошь…

Мужчина, направлявшийся навстречу, выглядел таким сердитым, что Карина не решилась к нему подойти.

– Вообще-то я уже загадывала вернуться, – сказала она вдруг. Шепотом, что слышала лишь я. – Загадала, чтобы мы с Вовиком вернулись домой. К маме.

Что из этого получилось – можно было не спрашивать.

Еще несколько фигурок мы раздали в лагере. Один старичок все-таки загадал желание вернуться. Ему было куда – добротный новый дом, дети и внуки, которые приезжали каждые выходные и на праздники… Он искренне хотел снова оказаться с ними, но так и остался сидеть у палатки, сжимая в руках очередную металлическую собачонку.

– И что теперь? – спросила Карина, когда захваченные из кузницы фигурки были раздарены.

Арис пожал плечами:

– Ждать.

Настасья, выглянув на крыльцо, увидела нас и позвала обедать – всех четверых. Вахтыр со своими ребятами остался в лагере, но за широким столом, кроме хозяина и Алины с Леоном, сидел незнакомый мне дядька – коренастый, чернобородый, с обветренным, загорелым лицом. Серые глаза внимательно смотрели из-под сурово сведенных бровей.

– Вот, Фома Николаич только от Пустоши вернулся, – сообщил нам Андрей.

Вежливо поздоровавшись, я опустилась на свободное место и старалась не встречаться глазами с этим гостем.

Пустошь, – шептала подкравшаяся к бревенчатым стенам чернота, и казалось, что этот голос слышен не только мне.

– Как там? – спросил Леон.

– Пока спокойно, – хмуро ответил Фома.

Пустошь…

Ведь отсюда до Солончака – рукой подать… Я глянула в окно, за которым шелестел сад. Нет, дороги на север видно не было, но мне почудился запах поднятой копытами пыли и сухое дыхание мертвой земли.

Пустошь…

И как я не сообразила раньше, что тени ведут меня в Солончак? С самого начала. В нужную сторону. Дважды речку перешли с моей помощью. Хотя… без них нам, наверняка, не спастись было от иштранцев. К лучшему, значит. Главное – теперь не поддаться.

И – Арису рассказать. Обязательно. Он-то что-нибудь придумает.

Нет. Нельзя. Нельзя…

Только не вспоминать о Максиме. И… не выдать своих мыслей этому человеку, который, наверняка, уже не одного колдуна убил у охраняемой стражами границы.

Пустошь, Пустошь… Идем!..

До вечера Володя работал в кузнице, а старый кузнец Семен ворчал, что, дескать, снова всякую ерунду делает бесполезную, сырье переводит. Когда мы с Арисом заглянули, он как раз заканчивал лилию – красивую, почти как живую, только что не цветную, а серую.

Карина тихонько вошла и тоже любовалась процессом.

– Красиво, да? – в ее голосе слышалось неприкрытое восхищение и гордость.

– Я и раньше этим делом увлекался, всякую мелочь делал, – Володя вытер рукавом влажный лоб и улыбнулся. – Но у меня не получалось вот так быстро…

– А теперича ты колдун, – подал голос присевший в уголке Семен. – Вот и спорится дело… с чародейством-то!

– Наверное, – согласился Вова и снова принялся за работу.

Сгущались сумерки. Мы все ждали, что кто-то из тех, кто загадывал желания утром, придет к нам и скажет, что загаданное сбылось. Но… старичок, который сегодня, держа в руках выкованную Володей собачонку, пожелал вернуться домой, все так же сидел у палатки и смотрел в темнеющее небо.

– Что-то долго у них ничего не сбывается, – пробормотала я, оглядываясь на одинокий силуэт старика.

– Мало ли, что они загадали, – пожал плечами Арис. И глянул в небо: не полюбоваться звездами, а словно высматривал что-то. – Надо бы кое с кем посоветоваться.

При мысли об Огненном возмущенное шипение ударило по ушам. Я вздрогнула и тут же постаралась сделать вид, будто просто замерзла. Арис обнял меня, согревая.

– Ты чего? Тепло ведь…

Я прижималась к нему, мелко дрожа, и видела перед собой не засыпающую улицу, освещенную окнами домов, а пустынную дорогу, а за ней – равнину, на границе которой неподвижными черными фигурами, словно верстовые столбы, замерли стражи этого мира.

Пустошь, Пустошь…

В доме было душно.

Нам с Алиной постелили в хозяйской спальне, вместе с Настасьей. Женщина устала за ежедневными хлопотами, которых с появлением колдунов стало больше, и уснула сразу. Алина еще немного шепотом порасспрашивала меня о сестре Ариса и Володе, и тоже уснула.

А мне не спалось.

Мы с Арисом не сразу пошли в дом, а, спрятавшись в тени старой груши, долго еще не могли отпустить друг друга. И мне все равно было, увидит нас кто или нет, потому что боялась, отчаянно боялась того мгновения, когда Ариса не окажется рядом, и черные тени вновь заговорят со мной. Давно надо было все ему рассказать, но этого я боялась еще больше, сама не зная – почему. И теперь, на узкой лежанке, завернувшись в легкое одеяло, отчаянно пыталась спрятаться от зовущего, настойчивого шепота:

Пустошь, Пустошь…

– Тише! – накрыв голову подушкой, я надеялась, что они замолчат.