Сотрудник агентства "Континенталь" - Дэшилл Хэммет

– Все честно, – подтвердил я. – Пэдди для тебя много значил?

Она тупо кивнула, стараясь справиться с собой, и опять застыла.

– Есть возможность рассчитаться за него, – предложил я.

– Это как?..

– Говорить.

Она долго смотрела на меня непонимающим взглядом, будто пытаясь ухватить смысл моих слов. Ответ я прочел в глазах раньше, чем услышал.

– Господи, да я сама хочу. Но я дочь Коробки Кардигана. Мне – стучать? Вы против нас. К вам идти? Пошла бы. Но я же Кардиган. Молиться буду, чтобы вы их повязали. Крепко повязали, но..

– Твои чувства благородны, по крайней мере – слова. – Я усмехнулся. – Ты кого изображаешь – Жанну д'Арк? А сидел бы сейчас твой брат Фрэнк, если бы его не заложил в Грейт-Фолс его дружок Джон Водопроводчик? Проснись, моя милая. Ты воровка среди воров, и кто других не надул, тот сам с бородой. Твоего Пэдди кто убил? Дружки! Но ты не можешь им ответить – тебе закон не велит. Боже мой!

После этой речи лицо ее стало еще угрюмее.

– Я им отвечу, – сказала она. – Но с вами не могу. Вам сказать не могу. Если бы вы были наш, сказала бы... а подмогу, если найду, так не у вас. И кончим, ладно? Я знаю, что вы сердитесь, но.. вы мне скажете, кого еще... кроме... нашли в этих домах?

– Сейчас, – огрызнулся я. – Все выложу. Расскажу как на духу. Только ты, не дай Бог, не оброни лишнего словечка, пока слушаешь, а то нарушишь этику вашей благородной профессии.

Как всякая женщина, она пропустила мои слова мимо ушей и повторила:

– Кого еще?

– Зря теряешь время. Но вот что я сделаю: я назову тебе парочку, которой там не было: Большая Флора и Рыжий О'Лири.

Она перестала смотреть на меня как одурманенная. Зеленые глаза потемнели от ярости.

– А Вэнс был? – спросила она.

– Угадай, – ответил я.

Она посмотрела на меня еще немного, потом поднялась.

– Спасибо за то, что сказали и за то, что встретились со мной. Я вам желаю успеха.

Она вышла на улицу, где ее поджидал Дик Фоули. Я доел то, что мне принесли.

В четыре часа дня мы с Джеком Кониханом остановили нашу взятую напрокат машину недалеко от входа в гостиницу «Стоктон».

– В полиции он отвертелся, так что жилье менять ему вроде незачем, – сказал я Джеку, – а к служащим в гостиницу я приставать бы пока не стал – мы их не знаем. Если он до ночи не появится, подкатимся к ним.

Мы закурили и стали обсуждать, кто будет следующим чемпионом в тяжелом весе, где достать хороший джин, как несправедливо новое правило в агентстве, что за работу в Окленде больше не полагается командировочных, и прочие волнующие темы – и так мы скоротали время от четырех до десяти минут десятого.

В 9.10 из гостиницы вышел О'Лири.

– Бог милостив, – сказал Джек и выскочил из машины, чтобы идти за ним пешком, а я завел мотор.

Огневолосый великан увез нас недалеко. Он скрылся за дверью у Лароя. Пока я поставил машину и дошел до кабака, О'Лири и Джек успели найти себе место. Джек устроился за столиком у края танцевальной площадки. О'Лири сидел у противоположной стены возле угла. Когда я вошел, толстая блондинистая пара как раз освобождала столик в углу, и я убедил официанта отвести меня туда.

О'Лири сидел так, что я видел только его затылок и щеку. Он наблюдал за входной дверью, наблюдал с нетерпением, которое сменилось радостью, когда вошла девушка. Та самая, которую Анжела Грейс назвала Нэнси Риган. Я уже сказал, что она были миленькая. И это правда. Задорная синяя шляпка, закрывавшая ее волосы, нисколько не повредила сегодня ее милоте.

Рыжий вскочил на ноги и, оттолкнув по дороге официанта и двух-трех посетителей, пошел ей навстречу. Наградой за энтузиазм ему были несколько ругательств, которые он оставил без внимания, и белозубая синеглазая улыбка... тоже, скажем так, милая. Он подвел девушку к своему столу, усадил лицом ко мне и сел сам, лицом исключительно к ней.

Речь его доносилась до меня в виде баритонального рокота, из которого мое шпионское ухо не могла вычленить ни слова. Похоже было, что он ей много чего говорил, и слушала она так, как будто ей это нравилось. Один раз до меня долетело:

– Нет, Рыжик, дорогой, так не надо... – Голос у нее – я знаю другие слова, но уж будем держаться этого, – звучал мило. В нем был мускус, в нем был тембр. Не знаю, откуда взялась эта подружка бандита, но либо она воспитывалась в хорошей семье, либо хватала все на лету. Время от времени, когда оркестр брал передышку, до меня доносилось несколько слов, но из них я уяснил только, что ни она, ни ее буйный кавалер ничего не имеют друг против друга.

Когда она пришла, ресторан был почти пустой. К десяти он наполнился, а десять для клиентов Лароя – время детское. Я стал меньше интересоваться подругой О'Лири, хотя она была мила, и больше – другими соседями. Мне бросилось в глаза, что женщин тут маловато. Я присмотрелся – в самом деле, по сравнению с мужчинами их было чертовски мало. Мужчины – мужчины с крысиными лицами, мужчины с угловатыми лицами, с квадратными челюстями, с отвисшими подбородками, бледные мужчины, сухопарые мужчины, странного вида мужчины, свирепого вида мужчины, обыкновенные мужчины – сидели по двое за столиком, по четыре за столиком, и приходили все новые, а женщин чертовски мало.

Эти люди разговаривали друг с другом так, будто им было не очень интересно, о чем они говорят. Как бы невзначай они окидывали взглядом зал, и глаза их делались особенно безразличными., когда натыкались на О'Лири. И непременно этот безразличный скучающий взгляд задерживался на О'Лири секунду-другую.

Я снова обратился к О'Лири и Нэнси Риган. Он сидел на стуле чуть прямее чем прежде, но по-прежнему свободно, без скованности, и хотя плечи он немного ссутулил, в них тоже не чувствовалось напряжения. Она ему что-то сказала. Он засмеялся и повернул лицо к середине зала – казалось, что он смеется не только ее словам, но и над тем, кто сидит вокруг, чего-то дожидаясь. Смеялся он от души, молодо и беззаботно.

У девушки сделался удивленный вид, как будто этот смех чем-то ее озадачил, потом она продолжила свой рассказ. Не понимает, что сидит на бочке с порохом, решил я. О'Лири же понимал. Каждый его жест, каждый сантиметр его тела будто говорил: я большой, сильный, молодой, лихой и рыжий; когда я понадоблюсь вам, ребята, я буду тут.

Время текло потихоньку... Несколько пар танцевали.

Джин Ларой ходил с выражением хмурого беспокойства на круглом лице. Его кабак был полон посетителей, но лучше бы он был пустым.

Около одиннадцати я встал и поманил Джека Конихана. Он подошел, мы обменялись рукопожатиями, «как делами» и «ничего себе», и он сел за мой столик.

– Что происходит? – спросил он под гром оркестра. – Ничего не вижу, но в воздухе что-то зреет. Или у меня истерика?

– Ничего, скоро начнется. Волки собираются, а ягненок – Рыжий О'Лири. Пожалуй, можно бы найти и понежнее, если бы был выбор. Но эти бандюги, видишь ли, ограбили банк, а когда настал день получки, в конвертах у них оказалось пусто, да и конвертов-то не оказалось. Прошел слух, что Рыжий может знать, как это получилось. Результат мы наблюдаем. Сейчас они ждут-может, кого-то, а может, когда покрепче наберутся.

– А мы сидим тут, потому что это будет самый ближний стол к мишени, когда начнется пальба? – спросил Джек. – Подсядем прямо к Рыжему? Это еще ближе, а кроме того, мне приглянулась его дама.

– Не спеши, развлечений тебе хватит, – пообещал я. – Мы не хотим, чтобы О'Лири убили. Если будут торговаться с ним благородно, мы не встреваем, но если станут бросать в него предметами, ты и я вызволим его и подругу.

– Славно сказано, мой любезный. – Он улыбнулся побелевшими губами. – Будут конкретные указания или вызволяем просто и без лишней суеты?

– Видишь ту дверь у меня за спиной, справа? Когда начнется буза, я иду туда и открываю ее. Ты удерживаешь подступы – на полдороге. Когда тявкну, сделаешь все, чтобы Рыжий сумел до нее добраться.

– Слушаюсь. – Он оглядел зал, наполненный громилами, облизнул губы и посмотрел на свою руку с сигаретой – дрожащую руку. – Надеюсь, вы не думаете, что я загрустил, – сказал он. – Но я же не такой застарелый убивец, как вы. Естественно, у человека реакция на предстоящую бойню.

– Реакция, слыхали! Да ты ни жив ни мертв от страха. Только без глупостей, учти. Если будешь ломать тут комедию, я докончу то, что не успеют с тобой сделать эти зверюги. Выполняй, что тебе сказано, – ничего больше. Если возникнут остроумные идеи, побереги их, потом поделишься.

– Поведение мое будет примерным! – заверил он меня.

Было около полуночи, когда появился тот, кого ждали волки. Беспокойство все явственнее проступало на лицах, и теперь от напускного безразличия не осталось и следа. Ноги и ножки стульев скребли по полу – люди слегка отодвигались от столов. Мышцы пошевеливались, готовили тела к действию. Языки пробегали по губам, глаза с нетерпением смотрели на входную дверь.