История Венгрии. Тысячелетие в центре Европы - Ласло КОНТЛЕР

В межвоенное время не только кино, но и спорт приблизился к широким массам, продолжив этим тенденцию, проявившуюся на рубеже веков. Такие «аристократические» виды спорта, как теннис, фехтование, гонки на яхтах, оставались занятиями для избранных, но плавание, легкая и тяжелая атлетика, футбол уже были доступны практически каждому, особенно если учесть, как быстро тогда строились новые спортивные сооружения и улучшалось их качество. В 1930-х гг. более 100 тыс. венгров принимали участие в спортивных соревнованиях, и по многим видам спорта страна часто имела своих чемпионов. Венгерские власти осознавали, сколь велико значение спортивных достижений для прославления нации, и оказывали спорту существенную поддержку. Случалось, спорт даже становился предметом политических спекуляций в совершенно неожиданном ракурсе. Соперничество между двумя самыми престижными спортивными обществами Будапешта – спортивным клубом «Ференцварош» и Венгерским спортивным клубом (МТК) – отражало политическую вражду между мелкой буржуазией и деклассированными элементами, болевшими за «Ференцварош», и солидной, материально обеспеченной публикой, в основном еврейского происхождения, отдававшей предпочтение его конкуренту. Вообще говоря, спортивные команды и общества часто становились ширмой, за которой действовали запрещенные организации рабочего класса, во время дол- /469/ гих поездок на соревнования проводившие незаконные политические дискуссии.

Материально обеспеченный средний класс давно уже оценил обретенную возможность вырываться из каменных джунглей на лоно природы. Регулярные поездки в санатории и на курорты – внутри страны и за рубежом – прежде были роскошью, доступной примерно 100 тыс. или, может, 150 тыс. человек, но к началу 1930-х гг. число отдыхающих во время отпусков увеличилось примерно в десять раз. Летний отдых стал обычным делом для среднеобеспеченных семей, которые начали строить собственные коттеджи и домики на берегу озера Балатон или вдоль Дуная, неподалеку от столицы.

Распространение новых видов развлечений и отдыха вместе с другими достижениями технологической модернизации жизни людей вроде автомобиля, электричества или радио доказывают, что тенденции к созданию общества всеобщего благоденствия, проявившиеся в начале века, в эпоху Хорти даже получили заметное ускорение. Однако в межвоенный период в Венгрии они заметно углубляли пропасть между городом и деревней, которая, в целом, оставалась совершенно в стороне от этих благ цивилизации. В конце 1929 г. произошло событие исторического масштаба, в ином ракурсе показавшее подлинные масштабы поляризации социальной структуры Венгрии. Это была великая экономическая депрессия.

Крах, потрясший Нью-Йоркскую фондовую биржу в «черную пятницу» 24 октября 1929 г., Венгрия ощутила сначала в виде резкого падения цен на сельскохозяйственную продукцию, поскольку эта продукция составляла около трех четвертей венгерского экспорта. Падение цен в среднем на 54 % (пшеница подешевела на 75 %) привело к потере 60 % экспортно-ориентированного национального дохода, даже при демпинговых ценах стране трудно было удерживаться на внешних рынках, что имело следствием неминуемое сокращение импорта и автоматически – внутреннего рынка. Прежде всего, этот удар ощутила на себе наименее защищенная социальная прослойка – те малоземельные фермеры, которые залезли в долги, чтобы модернизировать свое хозяйство или хотя бы просто удержаться на плаву. В связи с обвалом цен они тотчас же лишились возможности рассчитаться с кредитами, и около 60 тыс. участков, полученных всего за несколько лет до того, оказались выставленными на аукционную продажу. Полмиллиона сельскохозяйственных рабочих потеряли работу, и примерно столько же были вынуждены согласиться на зарплату, которой не хватало даже на пропитание. Разумеется, волна кризиса не останови- /470/ лась в предместьях больших городов, хотя потрясения в промышленности оказались менее тяжелыми. Тем не менее, общее производство было свернуто на 28 %, один из каждых семи заводов закрылся, а безработица среди промышленного пролетариата достигла 30 % при резком сокращении поставок продуктов питания и отсутствии всяких пособий по безработице. Зарплата тех, кто сохранил работу, была урезана, равно как и жалованье оставшихся на рабочих местах государственных служащих и профессионалов. Недавним выпускникам также было суждено разделить судьбу своих безработных коллег, которых особенно много было среди учителей и инженеров. К 1932 г. мелкие торговцы и лавочники также во все более массовом порядке были вынуждены закрывать свое дело, и правительство не могло сдержать этот процесс. Попытка Бетлена преодолеть финансовый кризис путем получения дополнительных иностранных кредитов оказалась неудачной в связи с банкротством банков Германии и крахом 11 мая 1931 г. Венского кредитного банка, отменившего решение о выдаче кредита. Золотые и валютные резервы Венгрии были полностью израсходованы, и даже Национальный банк оказался на грани банкротства.

С самого начала кризиса в обществе нарастала социальная напряженность, впервые 1 сентября 1930 г. вылившаяся в массовую забастовку и демонстрацию, закончившуюся столкновением с полицией, в котором были убитые и раненые. В городах вновь активизировалось коммунистическое подполье, а в сельской местности большое влияние сумели приобрести праворадикальные организации. Мятежи, демонстрации, голодные марши стали регулярными как в городах, так и в деревнях, и уже в 1930 г. Хорти, стремясь удержать контроль над ситуацией, начал подумывать о введении ускоренных следственных процедур. Взрыв в поезде (устроенный, как выяснилось позднее, маньяком, но приписанный коммунистам) в сентябре 1931 г. стал поводом для апробирования новой судебной практики. По этому делу были арестованы два лидера коммунистов, представшие перед военным трибуналом в июле 1932 г. Впрочем, политическая стабильность в стране подрывалась еще и процессом распада самой правительственной партии. Представители бывшей Партии мелких сельских хозяев, некогда входившей в проправительственную коалицию, теперь договорились с другими крестьянскими лидерами (в основном из крепкого крестьянства и мелких помещиков), и 13 октября 1930 г. они вместе воссоздали старую партию. Крупные объединения, представлявшие классовые интересы магнатов, крупной буржуазии и высших кругов государст- /471/ венного чиновничества, на согласии между которыми и базировалась консолидационная политика Бетлена, также отстаивали различные пути выхода из кризиса, предлагая смену сложившейся системы главным образом за счет бывших своих партнеров. И хотя на выборах в июне 1931 г. правительственная партия сохранила большинство мест в парламенте, Бетлен, предчувствуя раскол и понимая, с одной стороны, абсолютную необходимость непопулярных жестких мер для преодоления экономического кризиса, а с другой – равнозначность этих мер его собственному политическому самоубийству как лидера, вскоре после того, как 19 августа 1931 г. была отпразднована десятилетняя годовщина его премьерства, подал в отставку, надеясь вернуться на прежнюю должность в более благоприятное время.

Его преемником Хорти назначил графа Дьюлу Каройи, который являлся личным другом регента и в 1919 г. какое-то время уже возглавлял контрреволюционное правительство. В обстановке непрекращавшихся народных волнений, что нарастали с невиданной силой и едва ли могли быть подавлены полицейским террором, Каройи оказался не способен вновь сплотить фракции правительственной партии, которых объединяло разве что общее недовольство тем упорством, с каким Каройи продолжал экспериментировать с прежней политической линией, не давшей никаких дивидендов Бетлену. Режим финансовой экономии лишь подливал масла в огонь, поскольку оставлял без субсидий аграрный сектор, к негодованию его сильного лобби, а также государственных служащих, неуклонно теряющих в жалованье, и это при том, что их невзгоды никоим образом не задевали положения крупной буржуазии – всех этих Хоринов, Вайсов, Феллнеров, Хатвань-Дойчей, т. е. правящих финансами и промышленностью страны богатых евреев. Именно в них все более настойчиво стали усматривать главную причину всех бед, обрушившихся на опору венгерского общества – его дворянско-землевладельческую элиту и христианскую интеллигенцию из среднего класса. Считалось, что жизнь последней состоит в непрестанной конкурентной борьбе с еврейскими коллегами. Другим козлом отпущения, само собой, стал порочный мирный договор, связавший руки Венгрии и тем самым лишивший ее экономической жизнеспособности. Когда в феврале 1932 г. правительство Каройи решило с вниманием отнестись к плану французского премьера Андре Тардье по экономическому и финансовому оздоровлению стран Центральной Европы, многими политиками внутри и вне правительственной партии это было расценено как бесславная капитуляция перед силами, некогда разрушившими Венгрию. От Партии единства в июне /472/ 1932 г. откололась фракция, на основе которой была создана фашистская Венгерская национал-социалистическая крестьянская и рабочая партия. Осенью того же года, по совету Бетлена, Каройи ушел в отставку, и хотя шаг этот сделан был премьером добровольно, власти он фактически уже лишился под сильным давлением правых экстремистов, чей голос становился все громче, а сила и влияние все значительнее не только по причине переживаемых населением страны материальных трудностей, но и из-за того, что кризис породил тенденцию экономического национализма. 1 октября 1932 г. Хорти назначил Дьюлу Гёмбёша – лидера этой политической группировки – премьером вместо ушедшего в отставку Каройи.