Последний Исход - Вера Петрук

Убедившись, что поблизости нет стражи, он сел, скрестив ноги и наклонив голову к носкам сапог. В такой позе мир слышался тоньше, глубже, отчетливее. Обычно Регарди старался игнорировать полноту внешнего мира, чтобы его разноголосица не сбивала, но сейчас ему нужно было услышать Дию. Как пес вынюхивает след по брошенной тряпке, так он искал ее в ночи по обрывкам фраз, интонациям, дыханию, которые остались в памяти. Арлинг проникал в толщу песка, в гудение ветра, в движение звезд, собираясь достигнуть луны, чтобы холод ее света привел к Дие.

Голос нарзидки, внезапно раздавшийся рядом, едва не оглушил его. Дию не похитил ночной вор и не укусил скорпион. Регарди давно слышал тяжелое дыхание Азатхана, но сперва решил, что тому снились дурные сны. Теперь, когда картину ночных звуков разбавил сдавленный стон девочки, стало понятно, отчего патруль решил не беспокоить начальника. Дыхание полукровки было искажено не тяжестью кошмаров, а возбуждением. Вскрик Дии был коротким и утонул под ладонью, накрывшей ее рот, но этого было достаточно, чтобы Арлинг услышал нарастающий гул барабанов, постепенно затмевающий остальной мир.

Кровь прилила к лицу, а в груди стало невыносимо жарко. Солукрай вспыхнул, как сухая трава от упавшей искры. Планы резко изменились. Азатхан был опытным воином. Если он заметит его, то не станет играть в героя, а закричит. И тогда пять стражников, греющихся у костра в двух салях от палатки, станут свидетелями бесславной кончины серкета. Возможно, Регарди успеет метнуть нож в одного или двух — в зависимости от того, какое оружие держал поблизости Азатхан, но оставшиеся поднимут тревогу, и тогда количество врагов вырастет во много, много раз. Арлинг не хотел кормить кровью ненасытный Карах-Антар — ни своей, ни чужой.

— Шесть секунд, — прошептал он себе, неуверенный, что у него было это время.

Бодрящий воздух ночи сменился духотой палатки и запахом разгоряченных человеческих тел. Дия отчаянно барахталась под Азатханом, серкет навалился на нее сверху, бормоча что-то несвязное. Вероятно, полукровка интуитивно почувствовал опасность, так как вдруг приподнялся на руках, оторвавшись от Дии. Время остановилось. Арлинг ощутил всей кожей, как голова Азатхана стала поворачиваться, чтобы оглянуться назад, а свободная рука потянулась к кинжалу, лежащему рядом. Другой рукой он все еще зажимал рот жертвы.

Скользящий не успел на долю секунды. Кинжал разрезал воздух у левого уха Арлинга, но пальцы Регарди уже атаковали шею врага. Лезвие со звоном воткнулось в песок, а тело серкета выгнулось дугой и всей тяжестью обрушилось бы на Дию, если бы Арлинг не подхватил его поперек живота. Поцелуй Змеи вышел смазанным, но Азатхан отреагировал правильно — пытался не потерять сознание от боли и втолкнуть в себя хоть немного воздуха. Регарди опасался, что нарзидка выдаст их криком, но Дия настороженно молчала. Зная, что полукровка вряд ли сможет выдавить из себя хоть звук, Арлинг все же затолкал ему в рот кусок его же плаща.

— Все хорошо, девочка, теперь хорошо, — прошептал он, теряясь в словах и чувствах, которые вдруг нахлынули на него, словно вода из засохшего колодца. Ему хотелось обнять Дию, чтобы успокоить ее хотя бы таким простым жестом, но он не был уверен, что теперь она позволит к себе прикасаться.

— Я знаю, — ответила Дия, опускаясь напротив. — Не плачь. Я в порядке.

Ее руки обняли его за шею, а теплая щека доверчиво прижалась к плечу. Регарди удивленно поморгал. Похоже, соленый вкус на губах был не потом. Скверно. Кажется, это называлось старостью.

Из него рвались тысячи вопросов о том, как Дия оказалась в палатке Азатхана, и были ли такие случаи раньше, но тут время напомнило о себе. Снаружи раздались голоса — наступала пересменка патрулей, а значит, близился третий час ночи. Азатхан корчился в песке, пытаясь привлечь внимание стражников, но те, вероятно, знали, что он забавлялся с нарзидкой и не обращали внимания на подозрительные звуки из палатки. Однако не стоило искушать судьбу.

— Поступим так, — прошептал Арлинг. — Сейчас ты выйдешь и очень медленно, опустив голову, пойдешь к своим. Пусть охрана тебя увидит. Сделаешь вид, что смущенна, расстроена, ну… не мне тебя учить, ты ведь умная девочка, правда? Если завтра будут задавать вопросы, скажешь, что тебя отпустили к утру, и ты больше ничего не знаешь. Верь мне. С тобой все будет хорошо.

Дия кивнула.

— Я верю. А как же ты?

— Надо закончить тут кое с кем, — уклончиво ответил Арлинг, но больше вопросов не последовало. — Завтра ночью я навещу тебя. Обещаю.

Дия была умной девочкой и все понимала. Возможно немного больше, чем ей стоило. Когда она проходила мимо стражников, один из них хохотнул, второй отпустил сальную шутку, но ее пропустили. Регарди перевел дух и решил, что в следующий раз отрежет себе палец, если когда-нибудь допустит подобные эмоции. Впрочем, Дия была всего лишь маленькой девочкой, Азатхану же сейчас было не до слез врага.

Проследив шаги нарзидки вплоть до обоза, Арлинг вернулся к серкету. Тот еще был в сознании.

— Нравится? — ехидно спросил Регарди, с трудом подавляя желание снять с полукровки кожу. — Потерпи, скоро все закончится.

До этой ночи серкет был лишь одним из тех его врагов, которые не имели лица. Сегодня он получил статус избранного, и Арлинг собирался уделить ему внимание. На всякий случай скрутив руки противнику, парализованному болью, и накрыв его одеялом, Регарди выбрался из палатки и быстро направился к внешнему краю обозов, туда, куда почти не достигал свет от факелов, и где реже появлялись люди. Карах-Антар его не разочаровал, щедро подбросив жирную гадюку, которая, почуяв опасность, попыталась скрыться от Арлинга в зарослях ковыля. Охота была недолгой. Когда Регарди вернулся, Азатхан сумел разрезать руки и пытался подтянуть скрюченные от боли пальцы к груди, чтобы освободить тело от болевого зажима. Он снова не успел.

Арлинг перевернул его на спину и приблизил к лицу полукровки голову змеи, которая судорожно била хвостом, пытаясь освободиться от его захвата. Гадюка напоминала ему Азатхана с той разницей, что эта ночь не станет для нее последней. Хрип серкета прервался, а тело под Регарди напряглось, силясь преодолеть паралич гортани. Возможность что-то сказать — последняя связь с миром живых.

— Нет, Азатхан, — покачал головой Арлинг. — Прощальных слов не будет.

Той ночью он не стал выслеживать вора. Убедившись, что с Дией все в порядке, и она спит, беспокойно ворочаясь под одеялом, Регарди вернулся в свою палатку. Устроив Азатхану настоящий «поцелуй змеи», он рисковал, но надеялся, что у Джаль-Бараката не будет времени на тщательное расследование. В пустыне случалось всякое. Даже опытный путешественник, каким, несомненно, был Азатхан, мог нарваться на гадюку в палатке, забыв проверить перед сном одеяла.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});