Великое море. Человеческая история Средиземноморья - David Abulafia

взял себе новую жену, способную и культурную пиренейскую принцессу Жермену из Фуа, в надежде произвести на свет наследника мужского пола для земель Арагонской короны.69 Однако вся его грандиозная политика была скомпрометирована угасанием мужской линии. Сын Фердинанда и Изабеллы, инфант Хуан, умер после смерти родителей. Жермена из Фуа также не произвела на свет наследника. Таким образом, и Кастилия, и Арагон перешли через слабоумную дочь Фердинанда Хуану к его внуку, габсбургскому принцу Карлу Гентскому.70 При Карле власть в Испании решительно отошла от Арагона и вернулась к Кастилии. С открытием торговых путей в Новый Свет Кастилия, и особенно Севилья, процветала, в то время как каталонские сети в Средиземноморье погрузились в оцепенение. Традиционные арагонские интересы продолжали преследоваться в Италии, но кастильцы все чаще брали на себя управление средиземноморской империей, когда-то управлявшейся из Барселоны и Валенсии.71

 

 

Священные лиги и нечестивые союзы, 1500-1550 гг.

 

I

 

Перестройка Средиземноморья после Черной смерти была медленным процессом. Помимо политических изменений внутри Средиземноморья, в частности расширения власти Османской империи, события, происходившие за Гибралтарским проливом, в долгосрочной перспективе сильно изменили бы жизнь тех, кто жил на его берегах и островах. Открытие Атлантики началось еще за десятилетие до прихода чумы, когда вдоль побережья Африки совершались плавания к Канарским островам, и продолжилось с открытием и заселением португальцами Мадейры и Азорских островов в начале XV века.1 С развитием сахарных плантаций на Мадейре стало возможным поставлять во Фландрию и другие части Северной Европы непосредственно из Атлантики один из дорогостоящих продуктов, который раньше добывали в Средиземноморье. К 1482 году, с основанием португальской крепости Сан-Жоржи-да-Мина ("Шахта") в Западной Африке, недалеко к северу от экватора, золото стало попадать в Европу, минуя Сахару и мусульманские порты Магриба; открытие этой гвинейской торговли компенсировало разочарование от неспособности Сеуты оплачивать свое содержание. Атлантика также стала источником рабов для средиземноморских хозяев: Жители Канарских островов, берберы с противоположных берегов Африки и, все чаще, чернокожие рабы, которых везли на север из Мины. Многие из них, пройдя через Лиссабон, в конечном итоге попадали в Валенсию, Майорку и другие средиземноморские порты.2

После того как в октябре 1492 года Колумб прибыл на Карибские острова, Кастилия также получила источник драгоценного металла, который безжалостно эксплуатировала, облагая индейцев высокими налогами золотом, хотя они якобы были свободными подданными короны. Генуэзцы, несмотря на свою непопулярность в Испании, обосновались в Севилье и, с королевского одобрения, руководили трансатлантическими торговыми операциями. В то же время они занялись финансами. Турецкое давление на генуэзские владения в восточном Средиземноморье усилилось, поэтому генуэзцы все настойчивее вступали в союз с Испанией - державой, которая, казалось, лучше всего могла противостоять туркам. Поскольку средиземноморская навигация становилась все более опасной, венецианцы также пересмотрели свои возможности. К середине пятнадцатого века Венеция оказалась втянута в мучительную политику Италии эпохи Возрождения, получив при доже Франческо Фоскари владения на материке, значительно превышающие те небольшие территории, которые она контролировала столетием ранее. Власть Венеции простиралась вплоть до Бергамо, где лев Святого Марка сражался с миланским змеем. Это не означает, что Венеция отказалась от своих средиземноморских интересов, но Серениссима Република начала приобретать активы на Терраферме, или материковой части Италии, которые позволили бы ей повернуть в этом направлении в XVI и XVII веках, по мере того как она постепенно теряла свои восточно-средиземноморские зависимости от османов.3 Венеция чувствовала себя все более незащищенной, и ее лидеры осознавали, что их нежелание использовать свой флот, чтобы бросить вызов османам, подвергает их в Западной Европе обвинениям в лицемерии и оппортунизме.

 

Ощущение того, что моря стали менее безопасными, не было иллюзией. С конца XV века пираты боролись со всем Средиземноморьем, совершая набеги на корабли, побережья и острова, с которых они ежегодно увозили тысячи рабов.4 Среди христианских земель, наиболее сильно пострадавших от мусульманского пиратства, были Калабрия, Сицилия и Майорка; эти регионы не сталкивались с мусульманским пиратством такого масштаба со времен сарацинских набегов IX и X веков. Пиратство стало эндемичным явлением; многолетний контроль над морями со стороны итальянских и каталонских купцов превращался в воспоминание. Среди пиратов были как христиане, так и мусульмане; среди христиан наибольшую активность проявляли рыцари Святого Иоанна на Родосе. Они сохраняли приверженность идеалу священной войны против ислама и могли использовать свои поместья в Западной Европе, чтобы оплачивать содержание, возможно, полудюжины хорошо оснащенных галер. С другой стороны, барбарийские корсары угрожали христианству на протяжении трех столетий. Они пользовались поддержкой османского двора, создали надежные базы в Северной Африке, их возглавляли энергичные и талантливые полководцы, и они перенесли войну между христианскими и мусульманскими флотами глубоко в западное Средиземноморье.5

Восточное Средиземноморье стало османским озером в первой четверти XVI века. Очевидным объяснением османской экспансии является стремление к распространению веры, и султаны не забывали своих предков, которые вели войны против византийцев в качестве гази, святых воинов ислама; однако на Балканах они предпочитали оставлять большинство своих подданных христианами или иудеями, считая, как и арабские халифы раннего Средневековья, что народы Книги являются ценным источником налоговых поступлений. Они стремились защищать торговлю, отчасти для того, чтобы снабжать свой роскошный двор и кишащую столицу шелками, драгоценностями, золотом и более скромными товарами, такими как зерно, а отчасти потому, что понимали: функционирующие торговые пути - еще один источник обильных доходов, - отсюда их готовность защищать рагузан и предлагать торговые договоры венецианцам и генуэзцам.6 В других местах они пытались навязать свою волю. В 1516 году османские войска разгромили мамлюков в Сирии, открыв путь для быстрой и легкой оккупации Египта. В результате христианам достались лишь несколько островов: на островах Эгейского моря различные итальянские лорды (которые сами часто были пиратами) были уничтожены турками за несколько десятилетий; Кипр остался в руках венецианцев, Хиос - генуэзцев, но Родос был подвергнут долгой и суровой осаде в 1522 году. Это дало новому османскому султану Сулейману возможность доказать свои военные способности. Он лично отомстил за поражение на Родосе в 1480 году. Цитадель была впечатляюще укреплена в преддверии турецкой осады, но активных защитников было мало - всего 300 рыцарей, хотя было и много других, более низкого ранга. Сулейман отказался прекратить осаду, даже когда погода испортилась, и избил Родос до полусмерти. Рыцари сдались в декабре 1522 года, и им были предоставлены щедрые условия, поскольку османы иногда проявляли уважение к тем, кто галантно сражался против них.7

Теперь бездомные, госпитальеры были полны решимости возобновить борьбу с мусульманами. К счастью, у Карла V,